Монах и кошка (Кайдан)

– Вы слишком высокого мнения об этой служанке. Мало того, что почерк у нее превосходный, так она еще и стихи начала писать? искренне удивился Нарихира. – Признайтесь, вы ведь немало лет провели во дворце, прежде чем ваш поэтический дар проявился полностью?

– Немало, – согласилась придворная дама, – и много значило то, здесь есть у кого поучиться. Я бывала в обществе замечательных поэтесс. Хотя, знаете ли, я поняла одну вещь – чтобы по-настоящему прославиться, нужно написать роман. Стихи помнят два-три дня, даже если сам государь удостоит их вниманием. А романы читают долго.

– Наши дамы только этим и занимаются, – согласился Нарихира. Сами пишут, сами читают. Однако вернемся к служанке, хотя я и прошу прощения, что занимаю вас таким низменным предметом. Вы можете выяснить, кто эта девушка?

– Если вы поможете мне. Через кого ведется переписка? Кому ваш друг передает свои послания и от кого получает ответы?

– Ну, эта особа вне всяких подозрений! – рассмеялся Нарихира. – Не помню, как ее зовут, и не обременять же память такими именами… Ее привезли вместе с кошкой…

Тут Нарихира опять вспомнил странную историю с оборотнем.

– Девушка, которая смотрит за кошкой? – уточнила госпожа Акико.

– Ну да, она же передает и мои письма госпоже Гэн-но-тюро.

Фудзивара Нарихира понимал, что если не рассказать госпоже Акико про оборотня, она воспримет любовное приключение Юкинари как нечто крайне забавное, и не более того. А если рассказать – первым делом дойдет до госпожи Кокидэн, или, что еще хуже, до ее отца, господина министра. В конце концов, Нарихира и Юкинари выбрали из двух одинаковых зверьков госпожу кошку и привезли ее в Хэйан лишь на основании слов какого-то бродячего жирного бездельника. И хотя Нарихира собирался показать ее в столице какому-нибудь заклинателю с безупречной репутацией, да так и не собрался.

Сперва был день Крысы, когда все выезжали в луга собирать молодые травы и молиться о долголетии, а потом придворных ждал пир во дворце Дзидзюдэн. Почти сразу же за ним следовал пятый день первой луны день повышения в ранге высших чиновников, что тоже влекло за собой пиры и увеселения. А седьмой день первой луны – и вовсе великое празднество Белых Коней, которых положено торжественно проводить мимо государя со всевозможными церемониями. Не успеет молодой придворный прийти в себя после этого события – его окружает толпа стариков, желающих, чтобы за них накануне одиннадцатого дня первой луны замолвили словечко. Старикам хочется получить во время Весеннего назначения хорошую должность в провинции, и они готовы лебезить даже перед самыми юными придворными дамами. И сколько же это вызывает смеха!

А когда и это развлечение само собой иссякает, то извольте готовиться к песенным шествиям, сперва мужскому, а потом и женскому… И при всем этом молодому человеку приходится находить время для занятий с наставником стрельбой из лука, потому что сразу после шествия – целых три дня состязаний.

Если же учесть, что нужно ежедневно менять наряды, заказывать новые, получать письма и отвечать на них – то сразу понятно, что господину Фудзивара Нарихира было вовсе не до оборотней.

Поэтому он промолчал.

– Мы поступим так, – сказала госпожа Акико. – Насколько я поняла, господин Юкинари сегодня опять придет к нашему дворцу с очередным письмом. Сопровождайте его и будьте неподалеку. А я прослежу за Норико. В конце концов, у госпожи Кокидэн еще длятся Дни удаления, и вовсе незачем, чтобы в это время кто-то из ее окружения принимал любовника… Если произойдет что-то неожиданное, я позову вас.

– Я возьму с собой слуг, – пообещал Нарихира. И в первую очередь подумал о старшем кэрае Кэнске. Его собственная свита столь блистательно опозорилась, когда в носилках обнаружились две кошки, что он уже подумывал нанять других слуг, да все времени не хватало.

Старший кэрай состоял при Юкинари, так что найти его было бы несложно.

– Думаю, незачем, – возразила госпожа Акико. – Только лишний шум поднимется.

Нарихира вздохнул – она и не догадывалась, что во всей этой истории может быть замешан оборотень…

* * *

Расставшись с Фудзивара Нарихира, госпожа Акико занялась обычными делами. Кроме всего прочего, дамы решили использовать дни вынужденного уединения, чтобы заняться составлением ароматов. Близилась весна дамы не могли обойтись без ароматов «цветок сливы», а потом и «лист лотоса». Госпожа Акико убедилась, что из хранилищ принесли пестики и ступки, шкатулки с китайскими благовониями, душистыми смолами, мускусом, сандалом, ониксом, гвоздикой… Распоряжаясь служанками, она то и дело поглядывала на Норико.

А Норико прислушивалась – не зазвучит ли на дворе голос Фудзивара Нарихира? Обычно он приходил вместе с Юкинари.

На сей раз Нарихира отговорился какими-то придворными хлопотами, и Юкинари отправился ко дворцу Кокидэн с очередным посланием без приятеля. Его сопровождали только двое слуг, потому что в одиночку молодому господину ходить непристойно. Хотел он взять с собой Кэнске да тот сгинул бесследно.

Очевидно, госпожа Акико уж слишком увлеклась благовониями. Она заметила отсутствие девушки лишь когда та, опасливо озираясь и придерживая рукой письмо, лежавшее за пазухой, уже возвращалась с галереи. Лицо у нее было отрешенным, как будто она пыталась вспомнить что-то очень важное. И если бы госпожа Акико повнимательнее пригляделась, то увидела бы – странная служанка подозрительно похорошела…

Место Норико обычно было за ширмой. Там ей полагалось сидеть с госпожой кошкой, когда другие служанки занимались важными делами. Конечно, и ее учили уму-разуму, но не так уж часто.

Когда Норико спряталась, госпожа Акико подобралась поближе к ширме.

Поскольку в государевых дворцах прочны были только резные столбы и балки, а стены сдвигались и раздвигались по желанию обитателей, госпожа Акико разумно предположила, что Норико может просунуть письмо в щелку женщине, занимающей соседние покои.

Придворной даме не сразу удалось незаметно оказаться возле ширмы. Когда же она заглянула – то окаменела.

Сидя к ней спиной, Норико быстро писала ответ на оборотной стороне письма Юкинари, писала уверенно, стремительно, и не было слышно голоса, шепотом диктовавшего ей стихи!

Самое же любопытное – госпожа Акико не увидела кошки, хотя в таком тесном закутке даже маленькому зверьку трудно было бы спрятаться.

Норико замерла, подняв голову и держа на весу кисть. Потом решительно вывела последнюю строку. Как если бы это строка только что пришла ей в голову.

Потом она ловко свернула письмо и красиво закрутила его на концах.

Госпожа Акико смотрела на нее в изумлении. Должно быть, уж больно придворная дама загляделась на затылок служанки. Когда Норико пошевелилась, госпожа Акико отвела взгляд – и увидела, что трехцветная кошка лежит на самом видном месте, на подоле синего платья девушки.

Тут придворную даму окликнули, и она скользнула прочь от ширмы.

Отдавая приказания служанкам, объясняя одновременно госпоже Йоко некоторые тайны составления «цветка сливы», Акико опять упустила из виду юную служанку. Если та и выбегала отдать послание, то сделала это очень быстро. Вроде бы Норико непонятно откуда появилась среди девушек, вроде бы даже сидела в углу со ступкой и пестиком, и довольно долго притом… А потом оказалось, что в том углу сидит уже другая служанка.