Мои неотразимые гадюки. Книга 3

– Я не стану с тобой воевать, манипулятор, – безо всяких там мучительных искажений лица, но с некоторым надломом обещала матриарх рода Драгов. – Это нелепо.

– И со мной? – холодно осведомился Радгар.

Они с Гнером не встревали в диалог гадов, но были начеку.

– А с тобой я никогда и не воевала, – устало и чуть раздражённо напомнила Драгомия. – Ты вот сюда пришёл, не побоялся. Так ступай да верши свой суд над виновными. Как ты это разумеешь. А невинных ты не тронешь.

– Ты мне угрожаешь? – уточнил Радгар.

– С чего бы? – усмехнулась Драгомия. – Какие у меня резоны? Да и надобности нет. Нынче к нам явился манипулятор. Он всех гулящих щупов под свою руку приберёт. Вот он тебе лишнего и не позволит. Каждая из моих оставшихся в живых девок сама решит: быть ей в системе, или прочь ступать. Но с манипулятором и они воевать не станут. Порода не та. Однако же, думаю, что они отсюда никуда не уйдут. Некуда им деваться. В вашем мире им места нету, – жёстко глянула старая леди на бывшего барра из Чесла. – Вы вот нас за зверей почитаете. А сами-то хуже зверей.

– Поосторожней в выражениях, – скрипнул зубами Радгар, гуляя желваками.

– И не подумаю, – в тон ему выплюнула старая стерва.

Нет, не старая – древняя. Её возраст Дона порадовал и страстно возбудил надеяться. Если этой крепкой бабке сто тридцать два года, то она вполне может додряхлеть и до двухсот. Назло поджигателям ведьм, которые так до неё и не добрались. Значит, девчонкам тоже светит законное долгожительство – если, конечно, они не подставятся, а он не опоздает их спасти.

– Не ссорьтесь, – почти потребовала Лэти, но вежливо. – Все хороши, кого не коснись. А бабушка Драгомия права: люди те ещё сволочи. И у меня никакого желания общаться с ними слишком часто.

– Ну, тебе-то в Черногорье нечего опасаться, – не понял её выпада Радгар. – Вы нам избавленье принесли.

Драгомия криво усмехнулась и выдала ожидаемую Доном отповедь:

– Если вы, молодой человек, верите в благодарность народа Черногорья, честь вам и хвала. Но черногорцы, избавившись от опасности, что исходит отсюда, весьма скоро забудут, кому этим обязаны. И на пытайтесь со мной спорить. Это сродни попытке яйца научить летать курицу. Манипулятор, конечно, принесёт в Черногорье мир. А вот уж благоденствия достигнут и без него. Думаю, в этом вопросе, – усмехнулась пророчица, – толка от него будет значительно меньше, чем вреда.

– Подписываюсь под каждым словом, – галантно склонил голову Дон. – Что-что, а благоденствие совершенно не мой конёк. Начни я стабилизировать людей по примеру моей системы, и меня моментально прикончат. Нет уж, пусть каждый живёт, как может. В разрезе моей пользы. И твоей, госпожа Драгомия. Ибо такую великолепную женщину я буду умолять украсить собой мою несовершенную систему.

– Поэт! – восхитилась старая леди, чуть вымученно улыбнувшись.

– Позёр и бабник, – пробурчала под нос Лэти, а вслух добавила: – Я тоже буду рада, если ты присоединишься. Мудрый дедушка у нас есть. Один на всех. А вот мудрой бабушки явно не хватает. Потому что наш дедушка тоже… манипулятор. А вы с девчонками к нам переберётесь? Вместе как-то веселей.

– Ну, это уж, как они промеж себя решат, – не стала разбрасываться авансами Драгомия. – Вы ж девчонки такие: чуть что не по вам, так сразу бунтовать. А я старовата для бунтов. Мне уже в самый раз пора пожить на покое. Покоя мне лишь и не хватало. Всего остального полны закрома. Да и в вашем поселении тоже немало добра.

Крысёнок, что сбежал от неё, вылез из-под камушка, тревожно приподнял головку и впился взглядом в Драгомию. Малыши чувствуют настроение, как градусник температуру.

– И за столько времени тут ничего не разграбили? – уточнил Радгар вроде как извиняющимся тоном погорячившегося перед бабушкой сопляка.

– В долинах и ущельях Утробы, – улыбнулась та, – вы встретите ни один старый человечий скелет. Есть и не слишком старые, которые я видела ещё бегающими. А есть и совсем свежие, – пристально глянула она на манипулятора.

Дон машинально прихмурился, выслушав доклад «ищейки» о наглых любопытных кошаках, что ползли к ним промеж камушков и прочего мусора. Велел наподдать им, чтоб не повадно было, но не калечить. С удовольствием прослушал панический кошачий рёв неподалёку – Гнер сообразил, что происходит и злорадно ухмыльнулся. А затем выдвинул догадку, которая Дону в голову не приходила:

– Покойный нар Черногорья пытался добраться до богатств Утробы?

– Я предупреждала его, чтобы он не злил моих девочек, – вздохнула старуха.

– Так поэтому в Черногорье полезли кабаны? – заметно приобалдел Радгар.

– Даже у таких поганок, как щупы, ни с того ни с сего желчь не взыграет, – ядовито заметила Драгомия. – Мы, конечно, благородством не богаты. Но и в безголовые кровопийцы нас записывать не стоит. Ваш хвалёный нар не был хорошим или плохим. Он был подлинным наром. А это во все времена означало одно и тоже: за своих горой, на чужих войной. Справедливости ради, не стану скрывать, что и мои девки в этой истории опростоволосились, почём зря. Пытались дуры стоеросовые задружиться со свердами, что стали всё чаще прощупывать границы Утробы.

– А можно об этом поподробней? – попросил Гнер.

– Можно. Хотя особо тут развозить нечего. Всё, как всегда: есть заповедная земля, о которой чего только не плетут. Значит, на той земле тебя обязательно дожидаются несметные сокровища.

– И коли ты не слабак, так пойди да возьми их, покуда тебя не обскакали другие «не слабаки», – презрительно продолжил Радгар. – А ещё лучше всем заинтересованным слабакам сбиться в банду и вперёд.

– К сожалению, всё так, – скользнула по лицу Драгомии не менее презрительная тень. – Потому как размеры богатств любой заповедной земли растут с каждым новым пересказом старой заезженной сказки. Поначалу-то мы отправляли к свердским «не слабакам» кабанов да мрачников. С шайками те справлялись, но охоту к нам таскаться отбить не смогли. Человек же как рассуждает: зверь, как тот не страшен, всего лишь зверь. А значит, и на него найдётся ловушка. И раз предшественников на пути к богатству сожрали, так не в тварях Утробы дело. Те слабаки слишком много о себе понимали. Так что нам это надоело до оскомины, и пришлось самим взяться за дело.

– И пошла гулять по свету страшилка о злых духах Черногорской Утробы, – насмешливо констатировала Лэти. – Дед прав: невидимая смерть ужасней самой кровавой резни, учинённой на глазах. И что, сверды перестали к вам шастать?

– И да, и нет, – как-то грустно призналась Драгомия. – Грабители-то к нам дорогу забыли. Мы им такое представление устроили – вовек не позабудут. Может, именно тогда моя дочь и свихнулась окончательно. Если всю жизнь обретаться под крылом смерти, да иметь силу убить любого…

Плечи старой леди опали. Она уставилась туманным взором в это их непонятное «никуда», где щупы периодически пасутся. Собеседники не торопили её вернуться. В конце концов, манипулятору видней, как строить беседу. У него ж всё идёт в зачёт всеобъемлющего опыта, а не просто «скуку развеять». В частности, ему необходимо на деле убедиться, с какой лёгкостью придавленные жизнью щупы съезжают с катушек. И убедиться, не будучи сторонним наблюдателем, а сидя с ними в одной лодке.

– От грабителей мы избавились, – внезапно продолжила Драгомия абсолютно спокойным голосом. – Но приманили ходоков иного сорта, – она умолкла, как бы приглашая слушателей шевельнуть мозгой.