Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь

Принц уставился на меня в немом изумлении.

— Детективы, триллеры.

Мой собеседник моргнул, видимо, впервые в жизни услышав о таких жанрах.

— Не уверен, что здесь найдется что-то подобное, — с сомнением произнес он, — но можно поискать.

Пока он говорил, в моей голове зрел коварный план.

Вся в предвкушении я указала на одну из верхних полок шкафа:

— Меня заинтересовала та книга в красной обложке.

— Сейчас достану. — Марамир бросился мне на помощь, но сначала освободил руки от бесполезной ноши. Так и не придумав, куда пристроить тяжелый фолиант, он обрушил его на сиденье кресла, повернутого камину. Затем исчез в проходе между дальними стеллажами.

В тишине раздался скрип и скрежет. Из глубины библиотеки Мар приволок деревянную стремянку и уже вознамерился ею воспользоваться, но я коснулась его плеча, остановив.

— Не надо, я сама.

— Уверены, леда? — Тело под моей рукой напряглось. Принц взглянул на мою ладонь на своем плече и облизал губы. — Ваша юбка…

Да, слишком длинная.

— Просто придержите, пожалуйста, лестницу.

И я начала осторожно карабкаться по ступенькам. Шаткая лестница раскачивалась при малейшем движении, узкие деревянные перекладины казались не вполне надежными, но я не собиралась подниматься высоко. Никакая книга в красной обложке меня не интересовала. Я просто хотела, чтобы Марамир увидел вырез на спине моего платья. Хотела, чтобы этот вырез оказался прямо перед его глазами. Изящные лопатки, изгиб позвоночника, влекущее начало ложбинки.

В какой-то момент сзади раздался судорожный вздох, и я улыбнулась. Взгляд принца я почувствовала физически: кожа под ним горела и покрывалась мурашками. Он смотрел. Туда, куда я и хотела. Пытался заглянуть под мягкие складки бархата, игриво обрамлявшие поясницу.

— Куда это вы уставились, Ваше Высочество? — оглянулась я через плечо.

Застигнутый врасплох, Мар дернулся, и лестница, которую он держал, покачнулась. А я как раз неудачно наступила на подол своего платья. Нога соскользнула с перекладины. Сердце сжалось от ужаса. Но это был лишь миг. Миг страха, ощущения невесомости и свободного падения. Уже в следующую секунду я обнаружила себя в объятиях принца. Его ладонь лежала на моей обнаженной спине, обжигая кожу. Перед глазами оказались очертания гладкой щеки.

— Вы меня уронили, — шепнула я с упреком и добавила уже мягче: — И спасли. Думаю, вы заслужили награду.

Мар повернул ко мне красное, пылающее лицо, и я нежно коснулась его губ своими.

Мар повернул ко мне красное, пылающее лицо, и я нежно коснулась его губ своими.

Принц застыл, словно не мог поверить своим глазам и ощущениям. Его объятия стали крепче. Он сильнее прижал меня к своей груди. Я почувствовала, как отчаянно загрохотало его сердце.

Несколько секунд Марамир просто смотрел на меня и ничего не предпринимал. Я осторожно, изучая, ласкала его сомкнутые губы. Это был очень невинный поцелуй, даже не поцелуй, а пока только приглашение к нему. Губы эльфа, удивительно мягкие и податливые, манили, их сочная упругость обещала бездну удовольствия. Теперь, когда Марамир был так близко, голову кружил аромат его кожи. Принц пах лимонным пирогом с корицей. Я не знала, парфюм это или его природный запах, а может, призрачный дух того, что подавали королевской семье к вечернему чаю. Неважно. Целовать Мара, дышать им было истинным наслаждением, а когда он приоткрыл рот и начал робко отвечать мне, внутри моего разума вспыхнул искрящийся фейерверк. Я застонала принцу в губы и обвила руками его шею.

Не думала, что в сорок лет вновь почувствую себя девчонкой на самом первом в своей жизни свидании. Но я словно вернулась в прошлое, назад в свою юность, сбросила два десятка прожитых лет, как змея сбрасывает шкуру, и ощутила давно забытый трепет влюбленности, когда все ново, свежо, наивно. Больше не хотелось соблазнять. Хотелось плыть по течению, отдавшись этому потоку сладостной неги.

Принц закрыл глаза. С каждой секундой он целовал меня все увереннее, робость сменилась напором, губы стали тверже. Теперь в этом танце вел Марамир. Я все еще была на его руках, крепко прижатая к мускулистой груди, как вдруг почувствовала мерное покачивание. Не разрывая поцелуя, принц понес меня к креслу, чтобы продолжить наши ласки там.

Жар огня за кованой решеткой камина лизнул правый бок. Мар столкнул с сиденья забытую на нем книгу, и она шлепнулась на пол. Никакого уважения к литературе! Ногой отпихнув фолиант подальше, принц опустился в кресло и усадил меня к себе на колени. Прямо на твердый, пульсирующий бугор. В ягодицы мне уткнулось мужское возбуждение. Марамир был на грани. Это чувствовалось во всем. В его судорожных объятиях, в бешеном стуке сердца, в сорванном дыхании, в том, как неудобно мне сейчас было сидеть. При этом мой пылкий эльф не распускал руки и до сих пор не попытался углубить поцелуй, сделав его настоящим, мокрым, распутным.

Я первая скользнула языком ему в рот. Ощутив это влажное прикосновение, Марамир вздрогнул. Его закрытые было глаза распахнулись, и я упала в мерцающую изумрудную бездну. На солнце глаза принца казались светло-зелеными, почти салатовыми, но в полумраке библиотеки потемнели. Или это страсть изменила их оттенок?

И снова Марамир оцепенел. Он выглядел растерянным, будто… Будто это был его первый поцелуй.

Такой привлекательный мужчина и настолько неопытен? Возможно ли это? На вид моему краснеющему зайке было лет двадцать пять, а учитывая, как долго жили эльфы, ему, скорее всего, уже перевалило за сотню. И до сих пор не целован? Не верю! А впрочем, вспомним пуританские нравы его народа.

Марамир вздохнул, словно решаясь на что-то, и его широкая ладонь накрыла мой затылок. Робко, неуверенно он коснулся моего языка своим, и по напряженному телу подо мной прокатилась крупная дрожь. Пальцы принца зарылись в мои волосы. Сидеть стало еще неудобнее. Природа была щедра не только к младшему брату, но и к старшему.

Теперь мы целовались по-взрослому, сталкиваясь языками и разделяя одно дыхание на двоих. Сначала неторопливо, потом жадно, ненасытно, полностью отдаваясь пожару страсти.

Громкий треск, раздавшийся в тишине, заставил нас отпрянуть друг от друга. Испуганные, мы одновременно оглянулись на закрытую дверь, а потом рассмеялись, сообразив, что это стреляют дрова в камине.

Губы Марамира блестели, опухшие, зацелованные. Волосы растрепались и падали на глаза тонкими влажными прядями. Взгляд, дикий и пьяный, скользил по моему лицу.

Пытаясь удобнее устроиться на коленях принца, я начала ерзать, и Марамир зашипел сквозь стиснутые зубы.

— Пожалуйста. Не надо, — взмолился он, слегка приподнявшись на сиденье.

В ответ я с лукавым видом качнула бедрами, и бедняга на несколько секунд крепко зажмурился.

— Откуда ты умеешь так хорошо целоваться? — на его лице внезапно проступило ревнивое выражение. — Как будто уже… с кем-то… — Он смутился. Ревнивое выражение сменилось виноватым. — Прости. Я не должен был. Не хотел тебя оскорбить. Получилось грубо. Я знаю, что ты достойная девушка и не стала бы до брака заниматься… всяким.

Я кашлянула в кулак.

Сколько же удивительных открытий тебя ждет, Высочество.

Марамир украдкой косился на мои губы, словно хотел скорее вернуться к прежнему занятию. Теперь уже не я ерзала на нем, а он подо мной, видимо, не зная, что делать со своим мучительным возбуждением. Блики огня играли на его красивом, худощавом лице, в длинных волосах, вьющихся на кончиках.

Под треск поленьев в камине мы снова поцеловались, а когда разомкнули объятия, принц посмотрел на меня с решительным видом и вдруг выпалил:

— Варна, ты выйдешь за меня замуж?

Замуж?