Могила для горбатого

После второй стопки Хряк достал из кармана начиненную анашой папиросу, прикурил ее и протянул Женьке.

— Курни, браток!

— Я не буду, — покачал парень головой.

— Ты кого к нам привел? — удивленно вытаращив на Нечистого свои желтоватые глаза, спросил Деев. Пацан-то маменькин сынок, видать. Такой и ментам настучать может.

— Он не из таких, — заявил Алиферов и незаметно толкнул Женьку в бок. Мол, не позорь меня, возьми папиросу.

Парень и взял. Два раза курнул как следует, передал Нечистому. Через некоторое время все поплыло перед глазами Женьки, стало волнообразным, будто он смотрел на мир через очки из бутылочных стекол. Затянувшись, Алиферов передал папиросу Ире, та отказалась и он вернул ее Хряку. Взглянул на Женьку — тот кажется, "заторчал". Парень бессмысленным взглядом таращился на окружающих и глуповато улыбался. Именно такого состояния и добивался от парня Алиферов. Он похлопал его по плечу и шепнул ему на ухо:

— Давай-ка, Женька, выйдем в соседнюю комнату, ноги разомнем и поговорим заодно.

Парень повиновался, встал и, нетвердо держась на ногах, направился вслед за Нечистым. В зале Алиферов уселся на подоконник, предложил сигарету Женьке и закурил сам.

— Вчера от отца-то, наверное, попало? — спросил он, сочувственно глядя сквозь табачный дым на парня.

— Попало, а ты откуда знаешь? — спросил тот удивленно.

— Так я же вчера с ним встречался. Он тебе разве не говорил? — в свою очередь удивился Алиферов.

— Нет. Он мне вообще ничего не рассказывает.

— Даже так?.. — Нечистый несколько секунд молчал, потом раздумчиво спросил: — Так ты, выходит, ничего не знаешь?

Женька помотал головой.

— Нет.

— Тогда слушай! — Алиферов убрал в сторону руку с сигаретой и разогнал ладонью клубившийся перед лицом дым. — Дело Серебряковой к отцу твоему попало. Шиляева-то он расколоть не смог. Ну, он за Зойку взялся и на меня выходить потихоньку стал. Прикинул я, думаю, докопается ведь майор до истины и тогда всем нам крышка. Ну, и предпринял я, как говорят умные люди, превентивные меры. Поехал я к твоему отцу с повинной. Дал ему полный расклад, как дело было, и говорю, мол так и так, Юрий Иванович, я один во всем виноват. Пацанов, говорю, и Сашку с Зойкой не трогай, а меня можешь посадить. Я все на себя возьму. А отец у тебя классный мужик оказался. Подумал он и говорит: "Ладно, Вовка, иди с богом. Старуха жива осталась, не такое это уж серьезное дело, замну я его. Но пацану своему дома хорошую головомойку устрою. Пусть знает в следующий раз, как к старухам в дом лазить…"

Кайф от анаши оказался несильным и нестойким. Видимо, сказывалось то, что Женька курнул всего пару раз, да и то для виду. Постепенно в голове его прояснялось.

— Но если Шиляев не раскололся, — сказал он, размышляя, — то, как ты узнал, что Шатохин мой отец? Ведь я никому не говорил, что он милиционер и фамилии своей не называл.

Нечистого трудно было чем-нибудь смутить. Он усмехнулся:

— Так твой дружок Колька проболтался… А когда твой отец к Зойке пришел, представился ей. А чего здесь соображать-то? Ты Шатохин и он. Но ни Зойка, ни те ублюдки, что там сидят, — Алиферов махнул рукой в стороны веранды, — про это не знают. — Он перешел на доверительный тон: — И ты им не говори, что отец у тебя мент. Мало ли что… Вдруг потом шантажировать начнут… Понял?

Парень кивнул.

— И вот еще что, — Нечистый соскочил с подоконника, обнял Женьку за плечи и повел к двери в угловую комнату. — Я хочу попросить у тебя прощения. Это по моей просьбе Зойка заманила тебя сюда. Если бы я позвонил, ты бы наверняка не приехал. А у меня для тебя сюрприз есть. Компания у нас собралась хорошая, да только девочка одна без пары. Вот я и решил тебя позвать, для нее, значит.

Нечистый приоткрыл дверь в комнату. В углу на полу на драном матрасе лежала обнаженная девушка с накинутым на бедра красным сарафаном. Девушка была великолепна: тоненькая, хрупкая с матовой, чуть розоватой, будто спелый персик кожей. Восхитительная незнакомка спала. Веки прикрыты, дивные длинные ресницы иногда чуть подрагивают, алый рот приоткрыт, густые русые волосы разметались по матрасу, по маленькой упругой груди с розоватыми нежными сосками.

— Наркоманочка одна, — с пошлой улыбкой прошептал Нечистый. — Я ей обещал, что парень придет симпатичный. Да видишь не дождалась она тебя, "ширнулась" и "отъехала". Да ты не робей, иди вставь ей хорошенько, сопротивляться не будет. Она до этого дела уж больно охочая. Вишь, разделась уже.

От желания у Женьки вновь помутилось в голове. Именно о такой девчонке он и мечтал в последнее время. Разве можно сравнить с ней Зойку? Испытывая волнение, он перешагнул порог комнаты.

37

В понедельник утром Шатохина остановил в коридоре ГУВД начальник управления.

— Как у тебя обстоят дела по делу Шиляева? — спросил Исламов. — Всю банду выловил?

— А не было никакой банды, — не моргнув глазом, соврал майор. — Один он действовал.

По привычке полковник пожевал толстыми губами.

— Подвело, значит, тебя твое чутье? — усмехнулся он.

— Подвело, — вынужден был признать Шатохин. — Наркоманом Шиляев оказался. Деньги нужны были на дозу, вот и полез он в дом Серебряковой. Она теткой его жене доводится. Иконы он взял, а когда уходить собрался, неожиданно старуха появилась. Вот он и двинул ее пару раз, чтобы скрыться.

— Чертовы наркоманы скоро весь город заполонят, — проворчал Исламов. — Ну, а как же он со столичными аферистами связался?

— А-а… Тут дело было так. Виктор этот Дудник недавно к нам в город приезжал, ну и в каком-то кафе с Шиляевым познакомился. Намекнул ему, мол, если где иконы старинные попадутся, привози в столицу, в ресторан "Кооператор". Дудник завсегдатай там. Так что у Шиляева заказчик был.

— Понятно, — теряя к разговору интерес, сказал Исламов. — Шиляева в СИЗО отправил?

— Он же наркоман, товарищ полковник. Отпустил я его под подписку о невыезде.

Собравшийся было уходить Исламов задержался.

— У нас что, наркоманов уже не сажают? — якобы удивился он.

Шатохин замялся.

— Почему не сажают… Но Шиляев наркоман со стажем. "Ломка" в камере начнется, кто с ним возиться будет? Помрет еще… Социально он не опасен, пускай погуляет на свободе до суда, а там видно будет. Или в тюрьму, или на принудительное лечение поедет.

Выпятив нижнюю губу, Исламов покачал своей крупной седой головой.

— Ладно, майор, ты это дело ведешь, тебе и решать, — он повернулся и, грузно ступая, направился по коридору.

Еще издали Шатохин услышал, что у него в кабинете надрывается телефон. Он быстро открыл дверь, подскочил к столу и снял с аппарата трубку. Звонил Чугунов. Старик был крайне расстроен. Срывающимся голосом он сообщил:

— Беда у нас, майор! Внучку мою, Ксюшу изнасиловали!..

— Что?! — словно не поверив своим ушам, вскричал Шатохин. Он живо представил себе стройную хрупкую девушку с длинной косой и большими светлыми глазами — ясными и бездонными, будто небо. И какая же гадина посмела надругаться над ней? — Дикость какая-то, — пробормотал майор. — Как это случилось?

— Купаться она на озеро с подругой ходила, — чуть не плача, сообщил Чугунов. — А обратно одна возвращалась. Ее "Жигуленок" нагнал. В нем два мужика сидели. Они Ксюшку оглоушили, связали и увезли.

— Опознать она их сможет?

— Сможет. Да и я смогу. Эти двое позавчера к нам домой приезжали, требовали, чтобы я от своих показаний отказался. Я не захотел, они ко мне с кулаками, а тут моя собака на них набросилась да покусала их маленько. В общем, они с позором укатили, но пообещали отомстить. Вот над Ксюшкой-то и надругались.