Мои красные туфли

– С тобой все в порядке? – успел он поинтересоваться в перерыве между взрывами.

Карли покачала головой, не в силах произнести ни слова. Она вылетела из комнаты, причем по бокам, словно крылья, развевались блузка и бюстгальтер. Через несколько минут вернулась с пачкой бумажных носовых платков и стаканом воды. Бюстгальтер оказался застегнутым, но блузка продолжала развеваться, поскольку все пуговицы, кроме самой нижней, исчезли в неизвестном направлении. Карли присела на край дивана и начала осторожно, маленькими глотками пить воду. Чихать она перестала, по крайней мере пока.

– Прости, ради Бога, – наконец, сопя и сморкаясь, произнесла она. – Наверное, какой-то из твоих запахов вызывает у меня такую страшную аллергическую реакцию.

– Одежда? – Эван снял рубашку и бросил ее в дальний угол.

– Нет, скорее всего мыло или туалетная вода. Не переживай. Я приняла бенадрил, так что скоро все будет в порядке. Обычно я беру полтаблетки, но сегодняшний случай тянет и на целую. Никогда не думала, что… – Карли дважды чихнула, так и не успев договорить.

– Я не пользуюсь ни одеколоном, ни духами, ни туалетной водой.

– Ну, может быть, лосьон после бритья.

– Я не пользуюсь лосьоном после бритья.

– Только не говори, что не пользуешься мылом. – Карли улыбнулась, несмотря на то что из глаз и из носа текли ручьи, а лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. Да, об элегантности и стиле придется забыть. Остается лишь надеяться, что это не внезапный приступ крапивницы.

– Разумеется, мылом я пользуюсь.

– Каким именно?

– Думаешь, я знаю? – раздраженно ответил Эван. – Любым. Тем, которое оказывается в большом стандартном наборе на полке супермаркета.

– «Слоновая кость». Покупай только «Слоновую кость». Оно без запаха, без красителей и полезно для кожи.

– Ради Бога, давай хотя бы сейчас без рекламы, – взмолился Эван, растирая виски.

– Ну ладно, не дуйся. – Если бы Карли не боялась окончательно испортить и так не заладившееся дело, она бы всласть посмеялась над великим Эваном Маклишем. Вот он сидит на диване в ее гостиной, босиком, без рубашки, с торчащими во все стороны непослушными волосами и великолепной, мощной эрекцией, испытывающей на прочность беспомощно встопорщившиеся штаны. Да уж, зрелище не слишком величавое. Однако она все так же желала этого смешного мужчину.

– Ты придешь в норму? – смущенно поинтересовался Эван через несколько мгновений.

– Примерно через полчаса все пройдет бесследно. – Карли опять начал сотрясать приступ чихания. Едва он стих, она, насколько возможно, привела в порядок блузку и юбку, а потом откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Блузка тут же распахнулась. – Не волнуйся. Я не пытаюсь увильнуть от сделки.

– Да я вовсе не это имел в виду.

– Понимаю. – Карли искоса взглянула на гостя и, заметив, что он глаз не спускает с ее груди, попыталась рукой придержать блузку.

Эван заметил реакцию, но извиниться даже не потрудился.

– А ты уверена, что можно принимать противоаллергическое средство после алкоголя?

– Честно говоря, не уверена, – задумчиво призналась Карли. – Но я выпила совсем немного, всего лишь один бокал, да и то после этого уже прошло некоторое время. А из второго бокала отпила совсем чуть-чуть. Так что скорее всего все будет в порядке. Но если вдруг заметишь, что я перестала дышать, то позвони 911. Обещаешь?

– Это вовсе не шутки, – внезапно рассердился Эван.

– Извини. – Карли не ожидала такой реакции. Медленно тянулись минуты. Когда их проползло уже с десяток, Эван нарушил молчание:

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно. – Карли перевернулась на бок и поджала под себя ноги. На мгновение приоткрыла глаза и взглянула сквозь завесу мокрого тумана.

– Зачем ты закрываешь глаза?

– Так легче. Чувствую себя немного лучше, хотя слезы все равно текут. Так это и был твой вопрос?

– Нет. – Он помолчал. – Что именно во мне тебе так не нравится?

– О! – Она принялась вытирать нос, пытаясь таким способом выиграть время, чтобы подумать. – Ты уверен, что хочешь говорить об этом прямо сейчас?

– Почему бы и нет?

Ну что же, раз он так настаивает…

– Начнем с того, что именно это мне и не нравится в числе прочего.

– Что именно? Что я честен?

– Нет. То, что ты настолько мало обо мне думаешь, что готов выяснять отношения перед тем, как лечь со мной в постель.

– Но ведь мы и лежали и будем лежать вместе.

– Конечно. Разница лишь в том, что я перед этим не требую предъявить перечень собственных недостатков. Вот так. – Она приоткрыла один глаз. – Я для тебя не человек. Просто актриса – лицо с голосом, и все.

– Я такого никогда не говорил, – возмутился Эван.

– Неправда. – Карли попыталась фыркнуть, но взамен получился лишь жалкий писк. – Ты говорил это Гэри.

– И ты ему веришь?

– Он мой приятель, почти друг. – Карли встала на защиту общего знакомого. – А кроме того, ему и незачем было мне это говорить. Это и так ясно – из твоего поведения. Ты презираешь меня, ненавидишь, питаешь отвращение!

– Ненавидишь, питаешь отвращение! – передразнил Эван. – Похоже, ты по ночам изучаешь словарь синонимов.

– Вот-вот! А ты берешься давать характеристику человеку, которого вовсе не знаешь. Я актриса, а это значит, что все мои интересы сосредоточены лишь на собственной персоне, и больше ни на чем.

– На вечеринке ты полуголой плавала в бассейне. Если уж это не говорит о стремлении оказаться на виду, то что же тогда?

– Это был несчастный случай. Я упала. Молчание.

– Ты просто сноб, Эван Маклиш. – Карли не могла не произнести этих слов. Голова работала плохо, но после поцелуя мозги упорно пытались что-то внушить собственной хозяйке. – А потому видишь только то, что хочешь увидеть. И считаешь достойным внимания лишь собственное мнение. Больше заботишься о фильме, чем о реальной жизни.

– Для тебя все упирается в деньги, Карли Бек, – резко возразил Эван, как в зеркале, отражая враждебный тон собеседницы. – Ты готова рекламировать пиво и сигареты, но даже и думать не хочешь о работе в моем фильме, потому что за него не заплатят. А ради пары туфель и вообще готова на многое.

На самом деле Карли отказалась от работы, которую воспринимала как оскорбительную, и без малейшего сомнения поступила бы так снова. Однако объяснять это не имело смысла. С таким же успехом можно было все свое состояние отдать на благотворительные цели и на всю оставшуюся жизнь отправиться работать в лепрозорий – все равно Эван не изменил бы своего мнения.