Мои волки. Любовь истинная и нет

Рядом с моим стулом Эштер опускается на колени и бережно кладет обе ладони на округлившийся живот. Такого не может быть, но от его рук словно идет тепло, поднимается к моему сердцу, заставляет таять ледяной панцирь. Я почти жду, что ребенок ответит на отцовское прикосновение, толкнется в ладонь, но для этого рано: срок слишком мал.

— Удивительно, — шепчет Эштер, а потом, осмелев, прижимается к животу щекой и ухом и повторяет с благоговением: — Удивительно.

Если подумать, это и правда волшебство. Магия, доступная только женщинам.

В комнате тихо, пахнет едой. За окном ветер носит опавшие листья. Секундная стрелка наматывает по циферблату круги, отмечая каждый ход коротким щелчком. Эштер передо мной на коленях замирает с закрытыми глазами, будто прислушивается. Взгляд падает на его темную макушку, и меня охватывает невыразимое ощущение уюта, дома, правильности происходящего. Словно захлестывает теплой волной. В этом мгновении хочется застыть навсегда, но все, что я могу, — наслаждаться короткой близостью, секундами полнейшего единения, какого-то исключительного безмятежного счастья. И я наслаждаюсь. Купаюсь в нежности и любви и, наверное, впервые четко осознаю, что теперь мы с Эштером крепко связаны.

* * *

Следующим утром я звоню Тине и договариваюсь о встрече. Эштер прав: хватит сидеть в четырех стенах — для ребенка это не полезно, да и сама я без свежего воздуха становлюсь бледнее моли. Ко всему прочему, я-таки решаю познакомиться с будущими свекрами. В самом деле, сколько можно оттягивать неприятный момент? Скоро мы с Эштером закрепим связь, я автоматически стану новым членом стаи — встреча с родителями жениха неизбежна. И к ней надо подготовиться. Ну, хотя бы обзавестись приличной одеждой. Такой, в которой не стыдно прийти в гости к вожаку клана.

В ожидании я сижу на ступеньках крыльца, когда рядом с домом тормозит оранжевый внедорожник с тонированными стеклами. За рулем Келли. Из переднего приоткрытого окна мне машет Тина, одетая в любимую косуху. Сестры в восторге от предстоящего похода по магазинам, галдят всю дорогу, врубают на полную катушку жесткий рок и подпевают нестройным, фальшивым хором. С ними весело. Я будто возвращаюсь во времена школьной юности, молодея на десять лет. Тот час, что мы несемся по трассе до города, я ощущаю себя беззаботной оторвой.

В стеклянном торговом центре Келли сразу тянет меня в любимый бутик. Одежда там стоит баснословных денег, но мне в категоричной форме приказано не смотреть на ценники.

— Папочка нас любит, — Келли трясет в воздухе безлимитной картой, одной на двоих. Точно такую же вечером мне выдал Эштер.

Зал элитного магазина, длинный и уютный, оформлен в стиле средневекового замка. С потолка свисают кованые люстры, лампы на них имитируют горящие свечи. На полу черная мраморная плитка — отражает все, как зеркало. Стены выложены кирпичом с дизайнерскими трещинами и художественными сколами.

Первое, что бросается в глаза, когда входишь в зал, — камин. По одну сторону от него стойки с товаром, которые сами по себе произведения искусства. По другую — кабинки для переодеваний, прячущиеся в альковах. Вешалки и примерочные разделяет колонна кожаных двухместных диванчиков, таких же черных, как и пол.

Сестры коршунами набрасываются на брендовые новинки, отвергая помощь консультанта. Пока я неловко мнусь рядом с единственным манекеном, они набирают полную охапку вещей и скрываются за шторками раздевалок. Спустя минуту я тоже делаю выбор — снимаю с вешалки элегантное бархатное платье глубокого синего цвета. Длинные рукава, ни единого выреза, богатая, словно мерцающая ткань — это не вульгарные тряпки, едва прикрывающие попу, которые я заставляла себя носить, встречаясь с Гором.

Это всего лишь одежда, всего лишь платье, но, стоя в нем перед зеркалом, я ощущаю, как ко мне возвращается собственная личность. Чувствую себя цельной, возрождающейся из пепла.

Судя по звукам, сестры покидают кабинки и идут расплачиваться за товар. Потом останавливаются за шторкой, шурша пакетами.

— Элен, ты там? Что выбрала?

Я не отзываюсь, замираю, будто в трансе, разглядывая свое отражение, а когда наконец выныриваю из мыслей, то ловлю обрывки чужой беседы. Сестры встретили в магазине кого-то из знакомых и разговорились. Они стоят слишком близко, и я невольно прислушиваюсь, сама того не желая.

— Значит, Эштер привел в стаю истинную?

Вот же сплетницы! Болтают обо мне в моем же присутствии!

— Да, представляешь! Она такая классная. Мы тебя познакомим!

— Беременная?

— Откуда ты знаешь? — хором удивляются сестры.

Внутри почему-то холодеет. Возникает тревожное ощущение, будто я держу в руке недостающий кусочек мозаики и не хватает одного движения, чтобы увидеть картину целиком.

Понимание обрушивается до того, как незнакомая женщина за шторкой примерочной шепчет себе под нос задумчиво и удовлетворенно:

— Значит, у него получилось. Обвел-таки дурака вокруг пальца.

И все окончательно встает на свои места.

В самом деле, с чего я взяла, что залетела во время первой близости с Эштером? Почему даже мысли не допускала о том, что нас обманули, что ритуал оказался ложным? Гор сразу заподозрил друга в предательстве и, похоже, был прав.

Дрожа, я немного отодвигаю шторку кабинки и разглядываю высокую волчицу, увешанную деревянными и бисерными украшениями. Шаманок легко узнать по внешнему виду: все они тяготеют к подобного рода дешевым побрякушкам-амулетам. А еще колдуний выдает запах: на их одежде, коже, волосах оседает аромат трав, из которых готовят зелья.

Эта женщина, остановившаяся поговорить с Тиной и Келли, женщина, знавшая про мою беременность, сказавшая самой себе: «Значит, у него получилось. Обвел-таки дурака вокруг пальца», — шаманка. Она шаманка. Вместе с Эштером Гор ходил к какой-то ведьме из Муравейника, чтобы подробнее расспросить о магическом ритуале. Все было подстроено. Все было обманом. Эштер солгал. С самого начала знал, чем закончатся мои попытки забеременеть. Принудил меня стать матерью своего ребенка. Это… это, черт побери, насилие!

Из раздевалки я выхожу на негнущихся ногах. Если у меня и остаются сомнения, то они разбиваются вдребезги, стоит посмотреть ведьме в глаза и спросить:

— Сколько Эштер заплатил вам за обман?

Первые секунды реакции самые честные. Читая эмоции на лице колдуньи, я окончательно убеждаюсь в своих подозрениях. Признаться, я до последнего надеялась, что все окажется недоразумением, ошибкой.

Я спокойна. Спокойна настолько, насколько возможно, чувствуя, что летишь в пропасть. Снова вокруг меня смыкается растаявший было ледяной панцирь. Тело ощущается чужим, я замыкаюсь в себе, становлюсь маленьким, вопящим от горя комочком, укрывшимся в глубине собственного сознания. Сужаюсь до атома, до нейтрона. Я слишком далеко, чтобы слышать голоса сестер, понимать, что они мне кричат.