Монахиня Адель из Ада

Неожиданно за дверью раздались шаги и кашель. Малышка вздрогнула и… О, ужас!.. Пальчик был в крови. Пальчик маленький, а кровищи целый ручей… Что делать?! Чем перевязать?

Шурочка пошарила в ящиках буфета, нашла полотенце, приложила его к ранке. Что дальше?

За дверью снова послышался кашель, в замочной скважине повернулся ключ. Поняв, что её заперли, «кофейница» расплакалась.

— Как я выберусь отсюда?

Погоревала-погоревала кроха и… Задремала. Сидя на корточках у буфета.

Когда проснулась, в двери снова поворачивался ключ.

— Кто-то идёт сюда! Что теперь будет?!

Она шмыгнула под ближайший стол, попыталась проползти под столами к выходу, но её схватила за волосы рука дежурной дамы.

— Я ни в чём не виновата! — только и смогла придумать в своё оправдание Шурочка.

Она снова зарыдала, но дежурная дама и не думала выпускать из рук её косичку.

— Не виноваты? Вы? А кто виноват?

— Экскюзе муа, мадам…

Дежурная дама была определённо злее бонны.

— Вы не ответили на мой вопрос! Кто виноват в том, что вы здесь оказались, а? Может быть, я? Или наш дворник, месье Архип?

Она кивнула на стоящего рядом дворника. Тот растерянно пожал плечами, зевнул. Шурочка всхлипнула.

— Никто не виноват… И я не виновата… Мне просто очень хотелось…

— Я вам, кажется, ясно сказала, в какой стороне туалет!

— Экскюзе муа, мадам… Я заблудилась…

Архип всё время молчал, переминаясь с ноги на ногу и сочувственно глядя на Шурочку, в результате чего та всхлипывала всё громче и громче.

Наконец дворник не выдержал:

— С голодухи сюда притащилась малявка, известное дело, да не одна она, скольких я отсюда ночью выгонял!..

Мадам окрысилась.

— А вас никто не спрашивает, милейший! Отперли дверь — и можете быть свободны… Пока… До моих особых распоряжений… Ступайте вон!

Архип, виновато кланяясь и пятясь, удалился. Шурочка сделала последнюю попытку разжалобить дежурную даму:

— Экскюзе муа, мадам… Простите… Я заблудилась… Это больше никогда не повторится! Простите, умоляю!

— Я-то вас прощаю! — громогласно заявила мадам, да так, что даже кастрюли отозвались металлическим воем. — Это мой христианский долг — прощать ближнего! Но простят ли вас остальные?

— Кто, мадам?

— Остальные ученицы! Ваши коллеги! Вы своим дерзким поступком ставите под сомнение их честь и достоинство!

В предрассветной тиши такие речи звучат особенно поучительно, мадам собиралась сказать ещё кое-что в этом духе, но внезапно узрела брошенный на самом дальнем столе нож, надрезанную буханку и окровавленное полотенце.

— А это что такое?!

Она метнулась к объекту, схватила нож, хорошенько рассмотрела его. Затем схватила окровавленное полотенце, ткнула им Шурочке в лицо.

— Кого вы тут зарезали, моя милая? Мышку или крысу? Или, может быть, слона, судя по количеству пролитой крови? Вы тут, может быть, по ночам, тайком от всех, научные опыты проводите?!

— Ничего я не провожу… Резала хлеб, поранила палец…

Дежурная дама упивалась собственным остроумием, в то время как сердце «кофейницы» обливалось… Нет, не кофе. Кровью! И трепетало от страха. Она стояла, понурив голову, а мадам продолжала издеваться.

— Отвечайте, кто надоумил вас прийти сюда ночью?

— Экскюзе муа, мадам…

— Вы не ответили на мой вопрос! Кто виноват в том, что вы здесь оказались, а? Может быть, вашей вины нет здесь, может быть, старшие девицы, которым вечно всего мало, попросили вас принести им хлеба, чтобы потом мякиши в шарики скатывать и на уроках в учителей бросать?

— Не было этого, мадам…Экскюзе муа, мадам… Я сама во всём виновата…

— Что ж, тем хуже для вас…

Она схватила Шурочку за ухо, потащила к выходу из кухни.

— Оставлю-ка я вас, милочка, до восьми утра в хозяйственном флигеле, в чулане, а там высшее начальство решит, что с вами делать…

От испуга кроха даже плакать перестала.

— Не надо! Не поступайте так со мной, мадам, прошу вас!..

— Ты не оставляешь мне другого выхода!..

— Говорят, в чуланах мыши водятся!

— На кухнях, милочка, тоже мышей достаточно, однако же, вам не было страшно сюда пробираться, тайком от всех, да ещё и глубокой ночью!

— Я раскаиваюсь, мадам…

— Ни минуты в этом не сомневаюсь!

Когда дежурная дама подвела Шурочку к чулану, расположенному в хозяйственном флигеле, там уже маячили работники. Среди них был и Пётр Сергеевич, получивший на тот день дворницкое задание. Ему надлежало вместе с Архипом вымести двор почище, ибо предполагался визит… самого императора!

Неизвестно, слышала ли злющая мадам о том визите, так как орала она хуже выпившего накануне дворника или косаря.

— Вот! Посидите тут, побудьте хоть немножко в полной тишине да в полной темноте и, надеюсь, вспомните, кто надоумил вас, такую кроху, лжесвидетельствовать на саму себя…

— Не надо, мадам! Не поступайте так со мной, прошу вас!.. Я правду сказала! Никто меня не просил идти ночью на кухню, я сама пришла, по доброй воле…

Дежурная дама, продолжая держать Шурочку за ухо, победно обвела взглядом двор. Архип старательно мёл его метлой.

— Сейчас велю месье дворнику отпереть замок… Месье Архип!

— Слушаю вас, мадам…

— Давайте ключи! Мне необходимо поместить преступницу в чулане…

— В этом?!

— Другого я пока не вижу…

Архип стал рыться в карманах.

— Момент! Сейчас вытащу…

Отпустив, наконец, ухо Шурочки, фурия подтолкнула малышку к Архипу.

— Не надо, мадам… — ещё раз взмолилась пленница.

— Надо-надо… Месье Архип, заприте эту негодяйку на замок!

— Слушаюсь, мадам…

Дворник, осторожно взяв девочку за плечико, подвёл её к самой двери чулана. Сквозь ту, уже открытую, дверь виднелись груды старой мебели и прочего хлама.