Молчи, мое сердце

— Да. Он представился, назвавшись другом какого-то Казимира, якобы недовольного тем, что Катя убила Ивана Петровского. А потом он сказал, что она должна найти убийц, иначе ее поджарят.

Шон вернулся к столу.

— Убийцу? Какого убийцу?

— Не знаю. Похоже, какой-то вампир-идиот убил нескольких русских вампиров.

— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Шон.

— Да-да, конечно! — Гарретт рассмеялся. — Пусть бы они все друг друга поубивали. Но похоже, что этот Янов расправится с Катей, если она не доставит ему убийцу.

Шон замер на мгновение.

— Что ты сказал?.. Как его… — У него перехватило горло. — Повтори имя!

— Джедрек Янов, сэр. Какой-то польский болван. Телефон выпал из руки Шона и со стуком ударился об пол. Сам же Шон с тяжким вздохом опустился на стул. Лоб его покрылся испариной, а в животе возникла резкая боль. Значит, ублюдок вернулся… И это он когда-то отомстил Шону за то, что тот убил в России вампира.

Но ублюдок не атаковал его. Он был слишком жесток и слаб для этого.

Громко застонав, Шон уткнулся лицом в ладони — на него снова нахлынули ужасные воспоминания. Бедная Дарлин… Наверное, он никогда себя не простит. Шон долгие годы контролировал сознание жены. Разумеется, лишь для того, чтобы помочь ей. Помочь ей приспособиться к жизни за границей. Да, это делалось для ее же блага, но в результате ее сознание стало слишком уязвимым, и Джедрек Янов, узнав о слабости Дарлин, позвал ее к себе. Увы, она подчинилась. Потом он вернул ее, голую и обескровленную. Она едва держалась на ногах. К счастью, она поправилась и не сохранила воспоминаний о той ужасной ночи.

Но он, Шон, помнил все, помнил каждый день и каждый час…

В какой-то момент до него наконец дошло, что телефон разрывается от громкого голоса Гарретта. Дрожащей рукой он поднял трубку с пола.

— Да, слушаю.

— Шон, вы в порядке?

— Я… нет. — Он бросил взгляд на экран ноутбука с мелькающим на быстрой перемотке изображением. Перед Домом Драганешти остановился черный четырехдверный «лексус». — Сейчас, минутку…

Шон включил просмотр на нормальной скорости.

Из передней части машины вышли два шотландца в килтах. Осмотревшись, открыли задние дверцы. На тротуар ступил Роман Драганешти.

— Ублюдок! — прорычал Шон.

— Кто, я? — спросил Гарретт. — Босс, мне, конечно, очень жаль, что так вышло с «жучками», но…

— Замолчи! — Шон наклонился над столом, чтобы лучше видеть происходящее.

Тут Роман Драганешти обернулся, а затем из машины выбралась женщина со светлыми волосами, и это была…

— О Боже… — пробормотал Шон. Да, сомнений быть не могло — это Шанна, его дочь.

Когда же она ступила на тротуар, Шон зажмурился на мгновение — он не верил глазам. Нет, такого просто быть не могло.

Открыв глаза, Шон быстро перемотал пленку обратно. Должно быть, вышла какая-то ошибка. Возможно, она просто сильно растолстела. Он снова просмотрел то место, где Шанна выходила из машины, и остановил кадр с ее изображением.

— Ублюдок! — в ярости заорал Шон. Да, Драганешти зашел слишком далеко.

— Босс, что происходит? — раздался в трубке голос Гарретта.

— Давай быстрее сюда! — Шон вскочил на ноги. — Нет, отправляйся сначала в офис. Возьми оружие. Мне нужны пистолеты, серебряные пули, наручники и таран.

— Вы это… серьезно?

— Да. И захвати девчонок. Вы все должны быть здесь через тридцать минут. — Шон подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи на дом Драганешти. — Мы идем на штурм.

Глава 11

— Не думаю, что это разумно, — пробормотала Эмма, присев на корточки за старым, разбитым «шевроле» с пассажирской дверцей другого цвета.

— Не бойся, девочка, все будет хорошо. — Шон еще раз проверил свой револьвер, затем, сунув его за пояс, выглянул из-за ржавого кузова «шевроле». — Вперед, Гарретт, пошел!

Гарретт пересек улицу с тараном в руках и остановился за черным четырехдверным «лексусом», припаркованным перед домом Драганешти.

— Эти ублюдки заплатят за то, что сделали с моей дочерью! — прорычал Шон.

Эмма невольно поморщилась. Это был классический случай «хороших-дурных новостей». Ей не пришлось сообщать боссу о беременности его дочери, и это было очень хорошо. Плохой же новостью являлось решение Шона ворваться в дом Драганешти ночью.

Сначала Эмма хотела уговорить босса перенести вторжение на дневное время, когда вампиры «мертвы», но потом передумала. Ведь и Ангус мог там находиться… И он, как все остальные, тоже должен был днем спать.

— А у вас есть доказательства, что ваша дочь все еще там? — спросила Эмма.

В этот момент Гарретт споткнулся о первую ступеньку у входа в дом, и Эмма поежилась. Любой вампир мог услышать, как Гарретт при этом выругался.

— Доказательства? — переспросил Шон. — А зачем они мне? Проклятые шотландцы, которые сейчас в доме, должны знать, где ее искать.

Эмма вздохнула. Что, если Ангус тоже там? Что, если он поздоровается с ней, назвав по имени?

А Гарретт тем временем приближался к двери.

— У них наверняка есть камера, — сказала Эмма. — Они его увидят.

— Не хнычь, — буркнул Шон. — И без того тошно. Алисса уехала, вот и приходится торчать тут с тобой…

Тут Шон подал ей знак, чтобы следовала за ним, и стал перебегать улицу. Он остановился за бежевым внедорожником, припаркованным перед черным «лексусом», и Эмма тотчас к нему присоединилась.

— Возможно, у них численное преимущество, — прошептала она.

— Что, боишься? — Шон бросил на нее взгляд через плечо.

— Нет-нет, я в порядке, — ответила Эмма. А может, пока не поздно, стоит признаться, что она знает Ангуса?

— У тебя есть серебро? — спросил босс.

— Да, наручники и цепи в рюкзаке, — кивнула Эмма. Однако она сомневалась, что серебро им понадобится.

Потянувшись за револьвером, Шон пробормотал: