Мольер. Его жизнь и литературная деятельность
Шрифт:
24 июня 1661 года было новым торжеством Мольера как писателя. В этот день его труппа в первый раз исполнила новую комедию своего директора «Школа мужей». Дела труппы до этого времени шли очень плохо, она принуждена была несколько раз закрывать двери своего театра; но «Школа мужей» сыграла в ее судьбе такую же роль, как и «Жеманницы». С первого же представления пьесы к труппе вернулось внимание публики.
Комедии, основанные на смешных положениях, уже теряли в эту пору интерес в глазах лучшей части общества; публика начинала чувствовать потребность в новом слове со сценических подмостков, и Мольер явил это слово. Подобно тому как автор сделал это в «Жеманницах», он опять рисует в своей «Школе мужей», в остроумной и живой форме, французское общество, на этот раз в важной сфере воспитания юношества. Может быть, отчасти по причинам личного свойства, отчасти потому, что эта именно сторона требовала внимания моралиста, он останавливается на воспитании девушек. Его Сганарель, центральная фигура пьесы, представляет собою тип воспитателей-эгоистов. Он и параллель его, Арист, – оба получили на воспитание двух девушек-сироток:
Почти через два месяца после «Школы мужей» Мольер написал «Недовольных». Эта пьеса была поставлена не в Пале-Рояле, а в замке Во-Леконт Шарля Фуке. Покровитель искусств и литературы, побуждавший Корнеля к дальнейшему творчеству, Шарль Фуке занимал важный пост министра финансов. Эта должность имела в то время тем большее значение, что войны Людовика XIII и волнения Фронды почти совсем истощили государственную казну, и все внимание было обращено теперь на ее пополнение. Ближайшие «ведатели» ее становились по этому важнейшими чиновниками Франции, и Фуке больше всех как самый главный. Его влиянию и честолюбию открывался в эту пору широкий простор. Король был молод; 9 марта 1661 года скончался преемник Ришелье, Мазарини; министр финансов мог рассчитывать оказаться его наследником. Он был обладателем громадного богатства, в значительной степени награбленного; вокруг него группировалась многочисленная толпа друзей, подчиненных, зависимых, и только в Кольбере он имел тайного, но сильного врага. Незаконные способы наживы Фуке уже раз создали ему затруднения, но он успел тогда оправдаться. Тем не менее Мазарини наметил падение министра финансов и завещал исполнение этого плана Кольберу. Вероятно, сознание грозящей ему опасности заставило Фуке приобрести и укрепить замок на острове Бель-Иль: помня бурные дни Фронды, когда королевская семья и Мазарини должны были покинуть Париж, он хотел, может быть, в случае надобности, защищать свое положение силою.
Чтобы привлечь расположение короля, Фуке устроил у себя в Во-Леконте ряд пышных празднеств и пригласил сюда Людовика XIV. Король прибыл в полдень, 15 августа 1661 года. После роскошного завтрака на 500 кувертов блестящее общество направилось в парк, где в пихтовой аллее был воздвигнут театр по плану Торелли. Здесь ожидала короля труппа Мольера. На сцене была поставлена новая пьеса, нигде еще не игранная, комедия-балет «Недовольные». Мольер написал ее в четырнадцать дней. Это ряд веселых, комических сцен из городской и отчасти придворной жизни, нечто вроде нынешних «обозрений» – целая галерея смешных типов: педант Каритид, «француз по рождению и грек по профессии», дуэлянт, игрок, записная кокетка и человек с большими «канонами», о котором мы уже говорили. Людовик XIV в эту пору обнаруживал задатки неограниченного главы государства. Автор изречения «l'еtat c'est moi», он с нескрываемым удовольствием встретил сатиру Мольера на своих придворных, в которых видел последышей фрондеров. После спектакля, заметив автора «Недовольных», он подозвал его к себе и, положив руку на плечо Мольера, сказал: «Вот еще забытый вами оригинал для комедии». Король указал при этом на маркиза Суакура. Так началось сближение между королем и писателем.
Еще не кончились празднества в Во-Леконте, как враги Фуке уже приступили к своему делу. Говорят, что при въезде короля в замок министра финансов кто-то обратил внимание Людовика XIV на девиз, украшавший фронтон этого здания: «Quo non ascendam?» («Чего не достигну?»). Слухи о боевых приспособлениях на Бель-Иле уже распространялись; вместе с девизом этого было довольно. Но печальная для Фуке развязка ускорилась еще и другим обстоятельством. Во время одной из прогулок короля с Кольбером по аллеям парка в Во-Леконте было найдено письмо Фуке к г-же Лавальер. Фуке ли писал его – неизвестно; во всяком случае решено было, что писал именно он. Лавальер пользовалась сердечными привязанностями Людовика, и его гнев не знал границ при виде доказательства соперничества Фуке. Только настояния королевы-матери, напомнившей сыну, что он гость несчастного министра, не дали буре разразиться в Во-Леконте. Она разразилась в Нанте, куда отбыл Людовик, пригласив в собою Фуке. Министр был арестован и предан суду. Король требовал его казни, но судьи, частью сторонники Фуке, приговорили его к лишению имущества и к изгнанию. Этот приговор был все-таки изменен, и бывшего министра финансов заключили в крепость Пиньероль. Забытый всеми, он умер там в 1680 году.
Трагическая развязка праздников в Во-Леконте не позволила Мольеру поставить его «Недовольных» в Париже. Он сделал это только три месяца спустя, 1 ноября 1661 года, по случаю рождения дофина.
Более чем за год до этого события у Мольера умер его брат Жан, тот самый, которому, после отказа старшего сына, Поклен-отец намерен был передать должность королевского обойщика. Приезд Мольера в столицу не замедлил, по всей вероятности, сгладить прежние натянутые отношения
между отцом и сыном, и Жан-Батист Поклен опять получил право на звание обойщика. Он вступил в отправление этой обязанности с 1669 года, по смерти отца, но есть основание предполагать, что и ранее этого времени он изредка заменял своего престарелого родителя. Последовавшие «служебные» дни, но еще более придворные спектакли, где Мольер выступал как актер и автор, постепенно установили те близкие отношения между ним и королем, которые имели такое важное значение в жизни Мольера.Что руководило Людовиком XIV в его симпатиях к Мольеру: эгоизм ли владыки, покровительствующего всему, что придает блеск его правлению, признание ли таланта Мольера или иное, более теплое чувство? По всей вероятности, и то, и другое, и третье. Нельзя отрицать также, что в первые годы царствования взгляды монарха и писателя отчасти совпадали. Король не любил остатков непокорных вассалов, потому что видел в них посягателей на целостность своей власти; Мольер разделял это чувство, потому что в тех же людях видел притеснителей народа. Даже эгоизм Людовика имел для Мольера свою хорошую сторону. Молодой, увлекающийся король ни в каком случае не мог сочувствовать стремлениям окружающих вогнать его в известные рамки, внутренне подсмеиваясь над всеми подобными претендентами, не исключая духовенства, и снисходительно одобрял насмешки над ними других. Он и Мольер – оба жаждали свободы личности, но в одном это был эгоизм, в другом – голос народа. Великий писатель мог очаровать короля и прелестью своей личности; даже весьма вероятно, что венценосец не избег обаяния, которое, по свидетельству современников, Мольер производил на окружающих. Как бы то ни было, но благосклонность Людовика XIV была для Мольера своего рода охранною грамотой. Опираясь на нее, он мог смело наносить удары темным явлениям французской жизни. Людовик XIV, по выражению Сент-Бёва, покровительствовал Мольеру; теперь же тень великого писателя покровительствует королю в глазах потомства.
Платил ли Мольер королю за симпатию симпатией? На этот вопрос можно ответить утвердительно. Мольер понимал, королевскую власть как своего рода summam justitiam, нелицеприятное правосудие: король – выше партий, он —верный блюститель законов, предоставляющий свободу обличению. Пока Людовик XIV хоть сколько-то приближался к этому идеалу, симпатии писателя были на его стороне. Но когда появились первые признаки других веяний, в голосе писателя они не замедлили сказаться чуть заметной, но все-таки заметной иронией.
Глава V. Арманда Бежар
Два мнения о ее происхождении. – Арманда в странствующей труппе Мольера. – Ее внешность. – Отношения Мольера к Арманде. – Столкновения Мольера с Мадленой. – Дебри и Дюпарк. – Письмо Шапеля. – Свадебный контракт и свадьба Мольера. – Разочарование. – «Школа жен». – Впечатление от пьесы. – Покровительство короля. – Критика «Школы жен». – Девиз Мольера. – Мольер и маркизы. – Контркритика Монфлери-сына. – Буало о «Школе жен». – Лафонтен о «Недовольных». – Дружба Мольера с Расином, Буало и Лафонтеном. – Влияние Буало. – «Экспромт в Версале». – Донос Монфлери-сына. – Людовик XIV – крестный отец первенца Мольера. – «Женитьба по принуждению». – Майские праздники в Версале. – «Утехи Очарованного Острова». – «Тартюф». – Измена Арманды.
В 1653 году, когда Мольер находился в Лионе, на сцене его театра была поставлена трагедия Корнеля «Андромеда». В третьем акте этой пьесы, среди других действующих лиц, появляется Нереида. Ее роль невелика, всего несколько стихов, и эту роль в театре Мольера исполнила десятилетняя девочка, по афише – Мену. Настоящее имя малолетней актрисы было Арманда Бежар. Она считалась сестрою Мадлены, но действительно ли это было так, – над этим вопросом испорчено немало перьев. Разрешая его, биографы Мольера распадаются на два лагеря: одни считают Арманду сестрою, другие – дочерью Мадлены.
В пользу того мнения, что матерью Арманды была Мадлена, говорит, по-видимому, та нежная привязанность, которую обнаруживала Мадлена к своей «сестре». Умирая, она оставила ей всё свое состояние. Арманда сопровождала ее и в провинциальных скитаниях с труппой Мольера: в такой обстановке могла удерживать при себе ребенка только любящая мать, а не сестра.
По словам неизвестного автора памфлета «Знаменитая актриса» («La fameuse com'edienne»), первые годы своей жизни Арманда провела у какой-то дамы в Лангедоке. Потом, когда Мольер направился в Лион и во время дальнейших скитаний с труппой, ребенок не расставался с Мадленой и в Лионе получил театральное крещение. С этих пор десятилетняя Арманда постепенно начинает превращаться в очаровательную девушку. Черты ее лица не отличались правильностью: у нее были маленькие глаза, большой рот, рост ниже среднего, но все ее существо производило тем не менее неотразимое впечатление. Мольер вскоре почувствовал на себе влияние красивой Мену и тем сильнее поддавался этому влиянию, что его отношения к Мадлене, еще до кратковременного увлечения актрисами Дебри и Дюпарк в первые же годы его провинциальных странствований, потеряли прежний характер горячего увлечения. Он жаждал глубокой привязанности, беззаветной любви, и когда счастье начало улыбаться его таланту, он стал мечтать о женитьбе на Арманде. С юных лет она воспитывалась под его ближайшим влиянием: он хотел «создать» себе таким образом верную подругу жизни и думал, что создал.
Еще до постановки «Школы мужей», этого отражения его дум об Арманде, Мольер обратился к своим товарищам по театру с просьбою выделить ему две части театральных доходов. До этого времени эти доходы делились на двенадцать частей, и Мольер получал одну на свою долю. Просьба Мольера была уважена: доходы труппы с 1661 года стали делиться на тринадцать частей, из которых две решено было выдавать Мольеру, когда он женится. Для сотрудников великого писателя не было тайной, кому принадлежало его сердце.