Мое волшебное чудовище

Нам стоило огромных трудов прекратить эту дурацкую возню, к тому же Игорь Владимирович все время порывался схватиться за свой пистолет, а Игорь Анатольевич пытался укусить любого, кто хватал его за руки.

Ну, что, ковбои, успокоились, присмирели?! – усмехнулся Палыч, глядя, как они все еще с некоторой неприязнью поглядывают друг на друга.

А вы помните, сколько времени прошло с тех пор, как вы уснули?! – спросила Клара.

Нет, не помню, – вздохнул Игорь Владимирович.

Я, признаться, тоже, – удрученно вздохнул Игорь Анатольевич и подошел к своему мотоциклу, склонившись над разрезанной шиной, и приподняв колесо, крикнул Игорю Владимировичу:

Ну что, морда, убедился, что это не я их освободил?!

Убедился, – понуро свесил свою голову Игорь Владимирович, и взяв в руки пустую бутылку, с интересом стал разглядывать этикетку, – ну, точно левая водка, наверное, у Ленки Равичевой покупали!

Это у востроглазенькой такой, что у сельпо из-под полы торгует?! – переспросил его Игорь Анатольевич.

Нет, это наша водка, я ее в городе покупал, – подошел к нему Юрий Владимирович и тоже внимательно пригляделся к этикетке на бутылке.

И охота была такую отраву покупать?! – с сарказмом прищурился на него Игорь Владимирович.

А может вы сами с Анатольевичем переусердствовали, – улыбнулся Палыч, присаживаясь к Игорю Владимировичу на пригорок, – водку-то эту мы с тобой еще у Тихона в доме вместе с Юрием Владимировичем пили!

А ведь и вправду! – стукнул себя ладонью по свежевыбритому черепу Игорь Владимирович.

Иногда мне кажется, что эти люди заполнили наше с тобой пространство и не дают вырваться нашей любви, – шепнула мне Клара на ухо.

Наверное, ты права, – шепнул я, – у меня тоже такое же ощущение!

Так давай убежим от них! – шепнула она.

Чтобы совсем заблудиться в этом лесу?! – спросил я.

И о чем это вы там шепчетесь?! – с лукавой улыбкой поглядел на нас Палыч.

Вам к каждой женщине хочется в душу залезть?! – прищурилась Клара.

Ну, почему же? – покраснел Палыч и отошел от нас к разговаривающим Игорю Владимировичу, Игорю Анатольевичу и Юрию Владимировичу, которые разглядывали порезанную шину, вроде думая как бы ее починить.

Я дам вам хороший совет, – неожиданно вмешался Палыч, – надо вырезать по окружности несколько дырок и забить пустую шину травой.

Слушай, а он ведь прав! – улыбнулся Юрий Владимирович Игорю Анатольевичу, и они тут же кинулись рвать траву.

Мы с Кларой взявшись за руки, стали от них уходить дальше в заросли весеннего леса.

Вы куда?! – догнал нас, запыхавшись, Палыч.

Мы просто хотим побыть одни, – смущенно шепнула Клара.

А вы не боитесь заблудиться?! – спросил Палыч, ломая в руках тонкую ветку бересклета.

По-моему, мы не дети, чтобы вы о нас проявляли такую излишнюю заботу! – уже занервничала Клара, крепко сжимая мою руку, – и потом, мы все же решили смыться!

Ну, что ж, – вздохнул Палыч, – счастливой вам дороги, – и, немного сгорбившись, вернулся к своим друзьям.

Пошли отсюда, – сказала тихо Клара, – пошли вдвоем искать Иду! Черт с ней, с едой, черт с ними, со всеми! – произнося эти слова, она плакала, прижимаясь ко мне.

Мы уже скрылись из виду нашей компании, которая хотя и была доброй, но одновременно была такой бессмысленной и чужой, какими мы от какой-то душевной усталости с Кларой бываем иногда по отношению друг к другу.

Сейчас же этот случайный коллектив высветил для нас дорогую эманацию одиночества. Мы вдруг почти одновременно почувствовали, что хотим быть одни, совершенно одни, даже в этом глухом и пугающем нас лесу, и одни, и только вдвоем, искать нашу бедную Иду, и пусть даже с олигофреном и какой-то собакой!

Олигофрены тоже люди, – шутила Клара, пробираясь со мной сквозь густые заросли орешника.

А как же еда?! – спросил я ее.

Будем есть молодые побеги растений, цветочки, почки и пить из ручеечка! – засмеялась она и поцеловала меня.

Это был волшебный поцелуй! Мне казалось, что я не целовался с ней целую вечность… Любовь давно уже дремавшая в наших душах, любовь томившаяся в наших телах, в присутствии пусть и знакомых нам людей, наконец-то вырвалась наружу, и там в траве, среди бегающих в абсолютной анонимности насекомых, мы совокупились с Кларой и быстро, и счастливо, ибо от долгого ожидания любовь взрывается мгновенно, она распускается как цветок, и налетает, как ураган, и еще она всегда слепа на любой в нашем теле изъян!

И это была не только эманация одиночества, это была и эманация любви – любви, озаряющей путь в неизвестную Вечность!

Глава 35

Билетик на тот светик. история Иды глазами олигофрена-эксцентрика

Ближе к вечеру, однако, вышли мы с Рыжушкой на берег лесной речушки, а речушка-то попалась больно глумливая-бурливая, даже Альмочка глядя на нее, завыла бедная со страху.

А вот здесь, – говорю, – Рыжушка, – где камушки, будто морды чьи из воды торчат, мы и будем с тобой на тот бережок переселяться, как животные, значит, мигрировать!

Да, что ты, Тихоня, сдурел, что ли, – смеется Рыжушка, а у самой зуб на зуб то ли от холода, то ли от страха не попадает.

Эка, – говорю, – ты Рыжушка-трясушка! Тут же, – говорю, – как море пьяному, по колено толечко будет!

Ага, – говорит, – как раз только одни пьяные да чокнутые при таком течении перебираться здесь будут! Тут же вода, – говорит, – строчит со скоростью пулемета!

Да ладно, – говорю, – Рыжушка, моя душка, ты, – говорю, не забывай про тех двух ковбоев нестрелянных, они, – говорю, – как очнутся, так сразу бросятся в догонялки с нами играть! Уж будь я, – говорю, – такой же алкаш как Игорь Владимирович Кудинов, наш лысый участковый, – говорю, – так я бы за бочку спирта живо в лепешку разбился, а не то в блин бы какой сжарился!

Гляжу на Рыжушку, а она вроде мне все больше доверяет, и даже улыбается, озорная моя, и в глазах у нее вроде как огонечки какие зажигаются!

Ну, что ж, – говорит, – Тихон, за тобой я хоть в огонь, хоть в воду, ты только, – говорит, – за руку меня держи, когда переходить будем!

Не робей, – говорю, – киска! Все будет как в банке, и быстро, и чисто, и никаких деньжонок не видать!

Ну, ну, – говорит, – а как же Альмочка?!

Альму, – говорю, – я на плечи взвалю, а то вон, как она трясется, так наверное, – говорю, – наверное, только Игорь Владимирович с похмелья может лишь трястись!