Молекула-попаданец

Машинка была очень тупой, они вырывала клочья волос, но еще страшнее был зловещий шепот.

– Сейчас нас отведут в крематорий.

Олег Ломоносов на обритой голове, которого темно от шишек и кровоподтеков, прошептал остальным пацанам:

– Не еврей, но если выживу, прошу считать меня русским!

И тут же мальчишку жестоко огрели скрученной колючей проволокой. Олег гордо посмотрел на гитлеровцев и крикнул:

– Слава Великой России!

И снова получил, так что от сильного удара дубинкой потерял создание и его скелетообразное тело подхватили другие мальчишки.

Когда закончилось мучение с волосами, злобные фашисты в черной форме и с эмблемой череп с костями, нанося удары, построили их. Соколовская обратила внимание, какие худые были дети, шагающего перед ним мальчика была видна каждая косточка, спина превращена в сплошной синяк со шрамами и пицугами. Их вывели на улицу, шел снег, босые ноги ребенка обжигались об белую поверхность, чуть подкрашенную замершей кровью. По рядам прошлась плеть, хлесткий удар обрушился на едва покрытые кожей ягодицы перевоплощенной Ангелины Костоломовой.

– Держите ногу жидовские твари.

Было видно, что дети стараются из-за всех сил, мелькаю ряд в ряд раскрасневшиеся от дикой стужи голые пятки. Олег пришел в себя, но его шатало, и чтобы не упасть он был вынужден опираться на костлявые плечики ребят. В животе у Ангелины Костоломовой пусто, голод грызет кишки, кислота душит желудок. С лаем к ним подбегают овчарки, они кажутся бешеными, пасти исходят пеной. Одна из них самая яростная едва не перекусывает тощую ногу воительницы. Мальчику-девушке страшно, но тех детей что сорвались, загоняют обратно в строй острыми штыками. Наконец их вводят здание, испускающее сильное зловоние. Ангелина Костоломова, да и другие дети совсем продрогли и посинели. Первоначально шагая сбитыми ножками, по горячему стальному полу, она испытал блаженное ощущение. Потом стало припекать, и воительница отплясывала гопак. Ее уста шептали еврейскую молитву.

– Смилуйся Яхве. Подари жизнь мальчику! Вернее девушке! Низвергни нацистов в шеол! В самое пекло!

Жечь детские ступни стало сильнее, многие ребята уже начали кричать и плакать, а запах паленого мяса стал невыносимым.

Мальчиков очень много, их спрессовали в плотную, Ангелина Костоломова почувствовала прикосновения, тощих, избытых, потных теле. Острые лопатки укололи ее в костлявую грудь. На бритую голову упала, горячая смола, огнезарная воительница вскрикнула. Послышался похожий на хрюканье хохот эсесовцев, затем звучит сигнал. Пол начал наклоняться. Стоящие с края дети медленно, но верно соскальзывали в геенну. Ребята цеплялись друг за друга, старались ухватить гладкий раскаленный пол, но все тщетно. Даже не смотря на все пережитые страдания, сердце у Ангелины Костоломовой бьется как пулемет. Олег заваливается в Тартар немного раньше. Он все равно не сломлен и напоследок подмигнул товарищам, шепнув:

– Конец боли!

Вот приходит и Ангелины черед соскользнуть в преисподнюю. Пламя охватывает узницу и следует ни с чем несравнимая боль, кожа сгорает быстро, а кости в сладострастном упоении лижет огонь. Самка-воительница переживает каждую секунду в отдельности, затем, когда последняя косточка истлела... она оказывается снова в строю. Ужастик повторяется вновь и вновь.

– Вот так ты уже достигла пятой ступени.
– Вмешивается черт.
– Но ведь этого тебе мало, нужно прибавить оборотов.

Глаза Ангелины ничего не выражали, она была настолько перегружена эмоциями, что не могла говорить. Демон с голым черепом предложил:

– Раз мы вернулись к человеческой истории, то может снова, повторим эпизод с немцами.

Костоломова рыкнула в ответ:

– Только чтобы их уничтожить!

Демон, словно её и не слышал:

– Что ты предпочитаешь; самолет или танк?

Черт с десятью рогами хрюкнул:

– Конечно, самолет он гораздо динамичнее.

Воплощение бесовских сил превратилась в дракона и просипело:

– А какую ему дадим плоть?

Черт - превратил рога в пылающие куски пергамента и проревел:

– Лучше всего девушки, мужчины так омерзительны.

Вновь в который раз ландшафт изменился: Ангелина Костоломова почувствовала себя летящим в самолете, вот он сбит и падает. В самый последний момент, перед тем как врезаться летчица успевает выпрыгнуть с парашюта, но едва натянулись лямки, как последовал удар и мгновенная потеря сознания. Ангелину Костоломову подхватили под руки и плеснули водой в лицо, вокруг видны озверевшие лица, свастики, эмблема СС - две молнии. С нее срывают одежду, и девушка-комсомолка с ужасом видит две отросшие женские груди. Что-то неуловимо страшное было в них, хотя соски отливают рубинами-розочками. Груди мнут, щиплют, дергают. Потом начинают срывать портупею. Ангелина Костолома отчаянно дергается, брыкается ногами. Ее бьют прикладом по голове, потом рвут трусы, залезая грязными руками-лапами в места обитания огнезарных амуров. Огнезарная Дьяволица ревет как шалава, женское тело оказывает влияние на разум. Она знает, что должно произойти и трепещет в преддверии этого.

– Что шлюха, ночная ведьма попалась, теперь испей чашу унижения за погибших товарищей.

Ангелина Костоломова почувствовала острое совершенство у себя в гроте Венеры. Ее принялись с остервенением награждать ласками. При этом Ангелину великую возвышали до экстаза два мужика сразу. Это было не столько больно как унизительно, ее бывшего члена избранного легиона причастного к Созданию мирозданий "ублажали" как последнюю ночную фею. Один мужчина сменял другого, удивительно, но райское деяние вместо радости: приносил девушке сплошные страдания. Демонов бога Амура было много, очень много и внутри у неё все низвергнулось Кракатау, залив ядовитым зерном из термоядерных бомб. Ангелина Костоломова думала, что на этом все кончиться, но фашисты нашли другую муку.

– Она летчица, так пускай полетает!

Ангелине Костоломовой надрезали вену, потом щипцами вытянули сухожилие и привязали к самолету.

– Ну, вот распутница. Отправляйся в полет, желаем сказочных ощущений.

Истребитель взлетел, девушку-комсомолку дернуло и оторвало от поверхности, лишь ветки куста хлестнули по голой, загорелой женской ноге. Самая страшная боль, когда стали вылезать жила, была впереди. Вот казалось, все уже испытала юная воительница-комсомолка и нечем его удивить, но ведь нет же, сухожилия вытягиваются и кровь брызжет из глаз.

Самолет выписывал пируэты, делал горки, бочки, мертвые петли. Все это трясло и подбрасывало тело. Ангелина Костоломова ревела, одновременно мучились и остальные её воплощения. Затем истребитель стал резко снижаться и воительница-комсомолка врезалась, в землю, потом девушку протащили по колючками, окунули в вонючее болото. Все это заставляло воспринимать страдания немного по-другому. Казалось у самолета никогда не кончиться бензин. Однако налетав по ощущению не один час он сгорает в вспышке и все опять повторяется.

Черт даже пропел шершавым скребущим мозги голосом:

Вот в самый центр вогнал тебя земли,

Теперь ты дева стала тень Тартара...

Так лучше бред свой глупый не мели,

Добрее ты под плеткой, жгучей стала!

Тебя начнем арканом злым душить,

И вырвем с корнем девы милой косы!

Поскольку ты тут обратилась в дичь,

А на снегу девчонки ноги босы!

Пощады грешник больше не проси,

Ты только тем страдания добавишь!

Удары плеток свыше двадцати,