Молчание Апостола

– Итак, вам хотелось бы знать, что привело вашего работодателя ко мне?

– Да, сэр, потому что…

– Можно без сэр, дорогой баронет. Профессор – более чем достаточно.

– Потому что, профессор, – продолжал Артур, – весьма возможно, что Лонгдейл занимался чем-то, что и стало причиной его смерти. Чего он хотел от вас? Что его интересовало? Что он надеялся услышать?

– Профессор показался мне несколько странным человеком, – задумчиво произнес Коэн. – И вследствие этого встреча наша была очень недолгой.

– Он… был довольно эксцентричным человеком, – негромко сказала Эли. – И нередко весьма колючим.

– О да, – отозвался профессор. – Это я успел оценить. Он не сводил глаз с моей ермолки и пейсов. «Вы – историк – религиозный еврей?»

Коэн развел руками.

– Таки да. От этого факта не спрячешься. Придерживаюсь кашрута [47] , не работаю в шабат, исправно посещаю синагогу. Я спросил Лонгдейла – коль его этот факт смутил – не антисемит ли он? Он с ходу отмел это мое предположение и сказал, что его в сочетании «религиозный еврей» смущает слово «религиозный». Он гневно ткнул в мою сторону пальцем и вопросил: «Значит ли это, что я верю в Бога, Бога-Творца?»

47

Диетические предписания иудаизма – запрет на свинину и проч. (Прим. переводчика)

Коэн негромко рассмеялся.

– А как еще можно понимать слово «религиозный»? Иудей ли, христианин, мусульманин, индуист? Лонгдейл распалялся еще больше. «Иными словами, библеистику вы преподаете и изучаете как Слово Божие?» И так, коллега, ответил я, и как исторический документ. «Но все-таки как Откровение Творца и Повелителя Вселенной?» Я кивнул. «Я думал, что буду беседовать с ученым. А наслушаться религиозной белиберды я могу в любой церквушке», – заявил он и выскочил из кабинета, на прощание хлопнув дверью.

Коэн снова рассмеялся.

– Да нет, не «хлопнув». Грохнув дверью!

Рассмеялся и Артур. Эли, улыбаясь, произнесла:

– Он был атеистом. И не просто атеистом, а буквально маньяком от атеизма. Не стоило бы так о жестоко убитом человеке, но это правда. Очень похоже на Лонгдейла.

Артур вернулся к теме:

– Но ведь зачем-то он искал встречи с вами? Он успел сказать, какая тема его волновала?

– Если вас интересует только этот вопрос, – пожал плечами профессор Коэн, – то ответ очень короток: Иерусалим.

– Иерусалим? – хором переспросили Артур и Эли.

– Именно. Иерусалим. Это он заявил с ходу, едва открыв дверь: «Вы специалист по истории Иерусалима?» Ну а дальнейший ход разговора вам уже известен.

* * *

– Дело в том, что я, пожалуй, единственный из историков, и тем более библеистов, кто убежден в том, что город, называемый всеми Иерусалимом, не имеет ничего общего с тем городом, который царь Давид некогда отбил у иевусеев, сделав его столицей своего царства. И в котором Соломон, сын Давидов, возвел Храм Богу, Бейт-Элохим, он же Первый Храм.

– То есть, – удивленно спросил Артур, – он построил его не в Иерусалиме?

– О нет, – профессор покачал пальцем, – вы меня неверно поняли. Именно в Иерусалиме царь Мирный построил Храм. Но Иерусалим изначальный находился вовсе не там, где расположен Иерусалим нынешний.

– А где же был «изначальный», что, как я понимаю, значит «настоящий»?

– Настоящий Иерусалим стоял на плато Голанских высот, одной стороной своей выходя на Геннисаретское озеро, оно же Галилейское море Нового Завета, оно же озеро Киннерет наших дней.

– А кто же такой «царь Мирный», профессор?

– Соломон, Шломо, что и означает «Мирный». Ведь настоящее имя его нам неизвестно. А «Мирный» – это эпитет, ну, знаете, как «Иван Грозный». Грозный царь Руси. Но в его случае нам вместе с эпитетом известно и имя. Не то с царем Шломо. Хотя в этом вопросе у меня больше противников, чем единомышленников. По поводу же Иерусалима единомышленников у меня нет.

– А есть ли у вас аргументы?

Профессор Коэн сердито кашлянул.

– Я все-таки профессионал. И не из носу же, прошу прощения у присутствующих дам, я эту теорию выковырял. Отвечаю: аргументы есть. Иное дело, что доказать каждый из них очень непросто. Вы кто по образованию, баронет?

– Историк, профессор, – сказал Артур и, не удержавшись, добавил, – Кембриджской выпечки.

– Ну что ж, приличных историков выпекают и там, – пожал плечами Коэн. – Тогда как коллеге я попытаюсь в двух словах объяснить сущность моих доводов. Мы знаем, что царь Тира, Хирам, был и политически, и человечески весьма близок с Давидом, царем Израиля. Проще говоря, они были друзьями. И эту дружбу Давид завещал своему сыну. Именно Хираму поручил или заказал – как вам будет удобнее – царь Соломон строительство Храма. Где? В основанной отцом столице. А основывать духовный и, что не менее важно, деловой и торговый центр Страны где было бы логичнее для очень и очень прагматичного Давида? Где-то на краю Иудейской пустыни – или в двух шагах от тогдашнего делового центра всего Восточного Средиземноморья, тем более при том, что владыка этого центра – я говорю о Тире и его царе Хираме – твой друг и партнер? Дерево, камни, мрамор на обустройство города и позднее на строительство Храма доставлять из прибрежного Ливана к Геннисарету – или опять в ту же Иудейскую пустыню? Да и Хираму отправлять своих рабочих – а тирские строители были лучшими на всем сирийско-иудейском пространстве? Аргументов у меня еще больше, и не все они стоят на одной лишь логике, но, думаю, в целом вам понятно.

– Да… – тихо произнес Артур. – Но отчего же вы не опубликовали свою теорию, свои доводы и аргументы?

Коэн рассмеялся, но на сей раз довольно грустно.

– Это означало бы зачеркнуть свою академическую карьеру. С гарантией. Вычеркнуть себя не только из списка преподавателей, но и из науки вообще. Хотя… Это я понял уже позже. А до того пытался. Посылал статьи в солидные журналы. Да что статьи… Я ведь написал целую монографию. И потащил, старый дурак, в Оксфорд Юниверсити Пресс. И там умный человек, из наших, кстати (он похлопал себя по черной ермолке), вернув рукопись, объяснил, что никто и никогда подобное не опубликует. Перевелись дон Кихоты. Ведь это значило бы в лобовую попереть на две мощнейшие силы глобального масштаба.

– Ватикан, – твердо отчеканил Артур. Коэн кивнул. – И?..

– Еврейское лобби. – Увидев удивление на лицах собеседников, профессор грустно улыбнулся. – Я не о «сионских мудрецах». Тех я не видел и никогда с ними не пересекался. Но еврейское лобби – могучая сила, особенно в Штатах. Это я вам как знающий еврей говорю.

– Ну хорошо, лобби, – не унимался Артур. – А им-то что за дело до всей этой истории?

– Им очень даже дело до истории. Государство Израиль было основано именно на базисе исторических притязаний на те или иные территории. И на… Иерусалим. А если Иерусалим – подделка, муляж, то и притязания – очень и очень многие – лопаются как мыльный пузырь. Чего ни упомянутое лобби, ни Израиль никогда не допустят. Ловкие ребята в «Моссаде» свой хлеб тоже недаром едят. В общем, сиди, профессор, на своей правде – и не кукарекай.

– Вот и ответ, – Артур повернулся к Эли.

– Лонгдейл? – оживился Коэн. – Думаете, он имел на руках доказательства и был готов…

– Думаю, да, – мрачно подтвердила Эли.

– И что же? Моссадовские профи сыграли на опережение?

– Нет, – отчеканил Артур. – Ватикан. Это я могу гарантировать.

– Возможно, – согласился Коэн. – У них руки тоже достаточно длинные.

– Но я все-таки кое-что не могу понять, – заметила Эли. – Если вам не удалось опубликовать ничего из своих находок и выводов, как же Лонгдейл вообще вышел на вас?