Молчание
Шрифт:
— Я правильно понимаю? — уточнил Магамединов. — И выглядели вы тоже как мы?
«Зверь» вновь кивнул.
— Да… У нас с вами общий создатель… Только вы были созданы, скажем так, позже нас на несколько миллионов лет. В настоящее время моя раса превосходит вашу чуть ли не в миллиарды раз в умственном развитии.
— А поконкретнее можно?
— Мы практически все делаем при помощи работы своего мозга, не утруждая себя лишними телодвижениями. А вы даже не можете взглядом передвигать обычные предметы, воспламенять их. Для нас это детская шалость. Мы способны строить целые миры
— Круто, конечно! — воскликнул Максим Викторович. — Но что вам надо от нас, и зачем вы меняете нашу реальность?
Николаев встал посередине вестибюля пятого этажа, и вокруг него начали быстро собираться люди. За пять минут набралась целая толпа. Взгляд у Павла Петровича был как у дикого зверя, которого серьезно потревожили, — лютый, полный ненависти ко всему вокруг.
— Все, хватит ждать лучших времен! — заорал Николаев. — Они не наступят сами по себе. Кто-то сказал, что я трус. Я добавлю: все вы трусы, такие же, как и я! Но я вас не осуждаю, сила, с которой мы столкнулись, настолько ужасна, что леденеет кровь в жилах.
Из толпы людей раздался голос Лебедя:
— Командир, говори, что надо делать. Надоела вся эта демагогия.
Павел Петрович поднял топор к верху и повысил голос:
— Пришло время вооружиться и действовать. Хватит терпеть беспредел!
Со стороны лестничной площадки донесся топот, и в вестибюль ворвался Теплицын, а за ним еще девять человек. У каждого из них в руках было оружие: лопаты, топоры, ножи — у кого что.
— Павел Петрович, — закричал Теплицын, — это все, кто в состоянии взять оружие и противостоять. На шестом, седьмом и восьмом этажах эпидемия покосила девяносто процентов людей. Там полный мрак…
Николаев посмотрел на всех собравшихся в вестибюле. Среди них он увидел Хонкина-младшего, Чернова, Белоусову, Лебедя и Теплицына. Взгляды у всех были усталые, потухшие. Люди даже не переговаривались между собой.
— Нас, конечно, очень мало для того, чтоб давать отпор силе, которая нам будет противостоять. Но и ждать, когда нас станет еще меньше, мы не можем, — стал объяснять Николаев. — Те, с кем мы будем воевать, нам кажутся людьми, но на самом деле они на нас не похожи, они хилые, они совершенно не развиты физически.
Павел Петрович дотронулся до своей головы рукой и легонько хлопнул по ней.
— Сила их спрятана в голове, — продолжил он. — Они гипнотизируют нас и заставляют видеть их такими, какими они хотят.
Из толпы вышел Хонкин-младший.
— Говорят, что каждый, с кем нам придется сражаться, способен убить кучу людей сразу. Не кажется ли вам, что все то, что вы задумали — это верная смерть? Не будет ли так, что вы встанете, как вкопанный, при первой же стычке с врагом? Мне лично страшно идти с вами в бой!
— Я не люблю глупую смерть, — ответил на речь Хонкина Николаев. — Но это не значит, что я способен подвести тех, кто в меня поверил. Я готов отдать жизнь ради победы. Готовы ли вы?
— Давно уже готовы! — заревел басом Теплицын.
— Тогда все за мной! — закричал Николаев и устремился в правое крыло. — Никакой
пощады врагу. Я знаю, где находится каждый из них. И один находится здесь — на этом этаже. Делаем все по возможности быстро, душим этих тварей, как тараканов. Вы хоть помните, где спрятана их смерть?Николаева догнал Лебедь.
— В яйце, что ли? — тихонько спросил он.
Павел Петрович улыбнулся ему и ответил:
— Этот вариант я не проверял. Но если кому-нибудь из них дать топором по башке, то верную смерть гарантирую.
Сергей и Оля продолжили свой путь по коридору самого низкого подземного этажа, в котором стояли концентрированные запахи человеческого пота, мочи и кала. По обеим его сторонам располагались железные двери с решетчатыми окнами. Через окна хорошо просматривались камеры, в которых содержались пленные люди.
Пленники камер лежали на полу или сидели, прислонившись к стене, и прислушивались ко всем шорохам и звукам. Никто из них не подходил к дверям. Видимо, понимая, чем это чревато для них. И только в одном из окон внезапно появилось лицо седой женщины.
— Люди вы или нелюди?! — закричала она. — Откройте двери! Хватит держать нас взаперти и в холоде!
Оля тут же бросилась к окну, в которое выглядывала женщина.
— Мы пришли спасти вас! Но мы не можем открыть двери. Полчаса провозились у самой первой — и ничего не добились!
— Я поясню, как они это делают, — заявила седая пленница. — Они подходят к дверям — твари эти — и смотрят на них несколько секунд, и двери открываются сами.
— Увы, у нас так не получается, — пояснила Оля.
Из другого конца коридора раздались чьи-то голоса.
— Сергей, кажется, мы здесь не одни… Кто-то идет нам навстречу.
Сергей встал вплотную к двери, в окошко которой выглядывала женщина, и достал из-за пояса пистолет.
— Кто бы это ни был, он приятно удивится, когда я ему пущу пулю в лоб…
Оля спряталась за спиной Сергея и схватила его за плечо.
— Не спеши! — прошептала она. — А вдруг это простые люди, такие же, как и мы.
— Глупости не говори, — пробормотала седая. — Простые люди здесь так не разгуливают.
Голоса стали слышны громче, и Сергей увидел, что по коридору к нему приближаются старик со старухой, толстяк, Казик и Круглова с Ванькой на руках.
Седая женщина посмотрела на Сергея и отчаянно завертела головой.
— Не верь своим глазам, сынок, и ничего у них не спрашивай! — сказала она, и в голосе ее появились визжащие нотки. — Стреляй в них, не задумываясь! Не подпускай их к себе близко, не позволяй ковыряться в твоих мозгах. Это равносильно смерти!
Сергей прицелился.
— Хорошо-хорошо! — крикнул он. — Я все понял!
После чего парень нажал на курок, и прогремел выстрел.
Егор сидел на стуле в центре палаты, а за его спиной стояли три невольных слушателя истории, которую он рассказывал: Андрей, Александр Евгеньевич и Олег Олегович.
Молодой рассказчик испуганными глазами уставился на дверь, за которой раздался крик: «Где этот гаденыш?! Давай его сюда!».
Егор обреченно опустил голову.