Момент истины. Почему мы ошибаемся, когда все поставлено на карту, и что с этим делать?

Организаторы поставили перед трехдневным семинаром ряд амбициозных целей. По результатам работы они готовились создать набор конкретных методик, которые позволили бы быстро, легко и дешево улучшить результаты тестов по математике у учеников штата. Особый интерес для них представляли оценки по ежегодным тестам, которые ученики сдавали за каждый класс. При этом учитывалось, что низкий уровень оценок может снизить финансирование образовательных программ штата. Организаторы хотели также улучшить оценки школьников по стандартизированным академическим тестам категорий SAT и АСТ. Высокие результаты должны были помочь школьникам из Калифорнии попасть в самые престижные американские университеты, что, в свою очередь, благотворно сказалось бы на системе государственного среднего образования в Золотом штате.

Я родилась и выросла на Западном побережье, поэтому летаю в Калифорнию часто, хотя вот уже более 15 лет живу на Среднем Западе. Постоянные тучи и нескончаемый снег до конца зимы вынести нелегко, так что при каждом удобном случае я стараюсь провести пару-тройку дней в благословенном теплом климате родины. Тем более мне как психологу хотелось обсудить с преподавателями проблемы экзаменационного бума в школах. Ведь кому, как не им, приходится каждый день готовить детей к серьезным испытаниям.

Каждый год Департамент образования США готовит специальный отчет, в котором 50 штатов расставляются по ранжиру в зависимости от успеваемости учеников103. Калифорния этот список всегда замыкает. Но это еще не все «достижения» штата: Калифорния возглавляет список федеральных образований с самым большим разрывом между белыми и темнокожими школьниками по результатам в учебе. Да и по другим показателям расового неравенства она в первых рядах. От первого класса начальной до выпускного класса старшей школы белые школьники учатся значительно лучше, чем их одноклассники из расовых и национальных меньшинств. А Калифорнии вообще-то надо стремиться к гольфовому счету: чем ниже разница в количестве ударов у игроков, тем лучше.

Поэтому я не отказалась от возможности помочь солнечному штату в выравнивании успеваемости его учеников прежде всего за счет снижения чудовищной диспропорции между белыми и темнокожими. А замена шерстяной шапки на легкий козырек от солнца была приятным бонусом. Я приняла приглашение и начала подбор подходящих материалов из моих исследований, которыми могла бы поделиться с работниками образования Южной Калифорнии.

В Сан-Диего я прилетела вечером накануне дня выступления. Я направилась в главный ресторан гостиницы на ужин, который был организован для выступающих. Меня посадили рядом с молодым человеком, которому было около тридцати и который назвался Алексом. Он рассказал, что преподает алгебру в десятом классе старшей школы Union High School в Сан-Франциско и учится по вечерам в магистратуре.

Директор школы, в которой работал Алекс, предложил ему поучаствовать в семинаре, чтобы познакомиться с другими преподавателями и войти в круги организаторов математического образования в штате. Присутствие на семинаре давало ему прекрасную возможность отрешиться от напряженного ритма рабочего дня и сулило определенные очки в зачет по магистратуре. Алекс с энтузиазмом рассказывал мне, как рад тому, что его учеба оканчивается и ему не нужно будет вести сложную двойную жизнь преподавателя и учащегося магистратуры. И дело здесь не в объеме работы, хотя ее было много. Алекс с надеждой смотрел в будущее, ожидая освобождения от стрессов, которые мучили его в первые годы преподавания в школе. Он постоянно ловил себя на мысли, что чего-то не успевает в классе, и решил, что стресс отнял у него способность проявлять себя по максимуму. У Алекса сложилось впечатление, что его мозг в последнее время не работал на полную мощность. И ощущения, будто его мозг пустеет, видимо, были точными. Перегрузки и стресс могут губительно повлиять на мыслительные способности. Но я успокоила Алекса: наш мозг — очень гибкий инструмент и умеет возвращаться к первоначальному состоянию после исчезновения стресс-факторов.

Экзаменационная пора

Несколько лет назад группа психологов из медицинского колледжа Корнелльского университета отобрала для эксперимента 25 студентов-медиков­, которые готовились к итоговым курсовым экзаменам104. Успеш­ная их сдача означала переход на следующий курс. Неудача — скорое расставание с престижным вузом и утрату почти всего, чего удалось достичь к этому моменту.

Мы убедили этих студентов оторваться на несколько часов от подготовки к экзаменам и передохнуть, а заодно поучаствовать в экспериментах по изучению внимания и памяти. Им объяснили, что при выполнении определенных заданий их мозг будет обследоваться при помощи функциональной компьютерной томографии. Психологи запланировали также подвергнуть эксперименту и другую группу студентов, которые были одного возраста со студентами первой группы и учились на том же курсе. Между ними, правда, была одна большая разница: ребятам из второй (контрольной) группы курсовые экзамены не предстояли.

Задания на проверку уровня развития мышления в обеих группах были простыми. Но находившиеся под влиянием стресса студенты-медики выполнили их посредственно. Они медлили с ответом, когда переключались с определения цвета геометрической фигуры на экране монитора (например, красного треугольника) на вопрос о том, в каком направлении она двигается. Студенты первой группы быстро отвлекались от заданий, тогда как студенты из второй группы были более сосредоточены. Когда ученые взглянули на изображения коры мозга испытуемых, то сделали вывод, что стресс затруднил взаимодействие между теми ее частями, которые обычно работают вместе, отвечая за логическое мышление и анализ. Префронтальная кора у студентов-медиков работала не в полную силу и синхронизация ее деятельности с другими участками (например, с теменной корой), видимо, была недостаточной.

Участки префронтальной и теменной коры, отвечающие за рабочую память и внимание, которые оказались рассинхронизированы. Лобная часть мозга (над глазами) обращена вниз рисунка105

Префронтальная кора, помимо множества других функций, отвечает за рабочую память. Люди, способные максимально задействовать ее возможности, обычно обладают развитым интеллектом. Но студенты-­медики, рабочая память которых была достаточно развита, не использовали ее потенциал полностью, скорее всего, из-за стресса. Судя по всему, именно поэтому преподаватель математики Алекс ощущал спад мыслительной активности: стресс тормозил работу его мозга.

Мне показалось, что Алекс расстроился. Но я быстро объяснила: тот же эксперимент в Корнелльском университете показал, что действие стресса обратимо. Через месяц с небольшим после того, как наши студенты-медики сдали курсовые экзамены, мы вновь просканировали их мозг. На этот раз при выполнении сложных логических и аналитических заданий его функции выглядели так же, как и у студентов, которые вообще не испытали стресса.

Эти результаты интересны, поскольку подтверждают нашу мысль о том, как стресс изменяет работу мозга. Он меняет привычные связи и режим взаимодействия между различными частями коры полушарий. Префронтальная функционирует менее эффективно и перестает «разговаривать» с другими отделами мозга, которые обеспечивают мышление. Если представить себе мозг в целом, то он действует как сеть. Когда какой-то его отдел теряет коммуникационные связи с другими, то возникают серьезные негативные последствия для нашей памяти и способности к анализу. Представьте себе на секунду свое состояние во время напряженного спора с супругом(-ой). Неожиданно вы чувствуете, что мысли теряют ясность и вы никак не можете привести свои аргументы. Это стресс, и он мешает вашему мозгу работать как системе. В результате вам трудно привести точные примеры, подтверждающие вашу точку зрения.

К счастью, наш мозг, похоже, умеет восстанавливаться после исчезновения стресс-факторов. Но не сразу. Разумеется, это возможно только в том случае, если мы не находимся в состоянии длительного напряжения. Именно поэтому ясные, точные и короткие контраргументы приходят нам в голову после того, как конфликт уже исчерпан.

Алексу понравились мои слова о том, что его состояние придет в норму, как только уйдут стрессы, и он почувствует себя комфортнее в роли учителя. Но у некоторых людей стрессы не проходят так быстро. Представьте себе, например, одну из немногих женщин, которая учится в аспирантуре Стэнфордского университета и готовится к защите доктор­ской диссертации по математике. Если она постоянно сомневается в своей способности добиться успеха в той области, где доминируют мужчины, стрессовая нагрузка может остаться с ней навсегда. Даже ее физическое окружение будет усиливать стресс. Ведь каждый раз, когда ей нужно в туалет, она вынуждена идти в полуподвал факультетского здания, где и расположена единственная женская туалетная комната. Это постоянное напоминание о том, что она «не в тренде». Или представьте себе латиноамериканца-бухгалтера в фирме, где работают одни белые. Ему приходится постоянно бороться со стереотипами по поводу его компетентности и интеллекта, которые поддерживают и его коллеги, и клиенты. Если всего месяц подготовки к экзаменам так сильно повлиял на мыслительные возможности студентов-медиков, то вообразите, что может сделать с человеческим мозгом постоянное нахождение под давлением стресса.

Постоянная и повсеместная угроза

С предоставленной мне трибуны в Калифорнии я спросила около двухсот собравшихся преподавателей и организаторов образования, слышали ли они когда-либо об угрозе стереотипа. У меня даже закралась мысль о том, что немного глупо задавать этот вопрос здесь, откуда всего несколько километров по национальному шоссе № 1 до Стэнфордского университета, где работает профессор Клод Стил, введший этот термин в научный оборот всего несколько лет назад.