Монастырь дьявола
Шрифт:
Врач сидел за столиком маленького кафе, заметно нервничая и оглядываясь по сторонам. Когда он спокойно сел рядом, врач выдохнул с облегчением.
– Что произошло? – спросил он врача.
– Полицейские спрашивали о рукописи и о кресте! Скажи, эти рукопись и крест действительно существуют? Пожалуйста! Ты можешь полностью доверять мне! Скажи!
Он задумчиво изучал лицо врача. Оно не было похоже на лицо предателя. Скорей, слишком доверчивого, наивного мальчишки, случайно попавшего во взрослый мир. Он и сам был один, давно один в чужом, враждебном мире. С тайной, начинавшей его тяготить. Что предпринять, если его станут гнать как бешеного зверя? Кроме того,
– Я нашел их в замке. Вернее, я не находил. Мне отдала женщина. Та самая, которая открыла в стене дверь. Ты сам ее видел. Призрак. Она сказала, где лежит сверток. Я никому не говорил об этом. Ты уверен, что они из полиции?
– Они показали мне жетоны. Эти жетоны очень похожи на настоящие. Их двое: молодой, похож на гангстера, и пожилой, смахивающий на отставного военного.
– Это они. Они были у меня в гостинице. Спрашивали об убийстве.
– Ты прочитал рукопись?
– Прочитать ее невозможно. Она написана на языке, который не существует. На языке, который никто не смог бы прочитать. Есть один знакомый специалист….. Он изучает древние языки. Если он не сможет – никто не сможет. Но результат будет известен только через время…
– А эта женщина… ты ее больше не видел?
– Нет. Она не приходила ко мне ни разу с тех пор.
– Знаешь, я все время думаю, зачем мы там оказались? И почему из всего автобуса замок выбрал только нас троих? И почему часы показывали одно и то же время? А телефоны, которые не работали? Почему все это произошло?
– Я не знаю. Очевидно, здесь есть какая-то тайна.
Оба замолчали одновременно. Потом врач посмотрел на часы:
– Я опаздываю – мне пора в больницу. У меня сегодня дежурство. Я не скажу им ни слова, если они снова придут. Позвони мне, если вдруг появится что-то новое. Мы ведь союзники, правда?
– Хорошо. Я позвоню.
После ухода врача он подошел к телефонной кабине и набрал номер:
– Профессор Славский? Вы перевели мою рукопись?
В голосе профессора звучало нетерпение, которое невозможно скрыть:
– Немедленно приезжайте в археологический музей! И ничего не говорите по телефону! Приезжайте немедленно! Прямо сейчас!
2009 год, Россия, Москва
Окна депутатского кабинета выходили на Тверскую. Но от дневного шума мегаполиса кабинет надежно защищала современная звукоизоляция, а так же плотные шторы, задернутые наглухо – несмотря на то, что было два часа дня.
Казалось, здесь остановилось время. На позолоченном столе из мореного дуба тлел тусклый фитилек свечи. Огарок черной свечи, установленной в плоской чаше из белого китайского фарфора, бросал рассеянный свет.
В кожаном кресле, опираясь обеими руками о стол, сидел человек, неотрывно смотревший на огонь. Мало кто узнал бы в нем недавнего именинника, шумно празднующего свой юбилей в казино. Черты его лица заострились, приобрели жестокую решимость, острые глаза из-под нахмуренных бровей горели нехорошим огнем. Не отрываясь, он смотрел на тонкий язычок пламени, словно хотел вобрать его в себя.
У порога раздалось робкое покашливание. Там стоял, вот уже десять минут не решаясь войти в кабинет, помощник депутата – тот самый солидный молодой человек в золотых очках, который уверенно распоряжался в казино насчет солидного банкета.
– Ну, войди… – не отрываясь от огня, скомандовал
начальник, и молодой человек робко приблизился к столу.– Прикажете зажечь свет? – робко произнес депутатский помощник. В тоне его, так же, как во внешности, было что-то очень лакейское.
– Вечно ты пристаешь с какими-то глупостями! – рассердился человек, сидящий за столом, – какой другой свет нужен, если есть огонь? Огонь – основа всего сущего! Соль и смысл земли! Он готовит пищу, согревает теплом и уничтожает лживую человеческую плоть, посмевшую восстать против своего создателя! Он очищает пламенем веры тех, кто пытается оскорблять то, что не понимает. Очистительное пламя – вот основа жизни! Людей все время нужно очищать от скверны, заползающей в их гнилые души! Кто еще справится с великой миссией, как не огонь?
И, видя, что помощник почтительно молчит, повторил:
– Огонь – основа всего сущего.
– Философ… – помощник робко кашлянул – кашель его происходил явно от страха, – был какой-то древний философ, который считал, что огонь – основа всему….
Начальник бросил на него косой взгляд, чуть наклонив голову, и посоветовал даже ласково:
– Заткнись, а?
Помощник сжался от страха еще больше. Даже кашель прекратился – вместе с речью. Начальник понял это, поэтому изменил тон:
– Ладно. С чем пожаловал?
– Так это… Как с начальником охраны быть? Друга вашего….покойного?
– Он допрошен?
– Допрошен. Ребята над ним поработали. Клянется, что не знает, кто его шефа убил!
– Работаю с идиотами! При чем тут это? Кто еще знает о книге?
– Ну, старообрядцы… И тот американец, что священника сжег.
– Американца к черту, он далеко! Все равно он ничего не понял. А старообрядцев придется сжечь.
– как это? – растерялся молодой человек.
– как, как…тупица! Очистительным пламенем! Пошлешь одного из наших учителей. Он все и устроит.
– Понятно. А….кого послать?
– Нет, точно тупица! Да уж не того, кто в других местах наследил! Думать головой надо, а не другим местом! Да, кстати. Насчет других мест. Еще раз узнаю, что со срамными девками по ночным кабакам валандаешься – пойдешь на костер!
– Простите…. Больше не будет такого!
– Простите! Не будет! Мы стоим за чистоту, вот и блюди чистоту, как положено! Тебе ясно?
– Но…
– Учти: сомнение – от врага. Если ты сомневаешься – значит, ты враг нашей веры. А раз так – ты мой личный враг.
– Я все понял! А как с начальником быть?
– Никто не должен знать о книге! Ясно тебе? Никто! Начальника придется казнить. Он где у вас содержится?
– На базе, за городом.
– Вот и хорошо. Казнить завтра на рассвете.
– Показательно?
– Нет, показательный процесс ни к чему. Показательно мы казним того взяточника, которого взяли с поличным в мэрии городка… Название не помню. Народ будет рад. А этого – на рассвете, и потише. Хворосту побольше добавьте, чтоб лучше горел. Пепел – в реку. Все, как положено. Не мне вас учить! И перед смертью – отпущение грехов, непременно. Днем доложишь.
– Будет сделано!
– Что еще?
– Смотр войскам!
– Рановато. Сколько собрали добровольцев?
– Одну тысячу восемьсот семьдесят девять человек!
– Мало! Очень мало. Плохо работаете. Значит, так: добровольцев разместить на базе, выдать обмундирование и привести к присяге – но не полностью, а только взять присяжную расписку. Наберете людей до двух тысяч – я и посмотрю! Сам и проведу церемонию посвящения. А пока – рано. Работайте! Да, и учения проводите. Все время проводите учения!