Мои собаки (сборник)
Шрифт:
Глубокой ночью меня разбудил Дым — он вскочил так резко, что наступил мне лапой на лицо. Спросонья я ничего не понял, заметил только, что мой друг настороженно вслушивается в какие-то звуки, которые примешались к шуму воды, и тихо порыкивает, как бы подготавливая себя к любым сюрпризам.
Я тоже прислушался и уловил какие-то шорохи, какую-то возню на чердаке. Неужели Домовой? — подумалось и я заранее разозлился на косматого деда за то, что прервал мой сон на самом интересном месте (мы с Дымом шли в магазин покупать новую двухместную байдарку с парусом).
А шорохи и возня уже перешли в скрипы — кто-то невидимый явно спускался по лестнице.
— Домовой, ты что ли? — дерзко спросил я, уверенный, что, если понадобиться, мы с Дымом вдвоем одолеем любого противника, и зная также, что Домовые, по сути своей, народ мирный — могут напроказничать ради шутки, но на подлость не пойдут.
— Угу, — пробасил Домовой. — В некотором роде. Борисом меня звать. А вы кем будете? — он уже ступил на пол.
Я представился (разумеется, по имени отчеству), и начал отчитывать невидимого Домового Бориса:
— Ты вот шатаешься тут… Днем дрыхнешь, а ночью приличным людям спать не даешь. Ты, конечно, хозяин здесь, никто не спорит, но надо же уважать гостей. Совесть у тебя есть?
— Совести у меня полно. В некотором роде. Но как быть, если я пришел сюда еще засветло, наметил спозаранку рыбку поудить, а уже вот-вот начнется рассвет? — Домовой чиркнул спичкой и закурил сигарету. Огонек осветил лицо не косматого деда, а парня с короткой прической; локтем он прижимал к себе удилище с сачком.
Каким-то странным образом Дым еще раньше почувствовал, что этот Борис никакой не Домовой, а неплохой парень, и перестал бурчать.
— Простите, что потревожил, — проговорил Борис и, переступив порог, оказался в свете луны. — А вы не рыбачите? Здесь клев что надо!
— Мы путешественники, — я сменил тон на более мягкий. — Раз уж мы с другом проснулись… Конечно, ночь не самое лучшее время для серьезного разговора… Но сейчас все объясню.
Мы с Дымом тоже вышли наружу.
— Вон наша байдарка, — я показал на отмель. — Мы идем по реке, но рыбу не ловим. Не могу смотреть, как она борется за жизнь на крючке. Не могу слышать выстрел охотника, знаю — после него обрывается чья-то жизнь… Если бы я был членом правительства, я запретил бы все виды ловли и охоту на животных. Человек не должен вмешиваться в природу.
— Что ж тогда есть? — хмыкнул Борис, раскуривая сигарету.
— Пожалуйста — все зерновые, овощи, фрукты. И молоко, и мед. Да полно всего. Так нет, человек за свою жизнь съедает тысячи животных.
— Вы что ж, не едите мясо и рыбу?
— К сожалению, ем консервы. Вот в путешествиях, с ним, — я кивнул на Дыма. — Но в городе стараюсь не есть. И вообще скоро стану вегетарианцем. Один великий человек хорошо сказал: «Животные мои друзья, а друзей я не ем».
— Без мяса и рыбы ноги протянешь. Таков уж мир, его не переделать, — заявил Борис.
— Ничего подобного, — возразил я. — Доказано, что грибы, например, полезней мяса… Ну ладно, разводите животных в своих хозяйствах, но не трогайте диких. Дайте им выжить. Они уже и так не знают, куда деться от человека…
— Это так, в некотором роде, — согласился мой ночной собеседник. — Раньше здесь лоси в окна заглядывали, а сейчас всех перебили. И не местные. Городские приезжали на джипах поохотиться ради забавы.
— Эх ма! — вздохнул я и, помолчав, сменил тему. — Как дальше река?
— Вы с верховья идете? — Борис приставил
рыболовные снасти к стене мельницы.— С верховья. Вот только недавно перетащили байдарку из запруды, где Русалки.
— Какие Русалки?
— Настоящие, с хвостами. Не притворяйся, что не видел.
Борис захохотал.
— Так это ж выдры! У них задние лапы, как ласты. В некотором роде они похожи на хвосты.
— Что ж получается, я обознался?
— Ну да. Это бывает, когда перегреешься на солнце. Жара сильно влияет на мозги… А что касается реки… Дальше она будет расширяться. Там еще одна плотина и затопленный мертвый лес. Потом большое озеро с турбазой Алоль. Туда на вашей лодке дня два ходу.
— Туда нам и надо. Мои кеды утонули, хочу купить новые, а то вот хожу босой.
— Это полезно. Вон он всю жизнь бегает босой и ничего, — Борис кивнул на Дыма, который смотрел на луну и зевал во всю пасть. — А медаль у него за что?
— Он спас одну тонущую девчушку.
— Вот это моряк, я понимаю. Кстати, не он нашел гранату?
— И ты уже знаешь?
— В деревне только об этом и говорят.
— Вот так, Дымок. Слух о тебе катится быстрее нашей байдарки.
Дым с полным безразличием повернулся и пошел досыпать.
Глава двадцать вторая. Тайные знаки. Мертвый лес и Лешие
Утром мы встали в отличном настроении. Съели по миске геркулесовой каши, которую приготовили на костре, упаковали вещи в байдарку и заняли свои места.
— Вперед, дружище! Начинается пятый день нашего путешествия! — сказал я, сталкивая лодку в воду.
Погода стояла прекрасная, течение несло нас по узкостям не быстро, не медленно, в неком прогулочном темпе, словно бумажный кораблик в ленивом ручье. Мы просто-напросто отдыхали на воде, я только немного правил рулем, нажимая то на одну, то на другую педаль. Открытые низменные берега расступались перед нами и снова смыкались за кормой лодки. Берега покрывало пестрое разнотравье, оно переливалось и звенело от множества кузнечиков. Воздух был сладкий, как компот.
Нас сопровождало все «население» Великой: в воздухе — ласточки береговухи, стрекозы и пчелы, под водой, как рыбки-лоцманы — уклейки и пескари, а по воде — водомерки. Эти последние то и дело забегали вперед и, словно конькобежцы, носились перед носом байдарки, при этом на поверхности воды выписывали замысловатые зигзаги. Но в какой-то момент мне пришло на ум — А ведь это не просто зигзаги, это тайные знаки и они неспроста. С чего бы водомеркам бегать перед лодкой? Бегали бы себе у бортов. Так нет, они крутятся на нашем пути, явно предупреждают о какой-то опасности.
Тайные знаки водомерок несколько испортили мое отличное настроение — как бы добавили в него ложку дегтя; не большую — чайную, но ее хватило, чтобы у меня появилась горечь.
А Дым не смотрел на водомерок, не обращал на них никакого внимания — Вот еще! Какие-то малявки болтаются на пути! То ли дело Русалки!
Как и сказал Борис, река постепенно расширила русло, замедлила бег и, спустя два-три часа, превратилась в широкую водную гладь — с четырехрядное шоссе. Кстати, несколько лодок, которые прошли нам навстречу, четко соблюдали правила движения на судоходном пути — держались правой стороны. Дым строго следил за поведением байдарочников. Если кто-нибудь шел по середине фарватера или, чего доброго, сделал дикий разворот, подрезая соседей, мой капитан подпрыгивал на месте и во все горло лаял на нарушителей.