Молчание пирамид

— Что мне твоя помощь?.. Деньги?.. Да у меня их прорва.

— Выход-то должен быть.

— Выход… Я собирал камни вселенной двадцать четыре года, — уже печально вымолвил Наседкин, глядя в пол. — Если бы кто знал, как это трудно — добиться гармонии звезд в замкнутом пространстве.

— Скажите, как, и я помогу вернуть гармонию. — Сергей Николаевич чувствовал себя мерзко, однако признаться в содеянном не имел права.

— Чем ты поможешь? Где ты найдешь камень с Инеры?

— Но вы же нашли! Укажите, где — поеду и привезу.

— Мы привезем! — оживилась Саша. — Мы найдем!

Целитель молча ушел на кухню, достал из шкафчика бутылку водки, налил в стакан и выпил. Только теперь Самохин понял, что и бледность, и неповоротливый взгляд — и в самом деле от тяжелого похмелья.

— Думаете так легко? — спросил он, закусывая чем-то из кастрюли. — Найдем, привезем… Если бы я знал, где, сам бы поехал. Инера погибла больше двух миллионов лет назад. На землю упало всего несколько обломков…

— Но у вас еще два! — Сергей Николаевич показал на щит.

— А должно быть три! — дожевывая, Наседкин встал в дверном проеме. — По три частицы от каждой звезды.

— Научите, как искать! — Саша вдруг встала перед ним на колени и схватила безвольную руку. — Пожалуйста, Николай Васильевич! Я хочу лечить людей! И творить чудеса, как вы!

Он вроде бы подобрел, присел возле нее на корточки.

— Дурочка ты… Камешек вышел, так уж и чудо? И уже готова жизнь отдать? Молодая, красивая…

— Готова, Николай Васильевич! Только научите!

Целитель резко распрямился и прошел мимо нее, чуть не толкнув на пол.

— Да нет никакого чуда, нет! Это не я лечу — метеориты! Посланцы с других звезд. Они приносят энергию Вселенной, которая может вылечить человека, но может и принести зло. Не нужно учиться лечить; нужно научиться собирать камни.

— Я научусь!

— Но они падают и уходят глубоко в землю или заносятся песком. Найти — полдела, надо еще выкопать…

— Буду копать! Я умею…

— Приходится копать очень глубоко!

— Ну и что? Я сильная!

— Ты глупая! И твердолобая! — Будто бы рассердился он, тем самым вселяя надежду. — Я же сказал, не возьму!

Она вдохновилась.

— А я останусь у вас! Не прогоните же? Останусь и буду учиться!

— Ты что, смерти моей хочешь? — Целитель вдруг заговорил зло и отрывисто. — Сначала обокрали, а теперь еще и убить хотят!

— Что вы говорите?! — Испугалась она. — Вы меня не поняли! Я хочу учиться у вас!

— Как только научу кого-нибудь, так сразу умру! Это понятно?.. А я еще жить хочу, сколько мне отпущено. Мне вон еще придется равновесие восстанавливать.

Самохин поднял Сашу с колен — она плакала тихо и безутешно.

— Пойдем отсюда… Видишь, ему нельзя брать учеников. — Уговаривал он ее, будто ребенка. — Ты же не хочешь, чтобы Николай Васильевич умер?

— Конечно, не хочу! — Она давилась слезами и делала слабые попытки вырваться.

— Уведи ты ее отсюда! — Закричал целитель. — Терпеть не могу женских слез!

В машине Самохин посадил девушку на колени, прижал к себе и долго слушал, как она, съежившаяся и несчастная, с поплывшими глазами, всхлипывает и горячо дышит ему в грудь. И кроме жалости к ней, Самохин ничего не испытывал, словно те легкие искры чувства, возникшие при первой встрече, вдруг погасли, залитые слезами.

Саша наконец затихла и даже, показалось, уснула, как наплакавшийся ребенок, однако рука ее шевельнулась, ожила, нащупала сумочку и достала платочек.

— Не смотри на меня, — сказала она уже отрезвленным голосом. — Мне нужно умыться.

Она перебралась на сиденье, отвернулась к окну и стала стирать плывущую с ресниц краску. Самохин подъехал к ближайшей колонке, нажал рычаг, а Саша подставила руки, ожидая, когда потечет вода. В трубе обманчиво захлюпало, зашуршало, и вдруг вырвавшаяся струя ударила с таким напором, что окатила обоих — Саша запоздало отскочила, засмеялась.

— Ледяная!..

Потом она умыла лицо, напилась из ладоней и, распрямившись, снова стала высокой и стройной.

— Ты не думай, я сильная, — оправдываясь, проговорила она. — Просто мне стало обидно. Хотелось сделать первый самостоятельный шаг…

— У тебя еще не пропало желание лечить?

— Нет. — Она, как чуткий боксер, умела мгновенно становиться в настороженную защитную стойку. — Почему ты спросил?

— Если хочешь, познакомлю с целителем, который ищет себе ученика.

— А что он лечит?

— Он настоящий костоправ. И творит чудеса без всяких метеоритов и заумных теорий. Ставит на ноги людей, которые лежали в полной неподвижности по десять лет.

— Каким же образом?

— Только с помощью своих искусных рук.

— Ты говоришь со мной, как с ребенком! — Внезапно обиделась Саша и открыла дверцу машины. — Не нужно утешать меня! Мне не нужна новая игрушка, если сломалась старая…

По дороге он несколько раз пытался заговорить с Сашей, отвлечь, но она отвечала без интереса и односложно и лишь у метро, когда надо было выходить, то ли смирилась, то ли сделала одолжение:

— Хорошо… Когда едем к твоему костоправу?

А он помолчал, прислушался к себе и еще раз отметил полнейшую пустоту там, где еще недавно, сегодняшним утром, существовало приятное и согревающее притяжение к ней, смешанное с ожиданием некой будущей радости и бездумного веселья.

— Наверное, мы часто влюбляемся в свои мысли, — вслух сказал Самохин.

— Что? — с вызовом спросила Саша.

— Завтра поедем, говорю…

5

Когда-то решительная и властная Диана Васильевна, воспитанная в комитетских недрах, давно оказавшись за штатом и какое-то время вынужденная сидеть без дела, по скупым словам Хлопца, сильно сдала и неузнаваемо изменилась.

— Эх, если бы вы увидели эту женщину двадцать лет назад, — вздыхал он с чувством застаревшей и уже прошедшей влюбленности.

Выходило, что Принцесса в молодости была чуть ли не первой красавицей на Лубянке и, если верить фавориту, сам Андропов всякий раз останавливался и провожал ее взглядом, случайно встретив в коридорах. И будто потом как-то подавленно спрашивал:

— Кто это?

— Капитан Скрябинская, — говорили ему. — Из следственного управления.

— Да-да, — вспоминал что-то стареющий чекист и, скрывая растерянность, слабо возмущался: — Почему она не на рабочем месте? Почему ходит по коридорам? Пригласите ее ко мне.