Мои рыжий дрозд

В углу комнаты блеснули какие-то светящиеся шары с налепленными на них черными блямбами, смутно напоминающие увеличенные в десятки раз модели углеводородов.

— Ой, — воскликнул Лиам, — что это было?!

— Ничего, — ответил Гилли, — ничто и никто. Я понял теперь, никакие это не духи, а просто наше воображение. У кого-нибудь в голове мелькнет какой-то образ и сразу всем передается. А нам кажется, будто это на самом деле. Понятно? Ой, что это?!

Образ, представший перед ними на этот раз, был более чем реален: щурясь от внезапно вспыхнувшего света, они увидели в дверях спальни разъяренного Хумбабу.

— Я так и знал! Я давно тут слушаю. Так и знал, вы здесь занимаетесь чем-то безобразным.

Хумбаба протянул руку и схватил за ухо Гилли, сидящего ближе всех к двери.

— Ну, отвечай ты, что вы здесь делали? — Он наклонился к самому лицу Гилли. Воспользовавшись этим, мальчики быстро убрали «следы преступления» и юркнули под одеяла. Один Гилли, как пленник, оставался сидеть на полу. — что же ты молчишь? Боишься признаться? Вы играли в карты, да? — слабые пальцы Хумбабы впивались в его ухо. — А если твой отец узнает, как ты себя ведешь?

— Да плевать мне на отца этого! — неожиданно для себя спокойно сказал Гилли. У Хумбабы от гнева перехватило дыхание.

— Как ты смеешь! Ублюдок поганый! — Он выпустил, наконец, ухо Гилли и, видимо, не находя больше достаточно резких слов, сильно ударил его кулаком по лбу. Не издав ни единого звука, Гилли потерял сознание и повалился мешком. Растерянно посмотрев на распростертое на полу тело, Хумбаба повернулся к другим мальчикам:

— Ну, кто еще принимал в этом участие?

— Я! — тут же отозвался Бродяга, садясь в кровати. По удивленному лицу директора было ясно, что он не ждал немедленных признаний. Чувство товарищеской чести явно не входило в его расчеты.

— В этом я не сомневался. А еще кто?

— Я тоже, господин директор, — раздался спокойный голос Лиама.

— И я! — добавил за ним Эдан, как всегда старающийся подражать своему другу.

— И я… Я тоже… — Трое оставшихся мальчиков поняли, что запираться уже бессмысленно.

Задыхаясь от гнева, Хумбаба переводил взгляд с одного на другого. Вдруг он заметил лежащего под одеялом Михала, который усиленно делал вид, будто только что проснулся.

— А ты, сынок, неужели и ты тоже?

— Да, и он, — громко сказал Бродяга.

— Я не тебя спрашиваю! Ну, Михал, я жду.

— Нет, нет, господин директор, я спал, я даже ничего не видел.

Хумбаба вздохнул.

— Ну смотри… Если ты солгал… Ладно, поговорим обо всем этом после завтрака. Это касается всех вас и тебя, сынок, — он опять повернулся к Михалу, — тоже. Разговор будет серьезный. — Внезапно он вспомнил про Гилли: Макгрене, а ты что молчишь? Твои товарищи имели мужество признаться.

Гилли молчал. Растянувшись на полу под простыней, он производил впечатление мертвого.

— Ладно. — В голосе Хумбабы ясно звучала смесь брезгливости и страха. — Ты, Поуэр, пойди, приведи сюда нашу экономку. А вы пока осторожно поднимите его и положите на кровать. — Он повернулся и вышел из комнаты.

Как только за директором захлопнулась дверь, Гилли вскочил с пола. На лице сияла улыбка.

— Ну что? Испугались? Молодцы, особенно ты, Михал!

Все начали смеяться.

— Шемус, а в позапрошлом году у вас тоже была эта же пижама?

— Опять девочки рассказывали? А где остальные мальчики?

— Там, внизу, у обрыва.

— У обрыва? Но ведь им категорически запрещено ходить туда!

— Да не психуйте вы, Шемус, что там может случиться?

— Слушай, Михал, немедленно спустись к ним и скажи, чтобы сейчас же оттуда ушли. Я пойду и проверю, и если хоть одного человека там увижу…

— Ладно, если вы просите…

— Давай, давай, быстрее!

Через несколько минут Шемас спустился на берег. Ну, так и есть! Вся компания расселась на валунах, нависавших над озером на высоте нескольких метров. Сваленные в кучу на берегу словно каким-то сказочным великаном, огромные гладкие камни угрожающе подрагивали на ветру, грозя в любую секунду рухнуть в воду. Посланный в качестве спасательной экспедиции Михал теперь сидел на одном из валунов и болтал ногами. У Шемаса замерло сердце, почти каждый год кто-нибудь из мальчиков падал с этих, как называло их местное население, «чертовых камней» в воду, что порой кончалось трагически.

— Эй, ребята, уходите оттуда! Я ведь предупреждал, туда ходить опасно!

— А вы нас достаньте! Ну-ка, попробуйте подойти! Боитесь небось, что мы вас в воду столкнем?

— Слушайте, я серьезно. Я за вас отвечать не намерен. Если вы немедленно оттуда не уйдете, расскажу инспектору, куда вы ходили прошлой ночью.

— А как вы это докажете?

— Не волнуйся, Михал, мне он поверит без всяких доказательств.

Несколько мальчиков постарше нехотя сползли с камней.

— Правда, Шемас, не надо про это рассказывать.

— Если все немедленно не спустятся с камней, я просто вынужден буду это сделать.

— Ладно, ребята, черт с ним, пошли лучше!

Теперь на валунах оставались только Даффи и Михал. Толстый и флегматичный, сын владельца большой кондитерской Даффи сидел на корточках в относительно безопасном месте и показывал пальцем на Михала:

— Видали, чего он выделывает?

Михал усиленно размахивал ногами, сидя на краю большого валуна.

— Немедленно сюда! Последний раз предупреждаю. Завтра собрание учителей, хотите попасть в черный список? Это и к тебе относится, Даффи.

— А у него нога застряла между камнями.

— Господи! Сейчас я проберусь к тебе.

— Да нет, Шемас, это он шутит. Ладно, иду.

— Давай, давай, Даффи, осторожнее, вот так, молодец. Михал! Долго тебя ждать? Слезай немедленно!

— А чего это я должен вас слушаться?

— Ну погоди, останемся с тобой ночью в комнате, от тебя мокрого места не останется. А на твою койку я потом помещу Даффи.

— Жирняга чертов! И не подумаю слезать!

— Сейчас же спускайся и иди в дом, А то хуже будет.

— Что, посмеете меня ударить?

— Ну, я об этом не думал… Но если ты сам настаиваешь…

— Не посмеете, не имеете права.

— Михал, тут никаких гарантий.

Михал перескочил на другой валун и встал на нем во весь рост, сжимая в кулаке большой камень.

— Шемус, если вы хоть шаг сделаете ко мне, я этим камнем вам голову пробью.