Мои двенадцать увольнений

В пятницу я, Липа и Катя праздновали декрет в кафе, Ольга работала, но мы ей передали кусок торта. Субботу собирала письма от «возмущенных» произволом артистов, режиссеров, сценаристов и пр. работников театра, где когда-то служила Лада, хорошо, что большинство из них работает в выходные. В воскресенье пришлось потратить время на ветеринара, Челе как-то заскучал и был вялым, соседка забила тревогу, но ничего плохого в скотинке не нашли, только посоветовали меньше кормить. Геннадьевна встретила вернувшегося с экзекуции кота с тарелкой рыбы и чуть ли не с ложечки его кормила. Пришлось делать выговор Ладе и в письменном виде оставить рекомендации врача по кормлению. Вечером я добралась до ДК и даже записалась на курсы танца, выдержала первый урок. С утра вместо зарядки повторила выученные элементы. Желания идти на работу мне это конечно не прибавило, но настроение не было таким упадочническим. Меня чуть не сшибла в лифтовом холле очередная вылетающая из кабинета Ковина. Любопытство проснулось и требовало всунуть нос и все разузнать. Но выхоленная обида заставила сделать вид, что мне это малоинтересно.

К концу недели мое любопытство уже было выше небоскреба, да и не только мое, Липа пыталась подслушать, что же такое происходит в кабинете Ковина, и получила при вылете очередной мадам по голове дверью. Тайну решила узнать Ольга, проникнув в логово с подносом с едой, но была снесена кандидаткой на входе, пострадали три тарелки, чашка, блюдце и блузка.

Сегодня за неделю я впервые увижу Ковина, и буду почти его сопровождать, мы должны присутствовать на одном и том же мероприятии, Самсоновы пригласили. Только добирались мы туда разными маршрутами, я из салона на такси, а Андрео из офиса на Славике.

Вечер был приятным, я умудрялась не пересекаться с Ковиным. Была не обделена вниманием противоположного пола, мило побеседовала с Марией и в скорости собиралась покинуть это собрание. Очередной кандидат на мое тело решил поразить меня стихами.

— Мэри, о чем Вы грустите возле своих кавалеров? Разве в наряженной свите мало певучих труверов? — прошептал почти интимно лощеный мальчик.

— О, какая прелесть, Илья Эренбург, продолжайте, продолжайте, — просила я, совершенно точно зная, что дальше он и не знает, просто это четверостишие было оригинальней «Шаганэ ты моя, Шаганэ» и выделяло его на фоне остальных.

Но тут знакомый голос продолжил:

— Мэри, не будьте так гневны, знаете старые песни — в замке жила Королевна, всех королевен прелестней. Слушайте, грустная Мэри, это певцы рассказали — как в изумленном трувере струны навек замолчали. Мэри, у тихого пруда с ним Королевна прощалась. В гибких водах изумруда белая роза осталась.

Ковин привычно положил свою руку мне на талию, «Трувер» тут же исчез, а вот мой Шеф остался. Что ж стихи он читает неплохо, но это не повод его прощать и не повод прижимать меня к себе, словно ему это позволено.

— Домой собираетесь?

— Да.

— Слава Вас отвезет. У меня еще здесь дела.

— Меня мало интересуют Ваши планы на ночь. И я в состоянии добраться до дома сама.

— Слава Вас отвезет, — холодно и безапелляционно повторил Андрео.

А ведь если Славе сказали, что он должен отвезти, то сопротивляться бесполезно, с переломами, синяками, ушибами водитель запихнет меня в машину. Дома меня ждал посаженный на диету обиженный кот, он презрительно смотрел на меня, сидел на стуле напротив и смотрел. Я просыпалась через каждые полчаса и натыкалась на этот презрительный взгляд. Утром котяра ушел к Ладе, я смогла поспать два часа без презрения и пробуждений.

Встретилась с Чистиным, попросила помочь с вопросом переселения Лады, выслушала благодарности за отпущенную Катю. По дороге завернула в кинотеатр, опять неудачно, было жаль денег на билет, даже пары моментов интересных не было, а может быть, стара я для кино?

Какое же удовольствие в мерзкую слякотную погоду лежать на диване с книжкой, пусть это и книжка на давно забытом французском, и пробиралась я в перипетиях медленно и со словарем. Да, надо восстанавливать былые навыки, видела бы сейчас меня моя мама, очень бы расстроилась, она французский язык обожала и прекрасно знала. Но пришлось оторваться от романа, и заняться менее возвышенными вещами, приготовить поесть и собрать вещи на завтра.

Понедельник начался с мата, такую реакцию вызвала у меня справка по недвижимости — вверху одни данные, внизу другие, разница в десять тысяч квадратных метров, это же целый дом! Природная вредность заставила меня просматривать все строки необъятной таблицы. У кого-то явно руки не из того места, внести ошибочные данные и не заметить такую разницу. Давно я не встречалась с финансовым директором, пойду, поскандалю немного.

— Григорий Матвеевич, ну что это такое? А? Как могу такое Ковину передать, тут же ошибка на ошибке!

— Николь Александровна, там все правильно!

— Правильно?! А это что.

Я развернула рулон с таблицей, попросила айтишников мне специально распечатать единым документом, а не кусками формата А3. Стол для переговоров был застрелен цветным творением.

— Все правильно.

— Да? А посмотрите итоговые суммы вверху и в конце таблицы, ничего не смущает?

Коршун стал внимательно изучать данные, потом чертыхнулся, взял калькулятор и стал пересчитывать все данные.

— У нас лишний дом появился.

Я достала кучу распечаток, поэтажные планы из исполнительной документации, потом кадастровые паспорта, планы БТИ и данные из баз управляющих компаний.

— Я могла бы заставить Вас искать ошибки самостоятельно, но информация мне нужно сегодня, а не через полгода. Тот, кто делал эту таблицу пропустил запятую и вместо десяти целых двадцати девять сотых получилось тысяча двадцать девять, это все по несчастному бизнес-центру в Омске, у нас туалеты стали равны половине этажа.

— А почему исполнителю не написала?

— Так у меня исполнитель Вы. Кто мне эту справку прислал, а?

— Ковин уже в курсе?

— Нет. Я не так кровожадна, как обо мне думают. Но так как теперь у меня нет сотрудника, который должен проверять информацию, то все справки по моим запросам пусть делает Игорь.

— Мстишь?

— Нет. Я просто больше ничего проверять не буду. А Вы и сами прекрасно знаете, что Андрей Владимирович моментально находит несоответствия. А я всего лишь передаю информацию, в ее создании участие больше не принимаю.

Я весело подмигнула Григорию Матвеевичу и упорхнула к себе. Меня в очередной раз чуть не снесла кандидатка, сейчас, наверное, кандидатка в мастера спорта по легкой атлетике. На то я и руководитель, чтоб придумать способ узнать, что же такое вытворяет Андрео, что все бегут.

— Николь Александровна, вы должна это увидеть, — Липа как-то подозрительно хихикала. — Там очередной шедевр.

В приемной громоздилось флористическое творение — ремень из зеленых роз, пряжка из оранжевых и апофеозная звезда из красных, лента повторяла изгибы цветочного ремня и цитировала мой лозунг «Ремень — лучшее средство от дури», и все это «счастье» размером метр на полтора. У меня начал нехорошо дергаться правый глаз. Вот где они эту гадость заказывают? Сама бы руки повыдергивала этим креативщикам.