Молилась ли ты на ночь?

– В следующий раз, когда будете стараться, заранее оберите с розовых стеблей колючки! – язвительно посоветовала я. – Если вы поцарапаете Томочке щечки, она вам этого никогда не простит!

– Понял, – немного испуганно сказал очкарик и принялся собирать в кучу свои дурацкие розы. – А Томочка где?

– Понятия не имею! – сердито ответила я и пошла прочь, негромко, но с чувством ругая влюбленных идиотов, не соблюдающих при организации романтических мероприятий элементарную технику безопасности.

Если честно, я Томочке немножко позавидовала. Прыщавый очкарик был неказист, у меня поклонники гораздо интереснее, но цветочный душ мне еще никто не устраивал, да и в ванне с шампанским меня не купали…

– А что это я о водных процедурах думаю? – остановившись посреди двора, спросила я себя.

И поняла, что мне очень хочется помыть голову. Во-первых, я давно заметила: если у женщины плохое настроение, ей достаточно вымыть голову, и она придет в лучшее расположение духа – просто потому, что заметно похорошеет. Во-вторых, растопырчатые листья и колючки очкариковых роз безобразно растрепали мою прическу. Думаете, приятно ходить лахудрой?

И тут мне на глаза попалась вывеска парикмахерской, удобно расположившейся в нижнем этаже Томочкиного дома.

– То, что нужно, и как раз вовремя! – обрадовалась я и безотлагательно взяла курс на цирюльню.

В парикмахерской было пустовато и тихо, две мастерицы в отсутствие клиентов были заняты друг другом: толстушка-блондинка заканчивала зачистку волосяного покрова на голове худышки, которая некогда была брюнеткой.

– На стрижку? – с надеждой спросила меня толстушка.

Я с опаской посмотрела на гладкошерстную головенку худышки и отрицательно покачала головой:

– Нет, мне…

Мой взгляд упал на рукописное объявление: «Наращивание волос длиной до 55 см, колорирование без окрашивания, цена договорная».

– Мне бы волосы покрасить и нарастить! – на ходу переменив первоначальное решение всего лишь помыть голову, сказала я.

Мне подумалось, что это очень удачная мысль – изменить внешность. В самом деле, на гадкой визитке я платиновая блондинка с буйными кудрями, завитыми круче, чем спираль ДНК. Если я изменю прическу, то узнать меня будет трудно, а телефонный номер я уже сменила, вот и получится, что никакой связи между мной и дрянной карточкой не останется!

Я заказала себе длинные прямые волосы цвета молочного шоколада с золотыми просверками и битых три часа ждала, пока две парикмахерши в четыре руки сотворят мою новую шевелюру. Сидеть в кресле и ничего не делать было бы очень скучно, но девочки любезно поставили для меня кино про Кинг-Конга. Просмотрев его, я порадовалась тому, что впервые в фильмах про супергориллу дана убедительная мотивация поведения главного героя. Прежде мне было непонятно, почему это темноволосых смуглых туземок Кинг-Конг обгладывал, как чупа-чупсы, а белокожую блондинку вдруг полюбил, как родную? Мне это казалось чистейшей воды расизмом. А вот в новой версии гигантская горилла была вполне политкорректна, она не стала жрать белокурую красотку просто потому, что впечатлилась ее плясками и кувырками. В такой трактовке фильм звучал как гимн великой силе искусства.

В общем, кино оставило у меня вполне приятное впечатление, да еще мастерицы порадовали, спроворили мне такую шевелюру, что закачаешься! Я посмотрелась в зеркало и не сразу себя узнала, но очень себе понравилась. Пожалела только о том, что не могу заодно и макияж сей же миг сменить, моя помада, тени и карандаш для бровей совсем не подходили к новому цвету волос.

Макияж я попросту смыла и, вся такая естественная (не считая волос, как минимум наполовину чужих), вышла из парикмахерской в наилучшем расположении духа.

Как любит повторять наша мамуля – если есть черная дыра, то где-то должна быть и белая. Похоже, я наконец-то угодила в нее, потому что мое везение продолжалось. Первой, кого я увидела во дворе, оказалась Томочка!

Она торопливо ковыляла по просторной обледенелой площадке в короткой норковой шубке и сапожках на пятнадцатисантиметровых каблуках-шпильках. Совершенно неподходящая обувь для гололеда, но что делать, если девочка ростом не вышла! Впрочем, даже на высоченных каблуках наша секретарша легко затерялась бы в стайке шестиклассниц.

На голову Томочка набросила шаль и укуталась в нее, как матрешка. Я бы, наверное, ее не узнала, если бы не всмотрелась внимательно, заинтригованная громким шмыганьем. На ходу она хрюкала и трубно сморкалась. То ли у нее был жуткий насморк, то ли девушка боролась с рыданиями и проигрывала в неравной борьбе.

Я уже открыла рот, чтобы окликнуть ее, но замешкалась, потому что подумала – а нужно ли сейчас Томочке мое общество? Я лично в подобной ситуации послала бы всех куда подальше, чтобы как следует прореветься без свидетелей. Потом я вспомнила прыщавого очкарика, сидящего в засаде с розовым букетом, и подумала, что должна проявить милосердие и избавить Томочку от этого испытания. Вряд ли ее в данный момент обрадует неожиданное цветочное жертвоприношение, скорее она окончательно выйдет из себя и вызверится на несчастного юнца так, что ему мало не покажется. Влюбленного очкарика тоже хотелось избавить от лишнего стресса, хватит с него моей собственной ругани. Между прочим, хрупкая Томочка умеет орать не хуже распаленной самки гиббона, я однажды слышала, как она накинулась на уборщицу, которая мазнула грязной мокрой тряпкой по ее новым замшевым сапогам – это было нечто, Кинг-Конг отдыхает!

– Томочка! – позвала я.

Орать, как родственница Кинг-Конга, я не стала – воспитание не то, и мой зов пропал втуне. Его заглушил точно такой же призыв, только озвученный мужским голосом:

– Томочка!

Крик донесся со стороны автомобиля, припаркованного у подъезда. Томочка оглянулась, увидела выбирающегося из машины мужчину и побежала к дому. Оскальзываясь и рискуя переломать себе ноги, она во все лопатки неслась к подъезду. Маленький толстый мужик в длинном пальто из верблюжьей шерсти мчался за ней.

– Однако! – обронила я и разинула рот, не в силах с ходу понять смысл этой сцены.

Томочка бежала, как трепетная лань, часто цокая по льду копытцами. Ног коротышки под длинным пальто я не видела, но было ясно, что обут он вполне подходяще для спринтерского забега по зимней местности. Намерения преследователя внушали опасение: цветов и подарков он в руках не держал, и выражение лица было совсем не такое, с каким бросаются к любимой девушке. Да и Томочка явно не пришла в восторг при виде этого типа!

Я поняла, что Томочку срочно надо спасать, и с высокого крыльца парикмахерской устремилась вниз, а потом с ускорением полетела по двору наперерез бегущим.

Томочка вспорхнула на крыльцо, и тут у нее подвернулся каблук. Девушка зашаталась, толстый коротышка накатил на нее, как шар на кеглю, и оба повалились на цементный пол подъезда.

– А ну, оставь девушку в покое, урод! – заорала я, влетая туда же.

Никакого оружия, подходящего для нейтрализации противника, у меня не было, но я еще на бегу раскрутила над головой кенгуриную сумку имени Трошкиной и с разворота засветила ею дядьке по затылку. Он обиженно хрюкнул и отвалился в сторону. Томочка с серым от ужаса лицом и огромными безумными глазами дико взвизгнула и задом наперед поползла к лифту, жестоко калеча о бетонный пол свои многострадальные каблуки.