Молчание Апостола

Артур, взяв с компьютерного столика телефон, рухнул в стоявшее рядом кресло и, примостив апарат на коленях, принялся нажимать кнопки на панели.

– Ты что, запомнил его номер? – удивленно спросила Эли.

– А что там было запоминать? – в свою очередь удивился Артур. – Вот, гудки пошли.

– Можешь перевести на громкую?

– Без проблем. – МакГрегор нажал кнопку селекторной связи. Теперь гудки неслись из небольшого спикера на полке. Клик. И густой баритон:

– Халло. Ани шомеа [56] .

56

Иврит. «Алло. Я слушаю». (Прим. переводчика)

– Мистер Айнстайн? – Артур почему-то произнес фамилию собеседника на английский манер. Эли что-то лихорадочно писала на листке бумаги.

– Кен [57] . Марк Айнштайн, – отозвался баритон.

Артур бросил быстрый взгляд на бумажку, которую ему подсунула Эли. На ней было написано: «Ата медабер англит? [58] » МакГрегор послушно проговорил этот текст в трубку.

– Да, говорю, – после некоторой паузы произнес Айнштайн с сильным акцентом.

57

Иврит. «Да». (Прим. переводчика)

58

Иврит. «Вы говорите по-английски?» (Прим. переводчика)

– Меня зовут Артур МакГрегор, – медленно, чуть ли не по слогам, проговорил Артур.

– Я не ребенок и не умственно отсталый, – голос из спикера внезапно стал жестким. – Не обязательно говорить со мной так.

Эли едва слышно вздохнула. Разговор не заладился с самого начала. Продолжение было таким же. Айнштайн выразил сожаление по поводу смерти Лонгдейла, но предложение Артура прилететь в Лондон, при том, что все расходы МакГрегор берет на себя, израильтянин отмел с ходу. У него множество дел, отрываться от которых он сейчас не может.

Внезапно Эли снова начала строчить что-то на отрывном листке и тут же сунула написанное едва ли не под самый нос Артура. «Скажи ему об иконе!!!»

Артур покрутил пальцем у виска. «Да, да, ДА!!!» – беззвучно, одними губами потребовала она. Пожав плечами, Артур проговорил в трубку:

– Дело в том, что, как нам кажется, смерть Лонгдейла связана с иконой.

Долгая пауза на другом конце линии. Потом настороженный голос из спикера:

– С какой иконой?

– «Апостол Иоанн Богослов в молчании», – мгновенно отрапортовал Артур.

Снова пауза. И – медленно:

– Мне нужно будет узнать, когда вылетает самолет на Лондон.

Эли замолотила по клавишам компьютера. Артур послушно повторял то, что ему шептала партнерша:

– Есть Бритиш Эйруэйз из аэропорта Бен-Гурион…

– То, что из Бен-Гуриона, я догадался, – съязвил голос в спикере.

– В два пятнадцать дня… – продолжал Артур.

– Беседер [59] , – с легким вздохом произнес Айнтштайн. – Когда я в Лондоне?

59

Иврит: «окей». (Прим переводчика)

– Через пять с половиной часов.

– Тов [60] . Меня встретят?

– Да. Я пошлю свою машину. Водитель будет держать табличку с вашим именем.

– Времени у нас почти нет. Не будем тратить его на разговоры. Мне еще надо добраться из Хайфы в Бен-Гурион.

– Так вы летите? – с трудом скрывая изумление, спросил Артур.

– Кен. – В спикере раздался щелчок. Айнштайн повесил трубку.

МакГрегор удивленно воззрился на Эли.

– Как ты догадалась?

60

Иврит: «хорошо». (Прим. переводчика)

– Подбросить ему икону?

– Да.

– Проблеск интуиции, виконт. Ловля рыбки в мутной воде. Но то, что рыбка клюнула, меня все-таки удивило. Честно говоря, я не слишком надеялась на успех. Ведь по логике: какое отношение Айнштайн может иметь к нашей иконе? А с другой стороны, эта наша икона всплывает в самых разных и неожиданных ситуациях.

– Не икона, а иконы. Их уже не одна и не две, – уточнил Артур. – Но Айнштайн даже не спросил, почему мы решили, что он…

– Плевать, – отрезала Эли. – Главное, что он прилетает. Остальное узнаем уже здесь.

* * *

Раздался негромкий повторяющийся гудок. Адольфо Николас бросил взгляд на небольшой селектор, сработанный под старинный телефон. Лампочка селектора назойливо мигала. Николас, расхаживавший по кабинету, подошел к столу и нажал кнопку аппарата. Селектор отозвался негромким почтительным голосом личного секретаря генерала Мигеля Сатиано:

– Ваше Преосвященство!

– Слушаю, Мигель.

– К вам гости.

– Гости? – недоуменно спросил генерал. Сам он никого не ожидал, да и к нему никто не напрашивался. – Какие гости?

– Высокие гости, Ваше Преосвященство. Префект Папского дома, архиепископ Гёнсвайн.

– Он уже выехал из Ватикана? – резко, резче, чем ему хотелось бы, спросил Николас.

Голос секретаря в селекторе стал еще более негромким и извиняющимся.

– Его Преосвященство архиепископ уже здесь.

Генерал иезуитов побледнел от ярости. Все правила этикета побоку. Без предварительного звонка, без договоренности – нет, сам «Bel Giorgio» – «красавчик Джорджио» – на это не решился бы. «Красавчиком» влюбленно называла моложавого, обаятельного и спортивного префекта паства. Так же называл его про себя и Николас, но с гораздо большей долей иронии, нежели восхищения.

– Здесь, то есть в приемной?

– Да, Ваше Преосвященство.

– Немедленно проводите архиепископа ко мне! – И с этими словами генерал иезуитов направился к дверям, чтобы встретить префекта на полпути. Тот уже входил в кабинет размашистым шагом, протягивая руки хозяину. Они церемонно обозначили «братский поцелуй», слегка соприкоснувшись щеками и произнеся обязательное «Хвала Иисусу Христу – Во веки веков – Аминь».

Николас указал Гёнсвайну на одно из глубоких кресел, стоявших у стены. Префект опустился на мягкое сиденье.

– Несказанно рад вас видеть, Ваше Преосвященство, – произнес генерал с отработанной годами наигранной искренностью, в которой далеко не каждый уловил бы фальшь. – Чем могу служить?

– Примите мои извинения, генерал, за то, что явился, не предупредив о своем приезде, но вы же понимаете… – Гёнсвайн многозначительно поднял ладонь к потолку.

Что ж, Николас не ошибся. «Красавчик» прибыл по поручению папы.

Садясь в кресло рядом с префектом, Николас сделал жест в сторону небольшого старинного столика, стоявшего перед ними.