Молочник

Медик напоила нас зельями, после чего немного полегчало. Боль не ушла полностью, но жить стало легче. Мы с Луной разбрелись по своим спальням.

Меня в спальне поджидал брат.

– Колин, вы долго. Что-то случилось?
– спросил он.

– Помнишь диадему, которую мы нашли в Выручай-комнате?

– Конечно, помню, - кивнул Деннис.

– А я только сейчас о ней вспомнил. Оказывается - это артефакт самой Ровены Райвенкло, только он Тёмный и брал меня под контроль...

Я пересказал брату обо всех похождениях под принуждением артефакта...

– И вот теперь не знаю, как быть.

– А что тут думать?
– брат воспринял всю историю всерьёз.
– Во вторник все учителя и ученики будут на турнире, прикажи Винки незаметно подбросить диадему в кабинет Дамблдора. Чтобы он всё воспринял всерьёз, надо написать сопроводительную записку, мол, нашёл в пустом классе, эта штука меня подчинила, и подпись "Аноним".

– Меня найдут, - покачал я головой.
– Чернила и почерк сверят, как это сделали с чемпионами, и найдут.

– Можно писать левой рукой, а вместо чернил использовать авторучку, - предложил Деннис.

– Тем более найдут. В Хогвартсе мало кто пользуется авторучками, в основном маглорожденные, а нас тут по пальцам обеих рук пересчитать можно. А без записки подкидывать артефакт нехорошо, ведь Дамблдор может посчитать его простой безделицей или подделкой, попросту не обратит на диадему внимания.

– Кстати, это действительно может быть подделка, - заметил брат.
– Ведь в воспоминаниях ты, который не ты, говорил, что Поттер "его" убил. А Гарри Поттер известен тем, что убил одного волшебника...

– Сам-Знаешь-Кто!
– дошло до меня.

Эта новость не на шутку напугала.

– Да, Колин, - кивнул Деннис.
– Получается, ты попал под влияние артефакта, который создал Сам-Знаешь-Кто.

– Как же написать записку...
– задумался я.

– Давай сделаем как в детективах - вырежем буквы из газеты и наклеим их на пергамент, - предложил брат.

– Дэн, отличная идея! Только надо делать это в перчатках, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

– У нас только перчатки из драконьей кожи и вязанные, которые для зимних холодов.

– Лучше кожаные, они следов не оставят. От вязаных перчаток могут приклеиться волокна, по которым можно вычислить отправителя.

– Отлично!
– обрадовался Деннис.
– Тогда я начну делать записку.

Разглядывая письмо с наклеенными буквами, Деннис лучился от довольства.

– Дэн, что хоть написал?

– Держи, - протянул брат мне письмо, после чего стал стягивать перчатки из драконьей кожи.

Прежде чем взять бумагу, я оторвал кусочек туалетной бумаги и взял краешек письма через неё. Буквы были разного размера, некоторые слова были целиком, некоторые состояли из отдельных букв. Чёрно-белый текст оказался аккуратно наклеен.

Мистер Дамблдор, я обнаружил эту диадему в одном из заброшенных помещений Хогвартса. Недавно осознал, что этот артефакт подчиняет сознание и заставляет меня совершать ужасные поступки, затем стирает об этом память. Этот артефакт как-то связан с Сами-Знаете-Кем, именно из-за него Гарри Поттер, Джинни Уизли и Драко Малфой стали чемпионами турнира. Артефакт что-то нашёптывал про возрождение с помощью чемпионов.

Аноним.

– Неплохо. Остатки газеты и клей надо будет сжечь.

– Колин, допустим, с Гарри Поттером понятно, он нужен был диадеме, чтобы "возродиться", - начал Деннис.
– Хотя мне сложно поверить, что у волшебников есть настолько сильная магия. Но на кой-чёрт Джинни и Драко?

– Они причастны к покушению на убийство одного прекрасного, восхитительного и неповторимого любителя молока - это я себя имею в виду. И хоть сознательно я вроде бы простил Джинни, формально виноват не Драко, а его отец, но попробуй объяснить подсознанию подобные нюансы. Думаю, когда эта штука поработила мой разум, она не могла делать вещи, которые мне были бы совершенно неинтересны и противны. Допустим, я не видел смысла вредить Гарри Поттеру, но тут появляется червоточина - есть возможность отомстить за покушение, состоявшееся на первом курсе... Поэтому артефакту пришлось использовать лазейки и считаться с моим подсознанием.

– Логично, - кивнул Деннис.

***

В воскресенье я, Деннис и Луна отправились в Выручай-комнату, чтобы забрать оттуда Тёмный артефакт. Луна продемонстрировала нам небольшой кожаный мешочек.

– Я сшила его из драконьей кожи, - произнесла Лавгуд.
– Пришлось распороть перчатки. Зато артефакт в таком мешочке окажется экранированным.

– Как же ты будешь заниматься зельями и гербологией?
– удивился я.
– Ведь там в некоторых случаях без таких перчаток не обойтись.

– Как-нибудь справлюсь, - легкомысленно ответила Луна.

– Так не пойдёт. Предлагаю во вторник помимо самой операции сбегать в Хогсмит, там купить тебе новые перчатки.

– Правильно, - согласился брат.
– Я с вами! Увижу Хогсмит...

– А турнир, Деннис? Ты разве не хочешь его увидеть?
– спросила Луна.

– Хочу, очень сильно хочу, но Хогсмит...
– Деннис находился на распутье и не знал что выбрать.

– Да что тут думать? Вы оба идите на турнир, а я сам всё проверну.

– Колин, я останусь с тобой, - произнесла Луна.

– Но ведь турнир и так большая редкость, а Хогсмит тут стоял столетиями и никуда не сбежит.

– Да и фиг с этим турниром, - собравшись с духом, махнул рукой Деннис.
– Тут предстоит такое приключение, я не собираюсь его пропускать!

Мы поднялись на восьмой этаж. Я прошёл мимо картины с танцующими троллями и подумал о зале для тренировок. В стене появилась дверь и мы зашли в тот самый зал. Вредноскопы сразу засвистели.

– Опять какая-то опасность...
– нахмурился я.

– Вредноскопы крайне чувствительные артефакты, они могут реагировать на разную ерундовую опасность в радиусе мили, - произнесла Луна.
– Возможно, опасности нет.

– Что это за штуки?
– с восхищением уставился на свистящие артефакты Деннис.

– Это...

Пока Луна растолковывала Деннису назначение различных артефактов, я подошёл к Проявителю врагов. Смутные тени отступили, и вновь появился тот самый лысый мужик, безносый и со змеиными зрачками. На этот раз он был не один, за ним виднелась группа волшебников в балахонах и с белыми масками вместо лиц, их изображение было смутным и расплывчатым. А ещё появилась смутная фигура, я сумел лишь различить герб Гриффиндора на груди, но лица было не разобрать.