Могущество
Шрифт:
С гневом и недоверием смотрю на ее крылья, чувствуя, как шанс спасти Амали ускользает от меня.
Нет…
Даже время не может ускорить исцеление дракона.
Мой гнев растет.
Амали страдает от рук этих чёртовых мидриан.
Они послали армию, чтобы уничтожить ее народ.
А бог, который меня породил, вернулся через завесу в свои холодные чертоги, не в силах и пальцем пошевелить, чтобы помочь мне в этом мире?
Неприемлемо.
Воздух вокруг меня щелкает и трещит от холода, но я едва замечаю это.
—
«Не знаю. Я никогда раньше не была так сильно ранена. Мне нужно поесть… и поспать. Может пройти луна или даже целый сезон, пока я снова окрепну и смогу летать».
Так долго? С моим полубессмертным телом, которое якобы было запечатано, могу ли я так долго удерживать время?
«Твой отец навещал тебя, Каймениэль. Теперь знаешь, что в твоих жилах течет божественная магия. Ты гораздо могущественнее любого магического существа, существующего в этом мире».
— Предположительно, — с горечью говорю я, мои слова пропитаны холодной яростью. — Но каким бы могущественным я ни был, моя магия, похоже, не может исцелить дракона.
Смотрю на бескрайние горы Таламассы, на затянувшийся закат, бушующий на фоне наползающей тьмы.
Заснеженные вершины гор окрашены кровью.
Мир простирается передо мной: холодный, прекрасный и безмолвный, жестокий, не дающий мне ответов в самый тяжелый момент.
Но этот мир…
Он мой.
— Тогда я отправлюсь к ней один, — просто заявляю я и иду к большим стеклянным дверям, выходящим на розовую звезду бога Бесконечной Ночи.
Распахиваю их и выхожу на морозный воздух, шагая по балкону до самого края.
Бросаю взгляд вниз, за каменные стены, зубчатые скалы и гладкую стеклянную черную породу голой горы. Вглядываюсь в темную пропасть, которая так глубока, что я не вижу дна.
На дне есть вода, но ее скрыла подкрадывающаяся ночь.
И все равно мир застывает в зимней стуже, удерживаемый моей силой.
Сколько времени мне понадобится, чтобы подняться в горы, пробежать через лес, пересечь равнины, миновать фермы и маленькие города, которыми усеяна Мидрианская империя?
С этой моей новообретенной силой, как долго я смогу удерживать время?
Дни?
Луны?
Месяцы?
Все будет так, как я пожелаю.
Теперь я устанавливаю правила.
Я сын бога, и Лок дал мне свое благословение.
Если не получу ее, весь мир остановится.
Когда дело касается моей пары, я эгоист.
Это так просто.
Оглянувшись через плечо, бросаю взгляд на дракона, который лелеет свое яйцо. — Исцелись, Вайлорен, — восклицаю я, и голос мой становится глубже, обретая черты голоса моего отца. — Если ты не можешь отвести меня туда, я пойду пешком. —
Мое дыхание окутывает воздух тенями, когда затягиваю время все туже и туже, принимая эту похожую на смерть силу.В чем подвох всего этого?
Мне все равно.
Главное — добраться до Амали.
Дракон кивает огромной головой, глядя на меня невидящим взглядом. «Я сделаю это. Но мне нужно, чтобы ты ненадолго освободил время. Я слишком слаба. Мне нужно поесть. Рэйки спустится в загон и принесет мне козье молоко».
Обдумывая просьбу Вайлорен, снова смотрю на горы. Нити силы вьются вокруг кончиков моих пальцев, ожидая освобождения.
Внезапно могущественные существа просят меня о благосклонности. Сначала Андоку, а теперь дракон.
Не помешает иметь союзников в этом изменчивом мире.
Кто знает, что принесет будущее? Нельзя забывать, что мой отец когда-то сражался здесь с Морхабой.
— У тебя есть время, пока я не доберусь до устья реки, — сообщаю я Вайлорен, и ее массивные плечи опускаются в облегчении. — После этого время остановится, пока моя пара не окажется в моих объятиях.
Захожу в комнату. Дракон прижимает яйцо к животу и настороженно смотрит на меня.
Кажется, она почти… боится меня.
Не то чтобы меня это волновало. Сейчас у меня есть дела поважнее.
— И как только ты достаточно исцелишься, чтобы летать, Вайлорен, то сразу же сообщишь мне. Ты мне еще пригодишься. Не избегай меня, не пытайся спрятаться. Иначе я найду тебя, и твое существование станет очень неприятным.
«Я не так глупа, Каймениэль. Как только исцелюсь, немедленно сообщу тебе».
— Хорошо. — Отпускаю время.
Вайлорен испускает глубокий, полный облегчения вздох.
Закат разгорается над горами. Тени становятся еще глубже, когда солнце опускается все ниже к горизонту.
Подойдя к лестнице, выхватываю мечи.
Цитадель внизу кишит Достопочтенными, и теперь они освобождены из своего замороженного состояния.
Они все еще не ведают, что произошло.
Они придут за мной.
Но нас учили убивать одни и те же инструктора, и я из первых рук знаю, как думает ассасин.
Глава 28
Амали
Мои глаза открываются, и я стону от боли, пока корабль качается… а затем останавливается.
На палубе кричат люди.
Пронзительный свист рассекает воздух.
Я слышу птиц… этих белых, парящих птиц, называемых чайками, которые обитают только у океана.
Где мы? Что происходит?
Перевернувшись на бок, я вздрагиваю от огня, пронизывающего спину. Вскоре после того, как люди Триза бросили меня обратно в камеру, пришел корабельный медик и приложил к моим ранам вонючую припарку. Это принесло не много пользы. Едко пахнущее лекарство ничего не сделало, только заставило раны жалить в сто раз сильнее, чем раньше.