Монах
Шрифт:
Мы оба тонем. Странное дело - под водой сияет свет, и он движется к нам. Меня он пугает, в нем есть что-то зловеще. Сквозь толщу воды видно, как сияние неминуемо приближается к моим ногам.
Воздуха почти не осталось. Легкие разрываются от боли, и голос Рема звучит в моей голове: "не сопротивляйся, позволь им сделать это быстро". Я не выдерживаю и кричу. Свет обволакивает меня, он настолько ярок, что сквозь кожу и мышцы видны кости, он просвечивает тело насквозь.
Вода исчезла, под ногами твердый пол, усыпанный несколькими охапками соломы.
Где же я? Рядом со мной каменная
Мои ноги скованы толстой цепью, один конец которой продет в железное кольцо на стене, а другой тянется к Рему. Мы в тюрьме. Мой друг отвернулся от меня, его лицо спрятано в тени, но я-то знаю, что это он.
– Почему ты подвел меня?
– такого грустного голоса я не слышал ни от кого прежде.
– Теперь мне придется стать одним из них.
– Рем, друг мой, о чем ты говоришь?
Он медленно поворачивается, и я вижу, что вместо лица у него череп с пустыми глазницами. Волосы висят клочками, зубы темно-желтого цвета.
– Ты же не оставишь меня здесь, правда?
– свистящим шепотом спрашивает череп и согнувшись ползет ко мне.
– Будем вместе как раньше, ведь мы же хотели путешествовать из города в город. Вдвоем. И никакие опасности нам не страшны, потому что у меня будет верный друг, на которого я смогу положиться. Дорога не будет скучной.
Это не Рем, это оживший скелет, забравший себе голос Рема. Я хочу убежать от него, но не могу, ведь мы соединены с ним одной цепью. Ужас связывает мое тело.
– Думаешь, в могиле удобно лежать?
– кричит скелет и смеется.
– Ты это сейчас узнаешь. Я вырою ее для тебя вот этими вот руками!
Мне становиться дурно, стены тюрьмы тают. Я уже не вижу ничего кроме его черных глазниц, в которых загораются красные точки, словно кто-то невидимый раздувает угольки в очаге.
– Уйди! Оставь меня в покое!
– кричу я, но мой голос тише мышиного писка.
– Покой еще нужно заслужить. Это самое дорогое, что есть на свете. После смерти не будет покоя, нет… - казалось, череп улыбается.
– Я покажу тебе, что происходит по ту сторону.
Он толкает стену ногой, и камень рассыпается на мелкие кусочки. В лицо дует свежим ветром.
– Клемент, не бойся… Ты только посмотри как здесь красиво. Время ничего не значит, его вообще не существует. Посмотри…
Я не хочу смотреть, но что-то заставляет меня раскрыть глаза помимо воли. Передо мной бескрайнее поле спелой пшеницы. Золотые колосья клонятся к земле под собственной тяжестью. Над полем простирается свинцово-серое небо, которое то и дело пронзают яркие всполохи огня.
– Умри и все это будет твоим, - прошептал чей-то незнакомый голос вкрадчиво.
Я стремительно обернулся, но никого не увидел.
– Мы останемся невидимками до тех пор, пока ты не позволишь нам явиться. Тебе нужно только пожелать. Скажи одно единственное слово… Мы тотчас встретим тебя. Скажи слово…
– Явитесь.
И тотчас поле заполнили ряды ужасных мертвецов. Они разлагались, разваливались на части, падали, но каждый раз на их месте возникали новые.
– Ты один из нас, - дружно стонали они.
– Нет!
Я обернулся, но сзади
меня ждала точно такая же картина. Лица у мертвецов стали меняться, плавиться и так до тех пор, пока на меня не уставились тысячи и тысячи Пелесов. Их глаза и губы двигались синхронно, словно отражения в многочисленных зеркалах. Глава Смотрящих нагло усмехался.– Тебе пришел конец, - сказал он.
– Ты посмотрел нам в глаза. Это была твоя последняя ошибка. Встречай же его…
И тут вдалеке, на самом краю горизонта я заметил худого бледного человека, одетого во все черное. Он тоже увидел меня и сделал шаг навстречу.
Захлебываясь в жутком крике я проснулся. Чудовищное сновидение завершилось. Передо мной был снова белый полоток.
Патрик смочил губку в слабом растворе уксуса и заботливо вытер ею лоб Клемента. Из него получилась отличная сиделка. Монах обнаружил, что больной чуть приоткрыл глаза и от радости едва не выронил губку из рук.
– Очнулся! Какое счастье! Тебе уже лучше? По сравнению со вчерашним днем жар заметно уменьшился.
– Кто здесь?
– надтреснутым голосом спросил Клемент.
– У меня перед глазами стоит пелена. Все вокруг как в тумане. В глубоком тумане.
– Это я - Патрик. Неужели ты меня не узнал?
– обеспокоено спросил тот.
– Я слышу твой голос… Ты нарушил обет молчания…
– Пришлось, - вздохнул молодой монах.
– Это самое малое, что я мог сделать. Когда тебя допрашивают с пристрастием, то глупо молчать… Да что это я болтаю? Кларк строжайше предупредил меня, что тебе нельзя волноваться.
– Мне снились, - Клемент с трудом разлепил сухие губы, - странные вещи. Ты не поверишь мне, что я видел.
– Это всего лишь кошмары, вызванные высокой температурой, но они больше не вернуться. Не думай о них. Теперь, когда ты пришел в сознание, я смогу тебя напоить укрепляющим отваром. Это отличное лекарство.
– Он протянул Клементу кружку полную теплой горьковатой темно-коричневой жидкости и заставил его сделать несколько глотков.
Это простое действие отняло у больного монаха последние силы, и он в изнеможении откинулся обратно на подушку.
– Мне снилось, что Рем был убит, - прошептал он.
– Глупость какая…Скажи, где он? Я хочу поговорить с ним, удостовериться, что это неправда.
– Эх… - Патрик был бы рад не отвечать на этот вопрос, но не мог.
– Это правда, Клемент. Я не должен тебе это говорить, но я не могу лгать тебе. Его действительно убили.
– Монах отвел взгляд.
– Разве ты ничего не помнишь?
– Я все еще в своем уме. Я помню, что случилось, но у меня оставалась маленькая надежда на чудо… - Клемент смежил веки.
– Но его не произошло. Надежда - это очень глупое чувство, - он глубоко вздохнул и после нескольких минут молчания добавил.
– Оставь меня одного, пожалуйста. Я хочу подумать.
– Хорошо, - согласился Патрик, вставая со своего места.
– Но я буду неподалеку.
Он захватил с собой полупустую кружку и отправился к Кларку за добавкой. Патрик хотел поскорее обрадовать братьев хорошей вестью. Многие монахи всерьез опасались, что Клемент умрет, уж очень тяжело протекала его болезнь.