Мои 365 любовников

Он действительно оказался славным малым, этот домоправитель. Если бы каждый умел так отдать последнее, что имеет! И для меня урок, даже если ты из «лучших», никогда не следует пренебрегать случаем. Этот гульден я вручила Францу в кафе в качестве чаевых. Он быстро спрятал его в карман и фальшивым голосом произнёс:

– Я, лапочка, даже не рассчитывал на такое вознаграждение. Всегда готов с радостью услужить даме!

Произнося это, он пощекотал мне запястье, что привело меня в ярость:

– Послушайте, уберите-ка руку! Я не терплю такой фамильярности. Как вам это вообще пришло в голову?

Он с хамским и коварным видом ухмыльнулся в ответ и только проговорил:

– Ну ладно, ладно, принцесса, старый Франц имел в виду совершенно другое!

Этот ресторанный распорядитель с первого взгляда вызвал во мне отвращение, он был маленьким, жирным и бледным, и всегда смотрел исподлобья. Однако он постоянно крутился рядом с моим столиком, и всё время пытался завязать со мной разговор. Я, как могла, избегала общения с ним, но, тем не менее, из всего мной заработанного неизменно давала ему всякий раз гульден на чай. А однажды он получил от меня сочную оплеуху. Я отправилась в туалет, который находился непосредственно рядом с мужским клозетом, туалетной прислуги в этот момент не оказалось на месте, и, когда я как раз хотела закрыть дверь, Франц, последовавший за мной по пятам, просунул в щель ногу. Затем он извлёк из штанов свой хвост, нахально подмигнул мне и сказал:

– Я тебе уже представлял этого господина? Он давно уже хочет с тобой познакомиться! Он, правда, толстоват немного, но держится молодцом.

Я пришла в неописуемую ярость и залепила старшему официанту такую пощёчину, что только хруст раздался, потом нанесла ему такой удар в живот, что он отлетел метра на два. Он побледнел как покойник и сощурил, было, угрожающе, глаза, однако тут же взял себя в руки, опять совершенно успокоился, ухмыльнулся, отряхнул свой видавший виды фрак и заискивающим тоном проговорил:

– … Ну-ну, стоит ли так горячиться по пустякам!

Я испытывала к нему отвращение, но, не знаю уж почему, немного и побаивалась его. Но он, по-видимому, был незлопамятным, потому что уже на следующий день организовал мне двух клиентов. Толстых, совсем не молодых уже мужчин, которые часто посещали кафе и оттянули по очереди уже всех здешних девиц. Один был похож на разбогатевшего бакалейщика, другой выглядел неотёсанным увальнем, как будто только что прикатил из деревни, да и разговаривал он на крестьянский манер. Втроём мы сняли номер в гостинице, где этих двух толстяков, похоже, все хорошо знали, потому что когда я хотела проскользнуть в номер вслед за своими гостями, симпатичная горничная, которую один из них только что ущипнул за грудь, весело подмигнула мне и шепнула:

– Поздравляю, барышня, это непыльная работёнка!

Оказавшись в номере, эта парочка расположилась со всеми удобствами, сняла сюртуки, развязала галстуки и уселась тяжёлыми задницами на софе рядом друг с другом. Пива было заказано более чем достаточно, они обстоятельно раскурили длинные виргинские сигары из светлого табака, затем каждый из них взял свой бокал, после чего один – звали его Алоиз – скомандовал мне:

– Итак, барышня, покажи теперь на что ты способна и тоже чувствуй себя как дома!

Я собралась, было, приступить к делу и начала расстёгивать блузку, когда второй остановил меня, воскликнув своему приятелю:

– Но Лоизль, пару-другую титек мы с тобой уже не раз видели, куда интереснее то, что пониже!

Таким образом, я только подняла подол и заправила края юбки за пояс, так что вокруг талии у меня образовался широкий валик. Затем стянула розовые кружевные панталоны и представила на суд зрителей свои гладкие, упругие и белые ляжки с симпатичным кустиком густых волос между ними. Два ночных гуляки облизнули лихие усы, и Лоизль снова сказал:

– Действуй, красавица, тут у нас есть ещё пара ценителей, которые с удовольствием за этим понаблюдают!

Я с интригующей неторопливостью начала пуговица за пуговицей расстёгивать брюки у этой парочки и извлекла на свет божий их молодцеватые хвосты, которые в алчном нетерпении уже приняли стойку, будто в любой момент готовые наброситься на добычу.

– А сейчас потанцуй немножко, нам такое нравится!

Я сделала несколько вальсирующих па, попеременно показывая то свою красивую лицевую сторону, то округлую, крепкую белую попу, но тут они вдруг в один голос закричали:

– Да не вертись ты так, у нас голова сейчас закружится. Потанцуй своей сладкой дырочкой!

Тогда я встала перед софой с широко раздвинутыми ногами, немного согнула колени и потёрла кудряшки на раковине, отчего они зашуршали. Оба господина податливо и уютно захрюкали и начали медленно полировать свои хвосты, устраивая при этом, однако, время от времени перерывы, чтобы на них слишком быстро не накатило. Я же продолжила «танцевать» своей малышкой, растягивала срамные губы в стороны, предоставляя своим обожателям возможность взглянуть непосредственно на ведущую в грот дорожку, периодически вставляла внутрь пальцы, вытягивала свою малышку то в ширину, то в длину и демонстрировала, когда находила уместным, свой маленький розовый клитор. Толстяки были просто в восторге и подзадоривали меня:

– Браво! Браво! От такой картины с ума спятить можно! Ну что за славная плюшечка, пальчики оближешь, а какая искусница! Своё дело знает! Миленькая дырочка уже сегодня что-нибудь получала? Ну да нам всё едино, пусть ещё попрыгает! На такое каждый день можно любоваться!

В конце концов, раззадоренная своей собственной игрой, я вставила внутрь мизинец и умелым манёвром довела себя до оргазма. Мои толстяки так и застыли от изумления с высунутыми языками. По мелкой дроби моих зубов они заметили, что на меня накатило, и тут точно с цепи сорвались:

– Поди сюда, дай понюхать!

Я с готовностью протянула им палец, липкий от сока, и они жадно схватили и облизали его. Хвосты их к этому моменту уже раскалились до красноты и, похоже, только с нетерпением ждали приглашения.

– Теперь приступаем мы. Подойди чуть поближе!

И они поднялись с софы, взяли меня в середину и осторожно потёрлись хвостами о мой усталый маленький барабанчик и по складке между ягодицами. Но глубже ни один их них не проник, поскольку сделать это в стоячем положении им мешал огромный живот. Внезапно тот, что находился у меня за спиной, крикнул:

– Теперь! Быстро! Приподнимай!

Тогда стоявший передо мной кавалер ухватил меня за плечи и немного пригнул, так что моя попа подалась вверх, и Алоиз брызнул мне в расщелину между ягодицами. Потом он, ещё стонавший под впечатлением исторгнутого заряда, обхватил меня со спины за груди и отклонил назад, так что я выгнулась лоном вперед, и другой брызнул мне несколько капель в срамные волосы.

– Прирождённая танцовщица! Жаль, что с этим номером ты не можешь выступать в театре!

Они с подвыванием загоготали было над своей остроумной шуткой, когда вдруг Алоиз ужасно выругался. Он потерял маленькую золотую печатку с красным камнем, что висела на часовой цепочке. И хотя вещица стоила не бог весть каких денег, для Лоизля она была дорога как память. Они чертыхались, потели, с огромными брюхами пытались протиснуться под софу, рылись за шкафом, где уже целую вечность не вытиралась пыль, и ругались всё больше. Они обстоятельно перетрясли ковёр, однако печатка пропала.