Мои неотразимые гадюки. Книга 1

Интересно: ему-то чего не спится? Работает? Не теряя его из поля зрения, Дон приотворил дверь хозяйской спальни и скользнул в темноту. В коридоре горела масляная лампа, а тут пришлось переключиться на ночное зрение – эту функцию он обнаружил среди прочих, как только научился читать послания из недр башки. Секунд десять требовалось для адаптации глаз – пришлось замереть. За это время «ищейка» выставила «сигналку» на объект отец. Едва тому вздумается пересечь границу своего квадрата, она сработает, привлекая внимание к помехе. Разбрасываться не хотелось. Нужно сунуть Татоне под подушку письмо и сматываться.

– Я ждала тебя, сынок, – ласково, но щемяще грустно прилетело из-под полога кровати. – Чуяла, что придёшь со дня на день.

Дон затаил дыхание, не сообразив, как реагировать на эту непонятную ловушку. Полог отдёрнулся – женщина спустила с кровати ноги и поманила его рукой:

– Поди сюда. Не торчи столбом. Скоро придёт твой отец – у нас мало времени.

Дон решил, что в такой ситуации – раз его как бы отец может помешать – лучше послушаться. Он подошёл, присел рядом. Поправив верёвочную бухту, что висела на нём солдатской скруткой. Татоне явно есть, что ему сказать.

– Давно понял, что ты такое? – прошептала та, нежно поглаживая рукой по родной для неё небритой щеке.

– Перед тем, как ты отпустила нас с сестрой в Нуоб.

– Значит, у вас это случилось одновременно, – задумчиво пробормотала Татона. – Видать, тот ужасный удар светом вас подтолкнул. Мы с Нуфией так и думали, что вы обретёте подлинный облик день в день. Хотя ты и постарше.

Нуфией звали мать Лэйры. И сейчас Татона подтвердила все их гипотезы на свой счёт. Она была в курсе начинки собственных детей и дочерей подруги.

– Значит… Ты знала? – прочистив горло, хрипло уточнил Дон.

– Знала, сынок, – взяла его за руку Татона и принялась её поглаживать: – И твой отец манипулятор, и дед. И все мужчины в вашем роду.

– Но, разве отец этим пользуется? – изумился, было, Дон.

Но тут вспомнил, как налакался в его кабинете восемь лет назад. А перед этим удивился, что кабинет не запирается, но воры в доме всё равно не заводятся. Скорей всего папаша на заре карьеры вывел на чистую воду пару-тройку воров, и остальные зареклись тырить у хозяина. Значит, таланты манипулятора он пустил на бытовую мелочёвку.

– Почти не пользуется. Не у всех это включается в полной мере. Вот у щупов, вроде Нуфии и Лэйры с Лэти, оно приходит и сразу же работает во всю силу. А у вас как-то по-особенному появляется. Твой дед мне кое-что рассказал, когда ты народился. Он-то подлинный манипулятор. Рассказал и ушёл прочь. Подальше от нас. Боялся за твою жизнь, вот и унёс опасность куда-то далеко. Но, я чую, что он иногда возвращается. Этого не объяснить. Да тебе и не надо. Пустое. Женские мороки. Просто знаю, что он никогда не оставит тебя без пригляда. Старик только глянул на тебя, сразу понял: в тебе это проклюнется. Оно так и вышло. Поэтому я и отправила тебя подальше отсюда. А теперь тебе надо уходить ещё дальше. Ты ведь пришёл попрощаться?

– Да… мама, – спохватился Дон, что может обидеть женщину, которую ни на секунду не посчитал матерью. – И Паксая со мной.

Он хотел, было, научно обосновать отбытие сестры. Но, Татона его опередила:

– Непременно с тобой. Коли, кто про тебя прознает, так лучшей защиты для неё не найти. Но, вы уж помилосердствуйте, – укоризненно заметила она. – Как устроитесь в безопасности, дайте знать. Только, сынок, если будешь уверен. А без того забудь про мою просьбу. А то сгинете. Я вот тут тебе…, – вдруг засуетилась Татона, соскочила с кровати, полезла под неё.

Что-то там нашаривала под днищем, лопотала неразборчиво. Наконец, поднялась, протянула ему небольшой тугой свёрток. Метнулась к настенному шкафу. Распахнула, схватила что-то звякнувшее, вернулась к кровати. И как не навернётся в такой темноте? Хотя, в собственной спальне на автопилоте наверняка ни одного угла не заденет. Татона снова присела. Вложила в его руку здоровенный, туго набитый кошель:

– Здесь только золото. Мы с отцом долго собирали. Ты уж прости его, сынок. Никак не заставит себя с тобой попрощаться. Хотя, может, ещё…

– Он в кабинете, – мягко возразил Дон, сверился с сеткой и уточнил: – Сидит за столом. И хорошо, что сидит. Не нужно ему это. Он винит себя, что стал моим отцом?

– Есть такое дело, – сухо ответила Татона. – Втемяшилось же в башку. Уж почти двадцать лет с ним спорю, а всё бестолку. Ничего. Ты о нас не думай, – вновь смягчился голос этой поразительной женщины. – Ты себе безопасный угол сыщи. Себе и Паксае. А мы уж как-нибудь.

– Найду, – твёрдо пообещал Дон и неожиданно для себя добавил: – Найду и заберу вас к себе. Семья не должна рушиться навсегда.

– Хорошо бы, – мечтательно вздохнула Татона, прижимаясь к нему всем телом. – А теперь ступай. Спеши уйти отсюда подальше, покуда не рассвело. Нуобат, первым делом, примчится искать вас тут. Может, уже где-то рядом. Он отличный воин. И верный друг: Лэйру с Лэти ни за что на произвол не бросит, как он это понимает. Ведь это для них свобода, а ему нарушение клятвы, данной другу. Не ведаю, что дед тебе оставил в письмеце. Но, на словах он велел тебе передать: будет уходить, пусть идёт на север. К Скалистым горам. Точней не сказал, но, видать, в письмеце указал подробней. Ступай, сынок, – уже еле слышно прошептала она, отстраняясь.

Дон поймал её ускользающую руку, нагнулся, приложился губами к сухой тёплой коже. Нет, он точно заберёт её к себе, когда устроится. Мать там, не мать – какая разница? Для него никакой, а она просто умрёт от тоски по детям. Они с Паксаей смылись и в ус не дуют. Стоит представить на месте этой женщины маму, как сразу ощущаешь себя законченной свиньёй.

Татона легонько толкнула его в плечо, прошептала:

– Ступай. Не теряй время.

Она соскользнула с кровати и бросилась к окну. Отдёрнула тяжёлую занавеску, распахнула створки, прислушалась. Обернулась:

– Собаки от ворот забрехали. На стене факелы мелькают. Нуобат уже здесь. Беги в спальню Паксаи. В окно и через сад к соседям. На улицу не выходи. Нуобат, первым делом, пустит по ним всадников. Так и двигай садами, через ограды. Тебе сейчас главное до северной стены добраться. Там у оружейного сарая отец для тебя лестницу держит. Вечером проверял: она там, никто не убрал. Втащишь её на сарай, а оттуда до вершины стены дотянешься – отец всё рассчитал. Беги, сынок, – выдохнула она уже в спину сквозанувшего в дверь Дона.