Моё-твоё сердце

Одной из них оказалась мама Тедди.

Дом Елены Раморе был раза в три меньше нашего, хотя на момент переезда родители только мечтали о большой семье, и пока некому было заполнять пустые комнаты. Он стоял почти впритык к нашему с западной стороны. Маленький нюанс, который чуть не стоил родителям покупки этого дома, тихой жизни в маленьком городке, и нашей дружбы с Тедди. Мама не любила, когда нарушали её границы, а вид чужой кухни прямо из окон нашей так и кричал об их отсутствии.

Но дом очаровал их, к тому же хозяйка переезжала к родственникам, вот и продавала его за смехотворные гроши. Тогда отец ещё не получил должность главы отдела корпоративной ответственности – без понятия, что это означает – и зарабатывал куда как меньше, а мама… Что ж, мама бы с радостью променяла карьеру в финансовом секторе, чтобы обустроить уютное гнёздышко для новоиспечённого мужа и будущих детей. Правда, ушла из компании лишь после рождения Дэнни, но это уже совсем другая история…

Говорить, что Морганы общительны, как болтливые сороки, думаю, не стоит. Пять минут в их компании – и любой понимает, что эти двое состоят из генов дружелюбия и желания со всеми быть в хороших отношениях. Странно, что эти гены передались лишь Дэнни, но неважно. Не успели родители распаковать все коробки, как уже перезнакомились со всеми соседями, получили четыре предложения на барбекю, подробный отчёт о всех жильцах Ферри-стрит от мистера Найта – он, кстати, и двадцать лет спустя живёт одними сплетнями – и приглашение вступить в местный книжный клуб.

Родители идеально подошли местному обществу, хоть и были слеплены из другого теста. Жили в доме с пятью спальнями и белым фасадом, тогда как соседские стены потемнели от непогоды и смотрелись потрёпано. Как корешки библиотечных книг, которые трогали сотни рук. Они выходили из дома в строгих костюмах от каких-никаких брендов, садились в «мерседес» – тогда ещё старой модели – и ехали в центр, в одно из новых стеклянно-претензионных зданий. Тогда как соседи влезали в годами ношенные вещи и бежали пешком до ближайших аптек, продуктовых или муниципальных учреждений, где прозябали до шести вечера.

Но их всё равно любили. Морганов невозможно не любить, ведь они никогда не кичились ни пятью спальнями, ни строгими нарядами «от кутюр», ни «мерседесами». Наглядный пример того, что внешность бывает обманчива. Не суди о книге по обложке. В общем, все подобные избитые фразочки о том, что главное – это то, что внутри – это про моих родителей.

Мамины переживания по поводу того, что дом Раморе стоял рядом и нарушал все мыслимые и немыслимые законы уединения, рассеялись на следующее же утро после переезда. Она спустилась на кухню с утра пораньше, чтобы побаловать отца завтраком в постель, приготовленным на новенькой плите. Папа был классиком во всём, в том числе и в завтраках, поэтому часто начинал день с омлета или яичницы.

И только мама собиралась поджарить что-то яичное, как поняла, что вчера они успели позаботиться обо всём. Кроме продуктов. В холодильнике не оказалось ни яиц, ни молока для кофе, ни хлеба. Она зависла посреди кухни, не зная, что приготовить из несчастных остатков вчерашнего мясного рулета из забегаловки «Буэн Густо» в квартале от дома, как услышала какой-то стук. Словно рой пчёл врезался в стекло. А потом снова.

Мама подняла голову и увидела, что на неё пялятся. В окне напротив маячила Елена Раморе и неловко махала рукой, чтобы новая соседка открыла раму. Мама немного смутилась и своего тонкого халата, и заспанного лица, и такой странной утренней встречи, но распахнула окно настежь и, как и подобает приличной соседке, улыбнулась.

– Вы что-то хотели? – Вежливо спросила она, хотя такое вторжение в личное пространство уж точно выходило за всякие рамки. В десять часов утра ещё может быть, но не в половине седьмого!

– Доброе утро. – Смущённо ответила Елена Раморе. – Простите, что я лезу не в своё дело… Но я заметила, что вам нечего приготовить на завтрак.

Мама уже хотела было показать этой вторженке нью-йоркское воспитание и посоветовать, чтобы та не лезла в чужую жизнь, да не подсматривала в окна, но не успела.

– Я хотела предложить вам яиц. – Внезапно сказала соседка, протягивая через окно лоток. – А ещё может вам нужно молоко или сливки? Я вот не могу пить чёрный кофе.

Тонкие руки Елены протянули и молочник заодно. А потом ещё баночку с песочным печеньем, тостовый хлеб, помидоры-черри и даже связку петрушки.

– Наверняка вы забыли про еду со всем этим переездом. – Всё так же немного неловко пожала плечами женщина, пока моя мама приходила в себя от такого участия. – Ну… не буду вам мешать. И обещаю больше не подсматривать в окна.

Елена выпустила смешок и потянулась за ручкой, чтобы прикрыть окно и снова воздвигнуть барьер между ними. Мама была так поражена этим добрым жестом, что забыла поблагодарить за яйца и молоко, а её омлет подгорел. Небывалое зрелище – у моей мамы никогда ничего не подгорало.

Тем же вечером она постучалась в дом к Раморе и вернула всё, что одалживала утром, на этот раз не забыв сказать «спасибо».

– Ну что вы. – Лишь отмахнулась мама Тедди. – Мы ведь теперь соседи. И должны друг друга выручать.

И с тех пор наши мамы сдружились на зависть другим обитателям Ферри-стрит. Они напоминали двух девчонок, что рисуют сердечки в дневничках, обсуждают мальчишек и пекут печеньки по выходным, разве что ночевать друг у друга не оставались. Ну, так, по крайней мере, рисовало моё воображение, когда мама рассказывала о своей дружбе с миссис Раморе.

Они быстро спелись, как две хористки, берущие одни и те же ноты. Все вечера, что отец задерживался в офисе, мама проводила в доме Елены или же вытаскивала её куда-нибудь «в люди». Мама приобщала соседку к культурной жизни мегаполиса, вспоминая истории из Нью-Йорка, а та, в свою очередь, учила жизни в маленьком городке, таскала по местным музеям, обсерваториям и колоритным заведениям.

Их крепкая дружба длилась примерно два года, а потом что-то пошло не так. Мама мало что рассказывала, а я видела, как ей горько вспоминать те времена и не настаивала. Знала только, что в какой-то момент мама Тедди разорвала все связи с Морганами. Не отвечала на звонки, не открывала двери, когда мама приходила с тёплым пирогом и крошкой Диланом под мышкой. Мама переживала, что она сама виновата в разладе.

– Когда рождается ребёнок, подруги отходят на второй план. – С грустью говорила она, когда я расспрашивала о ссоре с миссис Раморе. – Я старалась уделять Елене внимание, но, не стану скрывать, что отдалилась от неё, потому что всё свободное время возилась с Диланом.

Мама ещё какое-то время пыталась наладить отношения с соседкой, но та даже смотреть в сторону моих родителей не могла. И дружба рассыпалась, как мука из пакета.

А потом родилась я почти в одно и то же время с Тедди. И нашу дружбу уже ничто не смогло разрушить.

Ну, почти ничто… Так я думала, пока не узнала правду.

Тедди

В первый раз я увидела Хейли по-настоящему в окне её спальни, когда делала домашку по математике. Мама, как обычно, бросила меня на произвол со всеми этими вычитаниями слонов и мартышек, а сама снова убежала на работу в «Патио Пицца». Обычно она отпрашивалась на полчаса, чтобы забрать меня с уроков, накормить полусъедобным обедом и оставить за старшую в пустом доме, где больше никого не было.