Мои бессмертные
Шрифт:
Три бутылки пива – и я отправляюсь в огромный супермаркет, расположенный через три квартала отсюда. Распивая украденной пойло, я хожу туда сюда, перебираю товар, раскидываю его по сторонам, приводя в недоумении, а то и в ужас продавцов. Вещи в отделе одежды стоят бешеных денег, я отправляю их на пол и топчу. Бросаю бутылку в витрину. Звон стекла вызывает переполох среди персонала. Заведующая носится по залу и шпыняет молодых девчонок-продавщиц, будто они в чем-то виноваты.
Я смеюсь громко. Меня никто не слышит.
Два дня я живу в супермаркете. Краду еду из продовольственного
Наблюдаю за реакцией людей. Она разная, в основном же, негодующая. Поговаривают, что в магазине завелся призрак. Один тип шутит, что это обманутый когда-то здесь покупатель, который вернулся для мести.
Мне надоедает это место – я ухожу и скитаюсь без цели по городу. Долго. Вечность. Я – никто.
Меня нечаянно сбивает небольшой грузовик, когда я иду, погруженный в свои мысли. Удар приходится в левое бедро. Меня кидает на бок, на капот и тащит вверх. Я даже не понял, что несколько раз перекувыркиваюсь, делая дугу над тентованным кузовом. Я валюсь на асфальт со всего маху. И у меня по-прежнему руки в карманах.
Улица почти не занята транспортом, поэтому меня не переезжают идущие следом за грузовиком машины. На мгновение теряю сознание, потом выныриваю из густой тьмы – резко. Грузовик стоит, а водитель рядом. Слышны его крики, ему вторят зеваки, собравшиеся поглядеть за здоровенную вмятину на капоте и лобовое стекло, покрытое частой сетью трещин. Боль во всем теле, однако я жив, абсолютно жив, вопреки простой логике. В ужасе бегу куда глаза глядят – кажется, сквозь людей. Зеваки, ничего не понимающие, подобно водителю, оглядывают улицу в поисках моего трупа. И, конечно, ничего не находят.
Этой ночью я сплю в банке, в святая святых. В хранилище.
Я сваливаю все деньги на пол и устраиваюсь на них. Самый богатый бомж в городе.
Записка на стекле в ванной, приклеенная кусочком скотча: «Если меня сбил грузовик и я остался в живых, то это не доказательство, что я не могу умереть. Я подсознательно этого не хотел, значит… короче, надо действовать по-другому. Вот так. Думай». Записка, написанная мной моей же персоне. Даже роспись стоит, только числа нет. Я не знаю дней, часов, минут. Какой в них долбанный смысл? Просто не чувствую, что нужна какая-то мера времени. Вероятно, у богов нет часов, вероятно, они никуда не опаздывают.
Однако у них преимущество передо мной. Боги не одиноки. У них всегда найдется компания – с кем выпить, кому порассказывать анекдоты, с кем перепихнуться, с кем посмотреть телевизор. Простой футбольный матч с его печалями, радостями и катарсисом в конце мне недоступен. Недоступен.
Когда я бродил по квартире соседки, приходившей за сахаром, и сидел на краю ее постели, мне пришла в голову мысль. Интернет. Возможно, в мире еще существую такие люди. Я не знаю, как их назвать. Похожие на меня люди-призраки. Вполне возможно, у них есть свои странички в сети, свои фан-клубы, свои форумы и чаты.
Я слез с соседки, обтер член о край простыни и ушел. Женщина потянулась во сне, застонала и перевернулась со
спины на бок.Интересно, она может родить от меня ребенка? Тогда я просто архангел.
Интернет пуст, совершенно, как чертова пустыня. Я даже не могу долго находиться в нем – связь становится безобразной, аппаратуре передается моя аура. После многочисленных бесплодных попыток я сижу и плачу, закрыв лицо руками.
Стою в ванной и вчитываюсь в записку, пытаясь понять, в чем тут закавыка. Что я хотел сам себе сказать.
Я отупел. Опустился. Я не меняю одежду. От меня воняет. Хороший конец моей жизни, той, где я тщательно следил за собой и каждый день принимал ванну – не по одному разу, если получалось.
Получается, я должен этого очень захотеть. Смерти. Очень. Вложить в это желание все свои жизненные силы.
Но они на исходе, а значит, надо торопиться.
Я моюсь, бреюсь, причесываюсь. В это время в голове у меня роятся мысли. Почти готов проект самоубийства. Чтобы довести его до ума, я пользуюсь старыми записями.
Утро – и я готов умереть окончательно. Доказать, что я не бессмертен. Я тоже заслуживаю шанса освободиться. Чем я хуже других бестолковых кретинов. Я не хочу выпадать из массы. Верните меня обратно, кто-нибудь!
Я заранее на все согласен.
На все.
Я буду исполнять любые приказы, честное слово.
Я мастерю свой плакат сидя в углу гостиной. По квартире ходят люди. Милиция и еще кто-то, кто отвечает за все коммунальные вопросы. Меня слишком долго не видели среди живых. Вероятно, поступил сигнал с моей работы. Эти люди пришли проверить. Многие умирают у себя дома и лежат месяцами, превращаясь в мумии, с чашками кофе в руках или телепрограммами. Хуже – когда их с голодухи обгладывают собственные кошки или собаки.
Взломав мою дверь при помощи спасателей с их оборудованием, люди ничего в моей квартире не нашли. Мне плевать. Я сделаю последнюю попытку обратить на себя внимание.
Пока милиция составляет протокол, я раздеваюсь догола и навешиваю табличку с надписью «Я свинья» на шею. На улице я не замерзну. Термометр показывает плюс тридцать семь градусов в тени.
На лицах безразличие, я ступаю по пыльному нагретому асфальту, всем демонстрируя свою табличку. Я не прикасаюсь к людям, просто надеюсь на зрительный контакт. Так я оказываюсь между перекрестком и супермаркетом, в потоке людей, которым нет до меня дела.
Моя аура. Мое волшебство. Провидение.
Оно привело меня сюда, чтобы увидеть Ее. Она ругается, машет руками на людей. Исполняется пророчество, о котором мне не было известно. Мои плечи жарятся на солнце. Я чувствую благодать, смешанную с крайним ужасом, меня начинает трясти, словно температура резко упала.
Я вижу ее глаза, в которых живет нерастраченная вселенная, та, что накоплена вопреки ее желанию и что требует выброса. Большого взрыва.
В моих глазах она видит то же самое.
Позже я узнаю, что ее зовут Диана. Я знаю все.
Мы плачем посреди потока прохожих, мы благодарим друг друга за неожиданную встречу. Она смеется, я смеюсь. Мы не в силах остановиться. Она берет меня за руку. Я беру ее за руку.
Она живет. Я живу.
2004 год, октябрь