Молниеносная война. Блицкриги Второй мировой

Немцы отмечали, что даже броня и мощное вооружение не помогают французам, так как их танки имели органические пороки, снижающие боевую эффективность. Заметьте, здесь ясно проступает разница между бумажными характеристиками и реальной боевой ценностью даже не танка, а танкового соединения. Кроме того, выяснилось, что французы не способны организовать взаимодействие разных родов войск, что позволило таким тихоходным самолётам, как Ju-87 и Hs-123, безнаказанно действовать над полем боя.

В это время уже начинает становиться заметной разница в настояниях немецких генералов в высших штабах и на поле боя. Гёппнером овладела «победная лихорадка», и 14 мая он бросил свои дивизии на окопавшуюся французскую пехоту. Результат оказался вполне предсказуемым: 42 танка были сожжены за один день. В итоге в составе 4-й танковой дивизии осталось всего 137 танков из 314, имевшихся 6 дней назад. Конечно, не все танки были потеряны безвозвратно, часть их можно было отремонтировать, и их отремонтировали. Однако потери в личном составе восполнить было гораздо сложнее.

В центре продвижение Группы армий «А» сначала было медленным, но сражались немцы не столько с противником, сколько со скверными дорогами. При этом танковые колонны были надёжно прикрыты с воздуха истребителями, поэтому союзники оставались в блаженном неведении относительно готовящегося удара. Однако 12 мая немцы вышли на берега реки Маас, где дальнейший путь был блокирован крепостью Седан. Французы были убеждены, что для штурма Седана немцам придётся собрать крупные силы пехоты, подтянуть тяжёлую артиллерию, а всё это дело долгое, и подготовить штурм удастся не ранее 20 мая. Это примерно совпадало с расчётами Гальдера. В первый, но далеко не в последний раз генералы старой школы не понимают характера современной войны и просто не успевают за событиями. Командующий 2-й армией генерал Хюнтцигер приказал 71-й пехотной дивизии выдвинуться в район Седана и отвёл на переход в 50 километров целых два дня. В результате XIX танковому корпусу противостояла одна 55-я пехотная дивизия, но и её командир, генерал Лафонтэн, не слишком беспокоился. Он полагал, что у него есть время получше оборудовать позиции и подготовиться к удару немцев. Однако у Гудериана имелся собственный план. Он не собирался давать французам «от четырёх до шести дней», на которые они рассчитывали. Гроза собиралась очень долго, и вот ударила первая молния блицкрига.

13 мая полки мотопехоты 1, 2 и 10-й танковых дивизий начали форсирование реки, вот только вместо артиллерийской подготовки немцы использовали авиацию. Геринг пообещал Гудериану бомбовый удар неслыханной мощи и, как это ни странно, своё обещание выполнил. 9 бомбардировочных эскадр совершили в течение дня 3940 вылетов, засыпав позиции французской пехоты градом бомб. Непосредственную поддержку немецкой пехоте оказывали пикировочные эскадры, которые совершили около 300 вылетов. Можно только удивляться, почему французская оборона не рассыпалась сразу, поскольку часть укреплений сумела продержаться до вечера. Вот как это описывает очевидец:

«Примерно в полдень появились «Штуки». Сотни самолётов в плотном строю. «Штуки» действовали тремя группами примерно по 40 самолётов каждая. Первая заходила в пике с высоты 5000 футов по два или три самолёта за раз, пока вторая кружила на высоте 12.000 футов, следя, какие цели не будут уничтожены первой группой. После этого она сама атаковала их. Третья группа действовала отдельно, выбирая движущиеся цели. После «Штук» за работу снова принялись «Дорнье». Вокруг них жужжали Me-109 и более тяжёлые Ме-110, расстреливая более тихоходные французские истребители, которые пытались атаковать уязвимые «Штуки».

Взрывы тяжёлых бомб буквально переворачивали батареи, уничтожали орудия. Грязь и пыль заклинивали зенитные автоматы. Наблюдатели в бетонных бункерах ничего не видели из-за дыма и пыли. Все телефонные линии были разорваны. Шум стоял просто ужасающий».

У страха глаза велики, и моральный дух французов был сломлен. Первой бежала артиллерия, бросив пехоту на произвол судьбы. В 14.30 открыла огонь немецкая артиллерия. При этом Гудериан нашёл своим зениткам, временно оставшимся без дела, необычное применение. Они открыли огонь прямой наводкой по французским бункерам и дотам. В результате части 1-й танковой дивизии вклинились в глубь обороны, после чего не выдержала и французская пехота. Охваченная паникой, 55-я дивизия бежала, бросив даже не атакованные участки фронта. «Толпа беженцев безостановочно текла через деревню. Все подразделения дивизии, находившиеся в этом районе, — боевые части, штабы полков, колоны снабжения, автопарки — все бежали на юг. Все офицеры словно получили неизвестно откуда приказ отступать», — с горечью вспоминал генерал Лафонтен. В результате к утру 14 мая фронт был прорван, причём ни один немецкий танк ещё даже не успел переправиться через реку.

Немецкие сапёры сразу начали наводить понтонный мост на участке 1-й танковой дивизии, которая добилась наибольших успехов. Французское командование осознало, чем грозит переправа немцев через Маас, хотя истинных масштабов опасности оно не представляло. Было решено попытаться уничтожить переправы ударом с воздуха. Но, как говорится, если двое делают одно и то же, совсем не обязательно, что у них получится одно и то же. Немецкая авиация свою задачу выполнила. Союзная — нет. Гудериан собрал в районе переправ огромное количество зениток. Основу ПВО составил 102-й зенитный полк, к которому добавились зенитные подразделения дивизий корпуса. Всего удалось собрать 302 зенитных орудия. Также было организовано патрулирование истребителей.

Союзники бросили на уничтожение переправы 152 бомбардировщика и 250 истребителей. Небо над Седаном превратилось в пылающую топку. В результате союзники потеряли 114 бомбардировщиков (в основном английских) за один день.

Чтобы подбодрить солдат, Гудериан демонстративно расположился именно на мосту. Более того, когда прибыл командующий Группой армий «А» Рундштедт, Гудериан решил рапортовать ему на том же мосту в разгар очередного налёта. Вот что пишет об этом он сам:

«Между тем 2-я танковая дивизия форсировала Маас у Доншери и готовилась к наступлению на высоты вдоль южного берега реки. Я поехал туда, чтобы ознакомиться с ходом боя. Встретив ответственных командиров полковников фон Верст и фон Притвиц в боевых порядках частей и поговорив с ними, я снова вернулся к Маасу. Там самолёты противника начали интенсивную бомбардировку. Но чрезвычайно храбро атаковавшим французским и английским войскам всё же не удалось достичь моста. Потери их были велики. Зенитная артиллерия праздновала свой день, она стреляла отлично. К вечеру она имела на своём счету около 150 сбитых самолётов. Впоследствии командир полка полковник фон Гиппель был награждён орденом «Рыцарский крест».

Между тем 2-я танковая бригада непрерывным потоком переправлялась через реку. В середине дня, к нашей общей радости, нас посетил командующий армейской группой генерал-полковник фон Рундштедт, чтобы ознакомиться с обстановкой. Я встретил его с докладом на середине моста как раз во время нового воздушного налёта. Он сухо спросил: «Здесь всегда так?» Я мог чистосердечно подтвердить это. Затем он очень тепло поблагодарил храбрые войска».

Впрочем, помимо зенитчиков отличились и лётчики. В истребительных эскадрах II авиакорпуса 14 мая позднее стали называть «Днём истребителей». Но самым главным было то, что к вечеру 600 танков переправились через реку — Гудериан приказал подтянуть и танковые полки 2-й дивизии, которая не сумела расширить свой плацдарм.

Немецкое командование (Рундштедт и фон Клейст) предпочитало действовать испытанными старыми методами, не понимая стремительного характера блицкрига. Поэтому Гудериан получил приказ закрепиться на плацдарме, подтянуть тылы и лишь потом думать о продолжении наступления. Однако Гудериан думал иначе. 14 мая он двинул свои танковые дивизии дальше. 1-я и 2-я наступали на запад, расширяя прорыв, а 10-я дивизия при поддержке моторизованного полка «Гроссдойчланд» нанесла удар на юг в тыл линии Мажино. Это предусматривалось первоначальным планом Манштейна, но лишь в качестве обманного манёвра, чтобы как можно дольше держать французов в неведении относительно направления главного удара. Однако командующий французской 2-й армией генерал Хюнтцигер сам решил немедленно нанести удар по немецкому плацдарму с этого направления.

Командир X корпуса генерал Грансар сумел наскрести для атаки 4-й и 7-й танковые батальоны, вооружённые танками FCM-36, которые классифицировались как танки поддержки пехоты. Их главным недостатком была скорость — не более 24 км/ч, ведь такому танку нет нужды обгонять пехотинца. Танки должны были поддержать 205-й и 213-й пехотные полки. Однако немедленная атака не получилась. Паника уже начала разъедать французскую армию, словно кислота. Командир 213-го полка убедил генерала Лафонтэна не двигать его полк навстречу толпе беженцев во избежание полного хаоса. Командир 7-го танкового батальона заявил, что не получал никакого приказа. 205-й полк тоже задержался, чтобы пропустить беженцев. Командир 4-го танкового батальона просто решил остановиться на ночь. В результате лишь утром 14 мая французы собрались с духом, причём атаковали только 4-й танковый батальон и 213-й полк. Завязались встречные бои, которые во многом повторили опыт описанных выше столкновений возле Ханнута.

Первые стычки завершились не в пользу немцев, которые потеряли несколько танков. Однако командир 1-й танковой дивизии генерал Кирхнер, который переправился через реку вместе с авангардом, сумел организовать оборону. Немцы сумели использовать скорость и манёвренность своих танков, а также козырь, которым они били карты всех противников ещё несколько лет, — отлично поставленную систему связи.

Немецкие танки, как выяснилось, могут обойти французские и расстрелять их с фланга и тыла. Но здесь речь может идти только о T-III и T-IV. Кстати, как нетрудно заметить, немцы использовали ту же самую тактику, которую позднее применяли наши танкисты в борьбе с мощными, но неповоротливыми немецкими танками. Как меланхолически замечают германские историки, лёгкие танки в очередной раз доказали свою полную непригодность к боевому использованию. Поскольку утром 13 мая в бой вступили только 4 роты танков T-I, результату удивляться не приходится. Впрочем, разогнать французскую они всё-таки сумели.