Мои были

Раз в месяц по установленному плану и графику по известному маршруту мы отправлялись на дежурство в город. Предварительно мы получали инструктаж в общественном пункте охраны порядка, который проводил нам руководитель этого учреждения Карманович А.П. и при этом могло быть изменение или дополнение нашего маршрута в соответствии с существующей обстановкой. Отдельными группами мы расходились по тем направлениям и общественным местам, где возможны непорядок, правонарушения, хулиганские выходки, противозаконные и противоправные действия некоторых жителей, употребление спиртных, наркотических, токсинных средств в общественных местах, а также посещать, жителей, которые освободились из исправительных трудовых лагерей. Нам необходимо было также выявлять разрушенное оборудование связи и освещения и придомовых малых форм отдыха людей. Вот некоторые запомнившиеся эпизоды из работы дружины нашего подразделения.

Около многоэтажного дома затевается драка. Что-то не поделили между собой люди из двух противоборствующих групп - мужчин. Многие мужчины находятся в нетрезвом состоянии и выясняют возникшие нехорошие отношения между собой, которые появились из пустого места. Отовсюду несутся крики, мат, оскорбления и угрозы членов одной группы по отношению к членам другой группы, и в ход пошли кулаки.

Мы, дружинники, с нарукавными повязками красного цвета с ясно видимой надписью белыми буквами "Дружинник" подошли и вмешались в начавшуюся драку. Общее число хулиганов - правонарушителей больше, чем нас дружинников, и как нам с ними справиться и как разнять противоборствующие непримиримые группировки? Туго нам пришлось, но мы справились с хулиганами, где уговорами, а где и хорошими затрещинами и развели их по разные стороны. Но обольщаться не следует, ибо если бы среди хулиганов нашёлся какой-нибудь захудалый организатор, то они одолели бы нас запросто, а то могли и побить. Нам надо иметь ввиду то, что нас, дружинников - представителей власти всегда недолюбливали незаконопослушные граждане.

Лето. Тёплый вечер. Мы, команда дружинников, идём по указанному нам маршруту и видим разгоревшуюся драку. Противоборствующие хулиганы хлещут друг друга кулаками, пинками, и при всём этом громкие крики, оскорбления, угрозы, многоэтажный мат. Все они нетрезвые. Мы подходим и вмешиваемся, пытаемся прекратить драку и разнять их. Что-то получается , но пока не совсем хорошо, недостаточно, и мы вынуждены принимать дополнительные, более жёсткие меры, чтобы прекратить это безобразие, и через какое-то время нам удаётся растащить их, и дерущиеся разбегаются в разные стороны. В драке хулиганы оттузили друг друга, некоторым из них досталось изрядно, в том числе и от нас, дружинников. Кто-то из побитых, считающих себя обиженными, пошёл в правоохранительные органы пожаловаться и предъявить претензии к дружинникам, и нам пришлось идти давать объяснения в отделение милиции о том, где, что, как и когда случилось недоразумение, и почему мы действовали не должным и неподобающим образом, почему превысили свои права и применяли физическую силу к пьяным, залившим свои мозги спиртным, а оттого потерявшим свой человеческий облик хулиганам, пытающимися долбануть и нас. Отвечать трудно, потому что мы превысили свои полномочия, а где граница дозволенного и недозволенного? Да, мы вроде бы должны предъявлять свои удостоверения действующего дружинника дерущимся хулиганам, которые видят, но не обращают внимания на наши нарукавные повязки. И у нас нет времени для того, чтобы взять из кармана удостоверение и предъявить его вдрызг пьяным хулиганам, которые не стесняются дубасить нас руками и ногами. Мы давали им ответ и защищали себя от их нападок и как могли удерживали их от дальнейшего развития хулиганских, если не сказать бандитских побуждений и действий, ибо наша главная задача была - остановить их. А иначе зачем мы нужны? Распустите нас и мы уйдём домой!

Никаких последствий для нас со стороны правоохранительных органов не было, однако это всё- таки неприятная штука объясняться с представителями государственной власти, хотя мы не чувствовали за собой вины.

В МЕДВЫТРЕЗВИТЕЛЕ. Нам, двоим дружинникам выдано задание идти в медвытрезвитель, присутствовать там при приёме задержанных и доставленных в нетрезвом состоянии людей, быть в качестве понятых и помогать обслуживающему персоналу раздевать прибывших, подтверждать наличие денег, ценностей и драгоценностей у них, помогать успокаивать неспокойных, сопротивляющихся и буйных приведённых посетителей. В большинстве это люди спокойные и они прекрасно понимают, что попали в пренеприятнейшее положение и без лишних слов раздеваются и проходят в спальную комнату и валятся на указанную им казённую кровать отдыхать до следующего утра. Есть люди, которые начинают горячо доказывать свою правоту и то, что их забрали незаконно, без их согласия и что они ничего не нарушали и не сделали никому зла, а выпили немного по случаю какого- либо торжества, которое могут придумать быстро, на ходу, и просят их отпустить без записи задержания их, чтоб не было неприятности на работе. Администрация вытрезвителя не соглашается и его отправляют в комнату отдыха. Он понял, что попал не туда, а о чём он думал, когда в одиночку принимал спиртное? Если человек, находится в нетрезвом состоянии, а вместе с ним присутствует другой человек в трезвом виде - обычно жена - то мы, дружинники таких людей не задерживали.

Есть доставленные нетрезвые, буйные, которые кричат, яростно сопротивляются действиям милицейских и медицинских работников, размахивают руками и ногами, норовят нанести удары по работникам, оскорбляют и угрожают им. Таких неспокойных и непокорных активно успокаивают и привязывают к прочно закреплённому специальному креслу, где они безопасны для окружающих. При этом приходится применять физическую силу и не допускается никому из обслуживающего персонала и из нас даже пальцем тронуть неспокойного или буйного нарушителя общественного порядка.

Вот привезли очередных слишком буйных господ - мужа и жену из ресторана, где они натворили нехорошие дела своими хулиганскими действиями. Были они в сверх нетрезвом состоянии и начали кричать, оскорблять всех и угрожать всем за то, что их вроде бы задержали незаконно, и даже делали попытки кидаться на окружающих. Мужчина работал в горно-обогатительном комбинате в должности заместителя главного энергетика, считал себя высоким лицом, и поэтому пытался игнорировать всех нас присутствующих, как низших существ. Мне лично кричал в лицо: "Я выгоню тебя с работы!" Разумеется, со сверх пьяным дураком я связываться не стал. Мы с большим трудом справились с ними и прочно привязали их к креслам, на которых они и провели ночь. Этого господина сразу уволили с работы. Так как такому чину нельзя показывать себя в таком неприглядном виде, чтобы не краснела вся Коммунистическая партия страны из-за таких действий своих коммунистов. Работу в медвытрезвителе нельзя назвать приятной, она есть грязная, неудобная, но ответственная. А в сложившихся условиях она была необходима.

В ОБЩЕЖИТИИ СКУКА. В выходной воскресный день комендант общежития Деева Антонина пригласила меня как дружинника посетить общежитие и полюбоваться последствиями обильного застолья двух работников, проживающих там и утихомирить разбушевавшихся парней. Володя и Андрей были холостые, жили в общежитии, а работали в нашем подразделении. В тот день они от скуки не нашли больше чем заниматься, кроме как, вино питием. Я приехал, вошёл в комнату, в которой двое знакомых парней тихо сидели на своих койках и делали вид, что ничего не произошло, а в комнате не видно следов активного застолья и какого-либо безобразия, какое они могли учинить. Но комендантша быстро отодвинула от стен койки и тумбочки и обратила моё внимание на кучи битой стеклянной посуды, валявшейся у всех стен. На вопрос о том, что их заставило безобразничать в комнате общежития, парни ничего толком не могли объяснить, а только улыбались и говорили: "Так захотелось от скуки. Но вы не беспокойтесь, мы уберём всё и очистим комнату". Мы не сомневались в этом, поверили им, напряжённость спала и разговор затих. И вдруг Володя хватает свой радиоприёмник с проигрывателем и с криком: "А - Ах!" выбрасывает эту свою музыкальную технику в форточку окна вниз на пешеходную дорожку. "Ты что, с ума сошёл? Можешь ведь укокошить кого-нибудь из прохожих людей!" Мой возглас опоздал. Радиоприёмник улетел вниз, туда, где в это время никого не было. Зачем он это сделал, он видимо и сам не знал.

Ребята эти у нас были на хорошем счету, работали добросовестно, толково и всякую работу исполняли качественно и вовремя, и хорошо знали своё дело. Так что же заставило их хулиганить и безобразничать в комнате, где жили? Вреда они вроде бы никому не причинили, но в то же время у них недоставало ума, чтобы придумать и найти другие занятия с пользой для себя и для других.

Мы проходили по городу в составе дружины и в одиночку и всегда замечали разрушенные скамейки, оборудование игровых площадок, полуразрушенные телефонные будки и аппараты, разрушенные светильники на улицах и в подъездах. Что заставляет людей разрушать, портить и уничтожать оборудование, нужное и необходимое для городской и нашей жизни, в том числе и для разрушающих наше хозяйство? И где найти ответ?

Мы группа дружинников, в вечернее время после окончания рабочего дня идём по намеченному маршруту. Вечер тёплый, солнце ещё высоко над горизонтом и светит ярко. В перелеске между жилыми кварталами, на полянке, на зелёной травке расположилась компания молодых людей - рабочих, возвращавшихся с работы домой и запнувшихся за ближайший магазин, в котором закупили спиртное, съестное в виде кильки в томате и куска хлеба, а сейчас на лоне природы предавались активному отдыху и кайфу. На полянке расставлены початые бутылки, стаканы, вскрытые консервные банки, хлеб. Многие из компании уже успели приложиться к стакану, выпить спиртное и с аппетитом жевали имеющуюся закуску, сопровождая всё это весёлым громким разговором и смехом. Завидев нас как представителей власти, вся компания резво вскочила с насиженных мест, похватала остатки своего маленького пиршества и врассыпную разбежалась в разные стороны. Один из компании остался на месте, он был трезв, так как не успел приложиться к стакану со спиртным, и был совершенно равнодушен к нам и не проявлял никакого беспокойства. Он был раздет, куртка его с четвертинкой водки в кармане лежала рядом, которую мы подняли и спросили его, где он живёт. Он дал нам адрес дома и квартиры, находившихся недалеко от места нашего местонахождения, и мы решили отвести его к нему домой.

В небольшое время, пока мы шли с ним домой, он горячо просил нас отвести в медицинский вытрезвитель, на что мы отвечали, что мы не имеем права его, трезвого отводить туда, так как его там никто не примет.

Это для нас было что-то новое, казалось противоестественное, какой-то вздор, нонсенс. Мы шли и по дороге поясняли ему то, что если он побывает в медвытрезвителе пусть трезвый, но там его запишут в книгу посещений, после чего кто-нибудь сообщит туда, где он работает, и у него могут быть неприятности, которые никому не нужны, да могут быть в дальнейшем ещё нехорошие последствия для него самого.

Дома его могут поругать за попытку распития спиртного на стороне, а не дома, прочитать нотацию, политграмоту, которые он выслушает с неудовольствием, и всё пройдёт. Он настаивал на своём, а мы не понимали его и привели домой к семье. Мы попросили разрешения войти в квартиру, открылись двери и к нам вышли две женщины - жена его с ребёнком на руках и тёща с постными, ничего не выражающими вытянутыми лицами и мы подумали, что этому человеку приходится туго тут, ибо он не напрасно и настойчиво просил нас отвести его в медвытрезвитель. Я протянул им курточку с четвертинкой водки в кармане и как можно мягче рассказал, где, что и как всё было. Пришедший с нами мужчина оставался пока на крыльце, и нам казалось, что он был спокоен, но мы не знали того, что же творится в его душе. Старшая женщина остервенело выхватила у меня куртку и бросила её куда-то вглубь комнаты, после чего обе женщины стремглав бросились мимо нас к своему человеку - мужу и зятю. А он, увидев своих женщин, прыгнул с крыльца и мимо наших дружинников бегом убежал вниз по дороге. Женщины погнались за ним и все скрылись из наших глаз. Какой-то вздор, нестандартная ситуация.