Мое темное желание

— Это очень даже красная карта, Джейн Доу.

— Красный — мой любимый цвет.

Острием шпаги я сняла с него маску, от шеи до головы, стараясь не задеть лезвием его прекрасное лицо.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, но портить такое искусство было бы расточительством.

Зак открывался передо мной дюйм за дюймом, как медленно раздвигающийся театральный занавес, его стоическое лицо было непоколебимым и совершенно захватывающим.

Каким-то образом его глаза встретились с моими сквозь маску. По позвоночнику пробежала дрожь.

Мы не касались друг друга.

Не совсем.

Слои тяжелой ткани и подушечки отделяли мою ногу от его колена.

Но я считала свой меч продолжением своей руки, и его острие ласкало кончик его лба, как раз там, где вдовья пика переходила в идеальную прядь угольных волос, драпировавшуюся над правым глазом.

Он оставался совершенно неподвижным, пока я отмахивалась от него своей шпагой.

— Интересно.

— Что?

— Ты осьминог, а не бык.

Мое сердце замерло в груди.

Я сделала это.

Я раскрылась перед ним.

Со своим глупым ртом и умным поведением.

Ты сама этого хотела, напомнила я себе.

Почему-то это больше походило на случайность, чем на цель.

Я ничего не сказала, к счастью, не забыв вздохнуть.

— А ты знала… — Его хриплый тенор пронзил все защитные слои моей униформы, скользнув по коже, словно черный бархат. — …Аристотель считал осьминогов тупыми? Ты принимаешь это как личное оскорбление?

Молчание.

Я застыла на месте, перебирая в памяти два прошедших периода и размышляя, что же выдало мою личность.

Закари Сан, будучи Закари Саном, не позволил мне долго греться в неизвестности.

— Даже за маской твое лицо так же посредственно, как и твои навыки игры в го. — Его взгляд спутался с моим так легко, что я почти забыла, что все еще ношу маску. — Ты выглядела так, будто сидела на ковре из иголок. Не на своем месте и не в своей тарелке. Совсем не похожа на моего обычного учителя.

Я откинула маску и с усмешкой посмотрела на него.

Непокорные белокурые локоны каскадом струились по талии, обхватывая все тело. На коже блестели капельки пота.

Наши глаза встретились. Я не могла смотреть на этого мужчину так, чтобы в моем теле не звучали гневные нотки песни в стиле хэви-метал.

Находиться в постоянной вынужденной близости с ним было бы проблематично. Мое тело было слишком горячим рядом с этим человеком.

— Так вот откуда ты узнала о вечеринке? — Он откинул голову назад, позволив моему лезвию провести по изгибу его лба и носа. Адреналин забурлил в моих венах. Он играл с огнем. — Я вскользь упомянул об этом во время одного из наших сеансов.

Я ничего не ответила.

Как обычно, он уже все понял.

Он окинул меня критическим взглядом.

— Ты действительно не одна из них, не так ли?

— Одна из кого?

— Их. Людей. Обычных. Простых. Тупых.

Я ничего не сказала.

— Боже, Боже. Мне будет так весело с тобой. — На его губах появилась медленная улыбка. Такая слабая. Он был невероятно скуп на счастье. — Моя собственная блестящая игрушка. Чтобы наслаждаться. Издеваться. Сломать.

Я осознала всю тяжесть своей ошибки.

Я просчиталась.

Свернула не туда.

Мне не следовало соглашаться работать на него. Нарочно подставлять себя под его удар.

К своему ужасу, я сделала то самое, в чем когда-то обвиняла его. Я бросила игру. Отступила к шкафчикам, чтобы зализать раны и перегруппироваться.

Его мрачная усмешка последовала за мной, когда я исчезла, скрывшись в тени коридора, оставив его на трассе наслаждаться победой.

Закари Сан не стал подниматься.

Он знал, что уже находится на вершине.

13

ЗАК

Олли:

Сегодня после позднего завтрака видел, как родители Зака ходили за покупками для его невесты.

Зак Сан:

Повторяю в последний раз: моя тетя — не мои родители.

Олли:

Она вырастила тебя, ты вечно стыдишься ее, а она говорит самые отвратительные вещи.

Для всех намерений и целей эта женщина — твой родитель.

Ромео Коста:

Не могу поверить, что говорю это, но я согласен с Оливером.

Ромео Коста:

Любой, кто так тебя наебывает, — родитель.

Ромео Коста:

А теперь определись с выбором невесты.

Олли:

Рад, что вы спросили.

Олли:

Они буквально подходили к невинным женщинам, спрашивали у них дату рождения и список наследственных заболеваний.

Олли:

Твоя Айи даже указала на одну из них и сказала вслух: "Эта слишком мала, чтобы носить детей размером с Солнце".

Зак Сан:

[отступает в куст GIF].

Ромео Коста:

НА УЛИЦЕ?

Олли:

Нет, ты некультурная свинья.

В Hermes.

Ромео Коста:

А говорят, у любви нет цены.

Олли:

Какой бы ни была цена, Зак скажет, что она завышена, и откажется платить.

Зак Сан:

Это неловко.

Ромео Коста:

Не так неловко, как увеличение твоего члена в суде в рамках ожесточенного процесса об опеке между твоей бывшей любовницей и вице-президентом.

Олли:

Я бы не стал так далеко заходить, чтобы назвать это позором.

Олли:

Может быть, легким неудобством?

Ромео Коста:

Господи, Олли.

Ромео Коста:

Люди сделали футболки с отпечатком твоего члена на них и сленгом Я ЗА НЕГО ГОЛОСУЮ.

Олли:

Я нахожу это довольно лестным.

Олли:

И хочу вам сказать, что фотография моего члена была наименее оскорбительной из всего, что вышло из политики за последнее десятилетие.

Олли:

Единственный минус — теперь люди хотят сфотографироваться с ним, потому что он знаменит.