Молниеносная

– Я посмотрю на тебя, когда в этой палате окажется Регина!
– огрызнулся Четыре, но все же сел на место.

Ухмылка сползла с лица Эрика. Кажется, он только что понял, что и сам вскоре окажется на месте Итона, а, зная нрав Регины, он вообще не сомневался, что она разведется с ним и уедет в свой Рим, как только сможет выйти из палаты.

Проследив за изменением выражения лица командира, Регина звонко рассмеялась, на этот раз искренне.

– Не волнуйся!
– Ласково чмокнув зависшего мужа в щеку, она погладила себя по животу.
– Все худшее для тебя уже позади. Когда я рожала Марка, роды длились двое суток, - Эрик со свистом втянул воздух. Он делал так каждый раз, когда Регина напоминала ему о том, что его не было рядом.
– Я поносила всех этих бесполезных нянюшек, который крутились возле меня, возводя руки к небу и молясь каким-то богам. Если бы ты в том момент попался мне на глаза, я бы отрезала тебе кое-что, чтобы больше так не мучится! А следующие роды, говорят, всегда легче!
– Эрик снова втянул воздух. Желание шутить пропало у него совсем.

По правде говоря, его бы вообще тут не было, потому что блондинка или святоша Четыре все еще не значились в его списке лучших друзей, но Регина хотела быть здесь, а он не мог не проследить за своей беременной воительницей. Теперь он уже в сотый раз пожалел, что не уговорил Регину подождать где-нибудь в другом месте. Они все вместе могли бы навестить бабушку Регины, Марк был бы не против и Эрик ничего не имел против милой старушки, которая рассказывала ему о детстве жены, заставляя напрягать все мышцы лица, чтобы открыто не рассмеяться под взглядом Фульминаты. Но нет же, они сидят тут!

Внезапно крики стихли и послышался новый, поначалу слабый, но постепенно все усиливающийся детский плач. Четыре, судя по его замедленной реакции, все еще не мог понять, что все закончилось. Бубня под нос что-то вроде “Я никогда больше к ней не прикоснусь!” он побрел к двери, полагая, что сейчас уже можно. Не успел он опасливо протянуть руку к двери, как она раскрылась и Четыре только усилием воли заставил себя не подпрыгнуть, ожидая, что сейчас сама Трис выскочит из палаты и станет его избивать. Глядя на его махинации, Эрик все же слабо улыбнулся. Он был почти (почти!) солидарен со святошей.

Акушерка в черной униформе вынесла к ним маленький красный сверток, который уже перестал плакать и из свертка выглядывала умильная сморщенная мордашка.

– У вас сын. Ваша жена сказала, что вы уже решили, как его назовете.
– Усталым, но довольным голосом доложила акушерка, отдавая сверток Тобиасу. Тот, неловко сложил руки колыбелькой, и на несколько секунд застыл, рассматривая своего ребенка. Даже Эрик не спешил выдавать колкости, глядя на эту сцену.

– Да, мы решили.
– Он повернулся к Кристине.
– Его будут звать Эндрю Уильям Итон.

Слезы выступили на глазах Кристины при мысли о доброте подруги. Даже находясь на пределе собственного счастья, она не забыла о ней. Она не забыла об Уилле.

Регина еле заметно улыбнулась, совсем не удивившись, и уже собралась пойти отдыхать, - все-таки беременным вредно так переживать, особенно на последних сроках, - но тут почувствовала очередную схватку, которые периодически мучили её последние несколько часов. Регина знала, что схватки вовсе не означают скорые роды и не переживала, но…

– Милый… - Она задумчиво тронула татуированную руку мужа.
– Кажется, у меня отошли воды.

– Чт..?
– Не дав себе труда договорить, Эрик бросился за скрывшимся в палате врачом, отчетливо слыша заливистый хохот Итона.

Комментарий к Post Scriptum

Я периодически возвращаюсь к этой работе, перечитываю. Она мне, независимо от всего, очень нравится. И вот сегодня, в честь замечательной майской погоды и еще массе замечательных вещей решила приоткрыть некоторые подробности из их дальнейшей жизни. Надеюсь, уровень мимими здесь не зашкаливает.