Мое темное желание

Я не хотела позволять ему подливать мне масла в огонь. Тем более что это был первый раз, когда мы разговаривали друг с другом после того, как он увидел, как я мастурбирую.

Я покачала головой.

— Я так зла на тебя.

— Не стоит.

— Почему?

Его ноздри вспыхнули.

— Потому что.

— Это не ответ, Зак.

— Потому что… — Он ударил по боку скамейки, дыша огнем. — Единственная причина, по которой я не пришел, — это то, что ты искушение.

Полотенце, лежавшее на плечах, заставляло его грудные мышцы двигаться вверх и вниз. Он был великолепно красив. Его можно было облизывать с ног до головы.

И мы были совсем одни.

Его признание принесло мне удовлетворение.

— Ты находишь меня привлекательной? — спросила я, хотя чувствовала себя примерно такой же желанной, как испачканная салфетка, потея от веса своего тела через одежду.

Он стряхнул ворсинки с полотенца, закрепленного на талии.

— Ты знаешь, что да.

— У тебя забавный способ показать это.

Его губы сжались.

— Это… трудно.

— Хм. — Я постучала пальцем по своей губе. — Так обычно и должно быть, милый. Если только тебе не нужна виагра.

— Я об этом не говорю. — Его взгляд скользнул к полотенцу. Он твердел под ним, гребень его толстого, длинного члена упирался в безупречно белую ткань. — Я говорю обо всем этом. Прикасаться. Отпускать. Меняться. Одно дело — пытаться и добиваться успеха. Но если я потерплю неудачу… — Он выругался, потирая челюсть.

— Если я потерплю неудачу, это будет гвоздь в крышку гроба. Последнее подтверждение того, что я должен полностью смириться с тем, что у меня никогда не будет и следа чего-то человеческого, чем я мог бы наслаждаться.

— Зак… — Мой голос надломился.

— Я живу жизнью бессмертного. Для меня ничего не значит, Фэрроу. Ни жизнь. Ни смерть. Ни еда. Ни вода. Ни смех. Я не испытываю никаких эмоций по той простой причине, что у меня их нет. Ты — единственный человек, которого я когда-либо встречал, к которому мне хотелось бы прикоснуться. Так что, если это не сработает…

— Сработает, — оборвала я его, сердце колотилось так быстро, что грудь могла разорваться в любую секунду.

Я хотела помочь ему. Не только потому, что покалывание между ног становилось невыносимым каждый раз, когда мы оказывались в одной комнате, но и потому, что я хотела, чтобы мужчина, который защищал меня, жил.

Чтобы он чувствовал себя нормально. Чувствовал удовольствие. Оргазмы.

Я передернула плечами, глядя ему прямо в глаза.

— Я позабочусь о том, чтобы это сработало.

Он поджал губы, в его зрачках затаилась явная настороженность… но и что-то еще.

Любопытство?

Внезапно стены крошечной, палящей комнаты словно надвинулись на нас.

Я решила действовать.

Одним плавным движением я схватил подол рубашки и сорвал ее, бросив на деревянные доски.

Зак никак не отреагировал, лишь горловое клокотание подсказало мне, что он внимательно следит за происходящим. Сердце заколотилось в груди.

Капелька пота скатилась между грудей и под лифчик, спустилась к пупку и исчезла в нем.

Он наблюдал за ее спуском голодными глазами. Я сделала шаг к нему, освобождая волосы от зажима.

Зак наклонил голову и завороженно наблюдал за происходящим.

— Расскажи мне что-нибудь интересное о себе. — Я расстегнула первую пуговицу джинсов, раздеваясь перед ним. — Отвлекись, пока твое тело реагирует на это.

— Я… — начал он, потом остановился.

Я расстегнула еще одну пуговицу на джинсах.

Потом еще одну.

— Ты что?

Был ли этот голос моим?

Я его не узнала.

Я одним движением стянула джинсы и отбросила их в сторону. Они запутались в моей рубашке. Я была уверена, что мои белые хлопчатобумажные трусики просвечивают из-за того, что они мокрые.

Зак носил уязвимые места, как сшитый на заказ костюм, каким-то образом дополняющий его высокие скулы и острую челюсть.

— Я девственник, — признался он, его глаза искали мои.

На предмет насмешки.

На смущение.

Жалости.

Но ничего из этого он не нашел.

Потому что на самом деле… все, что я чувствовала, — это боль за него. Боль и чувство собственничества, которое меня мучило.

Я не имела права чувствовать это. Я говорила себе, что не буду привязываться. Но ничего не могла с собой поделать. В тот момент он выглядел мальчишкой, а не одним из самых богатых и привлекательных мужчин на планете.

Я собираюсь лишить его девственности.

У меня будет то, чего не было ни у кого — Закари Сан.

Я придвинулась к нему, одной рукой расстегивая лифчик за спиной.

— Это не то, чего ты должен стыдиться.

Он горько усмехнулся.

— Я тридцатитрехлетний девственник.

— Ты мужчина с травматическим прошлым, из-за которого тебе трудно прикасаться или чувствовать, — возразила я, догадываясь, но и будучи уверенной.

Он никогда не говорил об этом в интервью, но мне попадались статьи, в которых описывалась ужасная смерть его отца и то, в каком состоянии пожарные нашли Зака.

Если бы это была я, я была бы безутешна.

Навсегда измененной.

Навсегда испорченной.

Я позволила лифчику соскользнуть с рук. Мои сиськи вздымались, полные и готовые к прикосновениям. Его взгляд остановился на моих сосках, похожих на два бриллианта.

Он завороженно наблюдал, как я пробираюсь к нему.

— Эта история с Эйлин… — Он прочистил горло. — Она не настоящая. Это договоренность.

— Я знаю.

И я все еще ненавижу его, хотя и не имею на это права.

Я подошла к нему и облокотилась на его талию, обнажив все, кроме трусиков. Мои колени опустились на скамейку по обеим сторонам от него, нависая над ним, но не касаясь его.

Я оперлась рукой о стену, чтобы удержать равновесие.

Он наклонил голову, наблюдая за мной из-под капюшона пьяными от вожделения глазами.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я видела, как ты на нее смотрел.

— И как же я на нее смотрел?

— Как будто она — 600-страничное руководство по слиянию, которое ты должен подписать.