Молитва Идиотов

– Я Артем, а не Илья, - внимательно всматриваясь в лицо незнакомца и не любя словесного сюсюканья, степенно подправил я его стилистику.

Мне было тогда всего девять лет и при всех этих задатках вундеркинда, я был еще ребенок, простой обыкновенный ребенок. Но в этот миг я ясно, как в зеркале, увидел себя, каким мне еще предстояло стать этак лет через сорок-пятьдесят.

– Вы мой дед?!
– спросил я тихо хриплым ломающимся голосом.
– Или отец?
– добавил, но уже едва слышно.

Дорогой «Кодак» выпал у фотографа из рук и гулко шлепнулся о дно багажника.

«С оптикой так не поступают», - позанудствовал я мысленно и робко двинулся на встречу наконец-то с трудом (растерявшись, старик задергался то в одну, то, в другую сторону, стараясь побыстрее оббежать автомобиль) преодолевшему преграду-«мерседес» и издающему при этом громоподобный гул, старику -фотографу.

– Дед я тебе! Дед!!!
– подхватил он меня на руки и, несмотря на изрядный уже мой вес, радостно и долго кружил на месте прижимая меня к себе дрожащими руками.

– А сейчас, мы поедем и с твоим отцом кобелем разберемся по-мужски, - опустив меня на землю и немного отдышавшись, с явной угрозой в голосе проговорил мой новый дед и, приглашающе, открыл передо мною дверцу машины.

– Я поеду с вами только, если мне разрешит мама, - заявил я растерянно, с трудом, приходя в себя и, на всякий случай, предостерегающе сделала два шага назад.

– Так как ты говоришь зовут твою мать?
– еще раз уточнил он и, возбужденно размахивая руками, направился в здание школы.

О чем Сан Саныч, мой новый дед, разговаривал с моей матерью, для меня так и осталось тайной, но когда они вместе появились на пороге школы, я понял, что мама Света против моей поездки возражать не будет.

Они о чем-то еще с минуту оживленно поговорили, а затем дед галантно поцеловал моей, все еще слегка пришибленного вида, матери ручку и, откланявшись ей смущенной, но ни капельки не грустной, поспешил ко мне, все так же смешно размахивая руками и весело что-то напевая себе под нос.

Мне тоже вдруг стало беззаботно и весело и я, с легким сердцем, открыл дверцу машины и уселся на переднее сидение.

– Прости, что задержался, - усаживаясь за руль, извинился Сан Саныч.- Люблю поговорить с умными красивыми женщинами. И это, поверь мне на слово, большая редкость! А мама твоя и вправду красавица и умница. Не чета твоему папаше-оболтусу. Кстати, а мать твоя замужем?

– Да.

– И кто он?

– Отставник.

– Кто-кто?

– Отставник - подполковник.

– И сколько ему лет?
– забеспокоился отчего-то дед.

– Петру Ивановичу нет и сорока: он из летчиков, - весело ухмыльнулся я: знакомая песенка соседских пересудов.

– А кроме тебя у них дети еще есть?
– как бы между прочим поинтересовался Сан Саныч, берясь за ключ зажигания и явно чего-то не договаривая.

– Один, как перст, - повторил я полушутя - полусерьезно излюбленную бабушкину фразу.

– Не чего, внучок, не горюй! Мы сейчас это дело поправим, ­ласково тронул дед меня за курчавую головушку. И тут его взгляд упал на табель, который я все еще продолжал держать в руке.

– Твой?
– спросил Сан Саныч заинтересованно.

– Мой, - с тщетно скрываемой гордостью, стараясь говорить безразлично, подтвердил я.

Рука деда оставила в покое ключ зажигания: - Можно посмотреть?

– Пожалуйста.

Дед есть дед! И с той минуты, Сан Саныч стал полноправным родным моим дедом.

Нет, фамилию я не сменил: Ковалевых на Ивановых не меняют. Но я обрел большую дружную и искренне со временем полюбившую меня вторую половину моей семьи.

Где меня всегда были рады покормить, попоить и покорить, если надо.

Дед мой, Сан Саныч, благодаря связям и умению жить монополизировал весь фоторынок нашего довольно таки не малого «уездного» городка.

А его единственный и непутевый сын, то есть мой папаша Сергей тоже являлся монополистом на своем поприще. Являясь в одном лице и заведующим, и сотрудником одной- одинешенькой в нашем городе студии «Звукозаписи». А точнее, полулегальной аудио-пиратской шараш-конторы, которая специализировалась на тиражировании песенных сборников самых модных шлягеров, как отечественной, так и зарубежной эстрады. (Вот где отцу пригодились вузовские знания иностранных языков).

Успеху бизнеса моего папаши способствовали аудиокассеты, записанные цифровым методом на больших профессиональных студиях, которые по большому блату и не за малые деньги удавалось достать деду в самой области.

Как любил говаривать мой дед: «У меня все схвачено и давно за все уплачено!»

Все хорошо было в семье Ивановых, если бы не один порок, которому была подвержена вся мужская половина семьи: отец и сын были неисправимыми бабниками.

Эти, невинные, на первый взгляд, шуры-муры с чужими женами стоили моему деду высокой должности в областной олигархии. И пришлось ему спешно «брать ноги в руки» и быстро «рвать когти», то есть покидать областную столицу и «прикормленное» служебное место.

Пока дед «зализывал раны» шум поутих и Сан Саныч, выкупив «вотчину», обосновался в провинциальном тихом Лесногорске.

Моего же отца, за такие же проделки, мало ему было глупышек-студенточек, вроде моей матери, вытурили из института уже на предпоследнем курсе.

И если бы не «выкупленная» для сына отцом студия «звукозаписи», пришлось бы ему на заводе коптеть инженеришкой с мизерной зарплатой и с неоконченным высшим.

Ада Николаевна, моя бабушка, и Ирина Борисовна, жена моего отца, с «шалостями» своих мужей смирились давным-давно. Но мое появление в их доме, для них все же явилось неожиданностью и произвело фурор.

Шокированная Ирина Борисовна от такого «сюрприза» даже на время дар речи потеряла, узнав дату моего рождения, а точнее моего зачатия.

Оказалось, что изменять жене мой папаша Сережа начал буквально с первого дня женитьбы.

И в результате ... результат был просто потрясающий!

И у Ирины Борисовны, и у моей матери Светланы Николаевны родились в один год, в один месяц и почти в один день сыновья похожие, как две капли воды друг на друга, как одноутробные братья - близнецы. Да еще и вдобавок точная копия своего деда Сан Саныча. Вот что значит добротные гены.