Мои неотразимые гадюки. Книга 3

Как там хохмил Хазанов? Пришли французские татары с Наполеоном, взяли Москву и к себе понесли? Сверды унести крепость не сподобились. А остаться на царстве в Черногорье? Кто-то им не позволил. Кто? Местные в тот момент были не в себе, а у свердов численное превосходство. Не, ерунда. Черногорцы бы опомнились и всё равно гостей вырезали. В то, что сверды дикие варвары, Дон не верил. Все они тут недалеко ушли. Короче, дело ясное, что история тёмная. И в ней, как говорится, просматривается след щупов. Какого хрена тётки окрысились на Черногорского нара? Ну, это ладно: какого хрена им сделал весь остальной народ Черногорья? Разгром крепости лишь эпизод, а местных третируют уже несколько десятилетий. Пока до самих тёток не доберёшься, да не встряхнёшь паразиток за мозги, до истины не доскребёшься.

А он намеревался встряхнуть их основательно вплоть до летального исхода. Сам на себя удивлялся: жалости к ним в душе и всякого там понимания с гулькин нос. Манипулятор уже сделал выводы: нестабильным щупам, которых невозможно включить в систему, не жить. Они опасны и для системы, и для всего остального мира. Дон пытался, было, возразить, мол, весь мир несколько великоват для нескольких психопаток. Манипулятор не принял приглашения поспорить впустую и продублировал нерадивой человеческой половине своё решение. Дон, содрогнувшись, принял к сведению и больше не выделывался.

Из горы они выбрались красиво и свободно. Оказались на небольшой ровной площадке, как бы притопленной в землю. Из этой ямы вверх вела весьма широкая, но вполне обычная лестница в десяток ступеней. Края ямы густо поросли кустарником, сквозь который на лестницу не раз проламывались, образовав проход. Ширина прохода указывала на нечеловеческие габариты ломившихся. Троцкий уже брякал копытами по ступеням, но остальные не торопились: следовало оглядеться. Следовало, но не последовало, ибо в проломе меж кустов показалась флегматичная репа Мамонта. Гнер взлетел по ступеням, а за ним пошла волна исхода скитальцев на землю обетованную. За пределами базы оно как бы ещё не совсем ощущалось. А вот здесь пробрало: наконец-то, дошли.

Лэйра поднялась наверх, присела на верхней ступеньке и замерла, поводя головой из стороны в сторону. Потом замерла и голова. Паксая терпеть не могла терять время зря. Шуганув с дороги всех, кто не успел убраться самостоятельно, сестрица поторопилась развернуть походно-полевую кухню. Зарычала на всех, требуя костра и места для прилечь. Дайна скользила за ней хвостиком – единственное создание, вызывавшее на хмурой рожице Паксаи человеческие черты.

Вскоре костёр запылал, а в кан попала вода из щебечущего невдалеке родника. Паксая заварила чай – она редко кому доверяла сей священный ритуал. Лэйра с Лэти утверждали, будто она единственная умела делать из воды и сушёной травки напиток богов. Дон подозревал, что сестрёнки-гадючки водили Паксаю за нос дабы самим не трудиться. Но в их дела не лез: девки как-то сами регулируют свои отношения, которые устраивают всех. Может, Паксая и колотится больше всех по хозяйству, так и авторитета у неё в этом деле выше крыши. Никто не осмелится поперёк влезать. К тому же сестрица очень любит чувствовать себя в безопасности. И в этом деле она больше полагается на щупов, чем на остальных – включая братца с его комбайном.

Дайна раздала мужикам остатки сухарей с мясом. За любимой тащился шлейф из десятка крысёнков. Парочка сидела на её плечах, а ещё один – особо приближённый – торчал за пазухой. В целом Дайна в высоких сапогах, полу облегающих штанах, белой рубахе и цветной жилетке южан напоминала цирковую дрессировщицу крысоподобных собачонок. Уморительно, особенно если потрудиться заглянуть в каждую мордочку: там обожание до гроба. Вот и любимой нашлась своя ниша – Дон их всех поубивает, если эти паразиты начнут портить ему будущую семейную жизнь. В том, что та будет именно семейной, он уже не сомневался.

Он сжевал обед, даже не заметив, что занимался ещё чем-то, кроме построения планов на будущее. Рядом с ним, как оказалось, отирались трое крысёнков. Мелкота время от времени вопросительно попискивала и всем своим видом приглашала прогуляться. Что там с их предназначением – поинтересовался Дон, приняв отчёт ищейки о состоянии округи. В ней кроме самой округи ничего интересного. Семейка грагов из пяти особей на юго-юго-востоке неинтересна. Смывшийся куда-то Дружок неинтересен – пусть катится. Всё равно притащится обратно. Они все притаскиваются и остаются, лишь бы только геморрой стабилизатора не успевал рассасываться.

Запрограммированное предназначение объекта крысёнок не поддаётся идентификации – сухо отчитался «эрудит». Возможное предназначение не поддаётся анализу для применения этих паразитов в системе к общей пользе. Короче, абсолютно бесполезные создания, не считая улучшения эмоционального фона объектов системы. Их потешные крысо-белки веселят – и то хлеб.

Покончив с сиротским перекусом и сверившись с картой, двинули напрямик к ближайшему – он же крупнейший – посёлку. Управились за день. Между тем реальность несколько разочаровывала: никаких горячо ожидаемых чудес никто для них не приготовил. Обычное горное ущелье, заросшее лесом, с обычной речонкой, задорно булькающей на камнях. Пройдя его насквозь, уже по потёмкам вышли в небольшую долину с крохотным озерком. Возблагодарили всех богов – без разбору на ранги и национальность: термальные источники!

– Горячая вода!! – первой взвизгнула Паксая и дала шенкелей.

Гортензия не врубилась, отчего у подруги пар из ушей, но послушно врубила третью скорость. Девчонки без разговоров поскидали шмотки и полезли сполоснуть обросшие грязной коростой бока. Отмокали чуть ли не треть ночи. Граги, было, сунулись объясниться, мол, пожрать бы. Даже трамвай, не заправившись, на деловые рельсы не встанет. А вы, задрыги, и завтра захотите на чужом горбу прокатиться. Куда там! Щупы послали их к отцу-стабилизатору: пускай он хоть раз почешется о проблему заправки транспорта.

Пришлось почесаться. Проклиная новое банно-географическое открытие, Дон науськал ищейку на добычу добычи. Ему повезло: далеко ходить не пришлось. Пришлось попотеть: подбить по паре коз на душу оказалось трудом каторжным. Эти твари так и вертятся, так и норовят съехать с прицела. Благо дед в теме. Не брезговал помогать щупам – помог и внуку стабилизировать состояние системы, щёлкающей зубами от голода. В горячую ванну озерка Дон плюхнулся лишь для того, чтобы мгновенно уснуть. Поужинал уже за завтраком. Кто и как выуживал его из воды да упаковывал в спальник – доложил поутру «барбос», принявший за чистую монету приказ не будить до утра.

А поутру девчонки с блеском показали, в кого превращается женщина, впервые за несколько дней дорвавшаяся до ванны. Они цвели и пахли. Они источали любовь и заботу, обращённую на ближних. Ближние – кто посмеивался, как дед с Тарьясом, а кто и пугался, как остальная часть мужского населения. Дон ожидал подобное превращение и торопился нахватать отсюда как можно больше плюшек. Затребовал завтрак прямо в постель, куда его и подали. Не с подколками да проклятьями, а с нежным мурлыканьем всем довольных кошек.

– Донатик, – по-хозяйски плюхнулась на него пузом Лэйра. – Надо поговорить.

Он машинально глянул на Дайну: не заревнует? Эту бабью повадку он боялся больше всего остального. Дайна лишь хихикнула, любуясь сморщенной физиономией любимого – в этом Дон даже не усомнился.

– Твоё счастье, что она у тебя такая умница, – заговорщицки прошипела Лэйра прямо в лицо. – А то бы я ещё и целоваться полезла. Чтоб она об тебя какой-нибудь дрын обломала.

– Чего надо? – ответно прошипел Дон.