Мои волки. Любовь истинная и нет

Глава 29

— Посоветуйте, пожалуйста, самые вкусные булочки, — раздается над ухом, и я испуганно вздрагиваю.

Вот те на! Уснула на работе, прямо за прилавком, положив руки под голову. Покупателей не было, за два часа дверь магазина ни разу не открылась, и я сама не заметила, как задремала в уютной тишине. И была разбужена посетительницей! Как неловко!

А виновата беременность! С каждым днем сил все меньше, и глаза просто слипаются. Посижу-посижу, да начинаю клевать носом. Куда это годится? Сонная муха — вот кто я теперь.

Женщина у прилавка тем временем продолжает говорить, словно не замечая моего растрепанного вида:

— Только не с вареньем. У моего старика аллергия на некоторые ягоды. Вот такой сыпью покрывается, если съест хотя бы одну. Он, конечно, не признается, что у него есть проблема. Как же! Суровый и грозный волк, глава семьи. Не может у такого быть слабых мест. Вот и молчит, пень трухлявый, но каждую булочку, перед тем как съесть, ломает пополам и обнюхивает. Начинку проверяет. Видели бы вы его со стороны!

Незнакомка улыбается своим мыслям. На ней расстегнутый белый пуховик и джинсовый комбинезон с большими карманами. А на голове — соломенная шляпа. И так здорово эта кокетливая шляпка сочетается с ее белыми волнистыми волосами и круглым, пухленьким лицом, что глаз не отвести. Гусиные лапки у век и милые ямочки на щеках делают внешность незнакомки очень доброй, да и сама она буквально излучает гармонию и счастье. Смотришь на нее — и понимаешь: все у этой женщины хорошо. Брак удачный, дети успешные и послушные, дом — полная чаша. Судя по глубоким морщинам у губ, улыбается она часто. А лоб гладкий, значит, не хмурится совсем. Абсолютно довольная жизнью волчица.

Если бы не запах и не фраза о муже — суровом, грозном волке, страдающем аллергией, — я бы приняла ее за человеческую дачницу. Шляпа, комбинезон, куртка простого кроя — незнакомка будто вышла из огорода, где ухаживала за цветами или сажала рукколу. Но она была наполовину зверем, как и я.

— Есть булочки с шоколадом. Есть с маком, с корицей, с яблоками и орехами.

Показывая ассортимент, я ощущаю на себе внимательный взгляд, словно не выпечка интересует женщину, а продавщица.

— О, вы в положении, — говорит она. — Чудесное время. Отец ребенка, наверное, вне себя от счастья. Мой, когда в первый раз узнал, что станет папашей, прыгал до потолка. Образно говоря, конечно. Имидж, эмоции приходится сдерживать. Но вы бы видели его глаза. Они сияли.

— С отцом ребенка все сложно.

Добрая внешность женщины располагает к откровенности, и я сама не замечаю, как вываливаю на незнакомку часть своих тревог.

— Мы пока не вместе. Не уверена, что могу ему доверять.

— А кому доверять, как не своему истинному?

Женщина лукаво улыбается, а потом показывает на корзину с пышными кексами, политыми белой глазурью.

— Возьму, пожалуй, эти. Сегодня вечером у нас праздничный ужин. Знакомлюсь с невестой сына. Будем с дочками делать стол. Старик мой на охоту отправился за свежим мясом для барбекю. А на десерт возьму эти кексы. В них же нет ягод?

Зеленые глаза женщины внезапно кажутся знакомыми. Пока она расплачивается за выпечку, я мучительно пытаюсь вспомнить, на кого она так похожа. Что-то в ее недавних словах настораживает, вот только понять бы, что именно?

— Почему вы решили, что мы с отцом моего ребенка истинные? — спрашиваю я, когда покупательница уже стоит в дверях. — Настоящие пары — редкость.

Женщина оборачивается, и лучики морщин разбегаются от ее знакомых зеленых глаз.

— Приходи вечером, Элен. Возвращайся домой, в лес. Там все тебя ждут.

Улыбаясь, она закрывает за собой дверь, и я, изумленная, понимаю, с кем только что разговаривала.

О духи! Это мама Эштера!

* * *

Только возвращаясь в Авалонский лес, понимаешь, как сильно тебе его не хватало. Магия, что живет в его земле, покрытой травой и лишайниками, в древних деревьях, в редких оврагах и быстрых ручьях, заставляет дышать полной грудью, дарит гармонию, удивительное чувство свободы от суеты. Здесь, под тенью ажурных крон, ты ощущаешь единение с природой, но главное — со своим зверем. И нет ничего прекраснее, чем дышать лесным воздухом, слушать шелест листьев над головой и ток крови, бегущий по венам далекой добычи. Встречать просыпающегося внутри себя хищника.

Когда город оказывается позади, а вдоль дороги вырастают шеренги вековых сосен, ты понимаешь, что едешь домой. Что твой дом не может быть среди кирпичных коробок и тарахтящих машин. Что твое место тут и нигде больше.

Становится ясно, почему любой волк мечтает жить в поселении. Звери рвутся к природе. В естественную среду обитания.

— Волнуешься? — Эштер мимолетно касается моей ладони и снова возвращает руку на руль.

Фары огромного джипа освещают дорогу и обочину, заросшую травой. Я сижу на переднем кресле, рядом с водителем, и держу на коленях плетеную корзинку, накрытую полотенцем. Салон весь пропах ванилью и корицей — ароматом свежей выпечки.

— Твоих сестер и маму я уже видела. Они очаровательны. Меня пугает встреча с вожаком.

Эштер смеется:

— Снаружи отец грозный и внушительный, как скала, а внутри мягкий, словно кексы в твоей корзине. И очень боится, что об этом кто-то узнает. Но все домашние давно его раскусили. Тина и Келли веревки из него вьют.

Всю дорогу до поселения Эштер рассказывает о своей семье, о традициях и законах клана, и, слушая его, я словно попадаю в другой мир. Образы, нарисованные им, так отличаются от того, что я видела в стае Освальда.

Наконец мы подъезжаем к будке пропускного пункта, и шлагбаум, перегораживающий дорогу, поднимается. Еще пять минут — и машина тормозит рядом с уютным двухэтажным особняком, скрытым за деревьями.

На крыльце нас уже ждут. В распахнутых дверях стоят сестры и полноватая женщина с добрыми глазами, которую сегодня я видела в лавке, — Шарлотта, мать Эштера.

— Дети, идите мыть руки, — говорит она и улыбается, глядя на мой приличного размера живот. — Потом ждем вас на заднем дворе, в беседке. Сегодня у нас барбекю от нашего хвостатого шеф-повара. Папочка колдует над мясом, и, поверьте, запах там стоит восхитительный.

— Его шашлык — это нечто, — заявляет Келли. — Мой рот уже полон слюны.

— У тебя он всегда полон слюны, — смеется Тина, за что получает от сестры подзатыльник.

В ванной комнате на первом этаже мы с Эштером моем руки после дороги, затем через дверь в гостиной выходим на задний двор. Нет никаких заборов и изгородей. В трехстах метрах от дома под сенью дуба стоит подсвеченная фонариками беседка. Внутри шесть кресел окружают длинный плетеный стол со стеклянной столешницей. Рядом возвышается кирпичная печь.