Моно логи. Том 2
Шрифт:
Ах да, в 11-40 выносили мусор! Мусорщик закидывал в КБ коробку, все вываливали в неё хлам, и коробка исчезала.
Каждые 15 минут мужское население КБ вставало и уходило курить. Не курящий я тихо завидовал им и сходил с ума от скуки: делать там было абсолютно нечего, но всех вокруг это ничуть не волновало. Народ сидел, спал, негромко болтал, единицы – работали, в пятый раз переделывая схему "Клюквы", а счастливые обладатели компов – раскладывали пасьянсы, равно как и начальница отдела.
Кстати, у ведущего инженера компьютера не было. Он относился к числу людей, предпочитавших спать.
Всё это здорово напоминало работу рабов на плантации, которым, при этом, абсолютно нечего делать! Ах да, забыл сказать,
Кстати, о пропусках. Пройти на завод можно было через три проходные. Одна из них находилась в центральном здании завода, и через неё допуск был далеко не у каждого. Со временем он появился у меня, просто потому, что мне случайно ляпнули на пропуск не ту печать, что тоже многое говорит о нашем режимном учреждении, но речь не об этом. Просто попасть в главное здание завода можно было, пройдя на территорию через ЛЮБУЮ из двух других открытых проходных и войти в него изнутри. Но с парадного хода – не приведи господь, если у тебя на пропуске не стоит вожделенный кленовый листочек, символ власти и того, что тебе можно ходить везде!
На выходе с завода всех шмонали. Проверяли сумки, правда, когда я однажды всё-таки принёс на завод фотоаппарат, его обнаружили у меня в сумке, спросили, что это такое, и, получив закономерный ответ, кивнули и отстали. Как стало ясно позднее, весь этот шмон был направлен не на выявление шпионов, а просто на отлов расхитителей заводского имущества, коих было вагон и маленькая тележка. С завода пёрли всё, что плохо лежало! То, что лежало хорошо – перекладывали плохо и тогда уж пёрли!
Однажды моя мама (а она на этом же заводе в поликлинике народ врачевала) купила таз. Да, обычный эмалированный таз весьма приличного размера. Было это ещё до моей работы в ЦКБ… И вот мама попросила меня заскочить на завод и таз этот забрать.
Время – полдень. Я иду через проходную, что само собой уже странно, свободный допуск то далеко не у всех. И иду с тазом! Контролёрша придирчиво осматривает меня, затем таз, и спрашивает:
– Это что?
– Фотонный отражатель! – рапортую я.
– Проходите!
В этом был весь завод и подотчётное ему ЦКБ.
А ещё одна история с воровством случилась с год назад, о ней я узнал от мамы, которая и лечила пострадавшую… Обед. Через весь завод идёт мужик, несущий в руках CRT-монитор дюймов так 21-22. У самой проходной случайная женщина-инженер интересуется у него: "А куда это вы монитор понесли?" Мужик без разговоров швыряет в неё монитор и исчезает в неизвестном направлении. Монитор – вдребезги, у женщины – сотрясение. Мужика так и не нашли. А ведь он мог ответить любую ерунду! Как старики-разбойники: "Несу монитор на реставрацию!" – и всё, она бы наверняка от него отстала, ибо она потом и сама не знала, зачем она спросила, куда это он прёт монитор.
Особо интересно было наблюдать на проходной мою маму… Она на заводе вот уж 25 лет, и это уже само по себе накладывает определенный отпечаток, а в сочетании с её властностью и решимостью – это вообще гремучая смесь.
Однажды одна моя подруга должна была встретить мою маму на проходной, дабы кой чего у не забрать. Поскольку она её никогда не видела, я её проинструктировал следующим образом: "Ищи самую пробивную женщину. Менее заметная примета – трость".
После этой встречи, Наташа, смеясь, пересказывала события того дня.
– Стою на проходной. Все выходят, показывают пропуска, протягивают сумки для досмотра. И тут голос: "Какой пропуск? Ты что, не видишь, я иду!" Сомнений в том, кто это, уже не возникало.
Но что-то я ушел от темы: рассказывал-то ведь о своей работе
в ЦКБ…Однажды начальница отдела принесла в КБ снайперский прицел и, со словами: "Вот, смотрите, что немцы сделали. Разберите его и повторите оптическую схему!" – отдала КБшникам! Пятеро мужиков около часа восхищенно охали, разглядывая шедевр немецкой оптической промышленности, но вскрыть металлический корпус не смогли. Не нашли ни единого болтика или паза, а ломать – побоялись, вдруг оптику повредишь…
Я выдержал там неделю и в панике сбежал. Причём сбежать тоже было непросто: обходной листок включал в себя 14 фамилий, и все эти фамилии были разбросаны по различным уголкам далеко не маленького завода!
Моя Света выдержала там два месяца, написав за это время диплом, изучив C++ и прочтя хренову кучу книг. С тех пор я зову её ангелом терпения… Видимо, именно это свойство и позволяет ей жить со мной под одной крышей…
А мама до сих пор упрекает меня за это увольнение! "Сейчас ты уже мог бы быть начальником отдела! Зарплата у него – 15 тысяч! И мог бы сидеть и на законных основаниях ничего не делать!"
6. Единственный врач, который думает, что ты здоров, работает в военкомате.
Когда мне исполнилось то ли 16, то ли 17, я получил повестку в военкомат. Первой моей реакцией было, конечно, порвать эту выпавшую из почтового ящика бумажку со словами: "Достал этот спам", но… Раз родина зовёт, надо явиться.
И я пришёл!
Косить я не собирался. Нет, поймите меня правильно, служить я тоже не намеревался, но у меня был такой железный закос по семейным обстоятельствам, что валять ваньку перед докторами мне было попросту лень. Это, в конце концов, ниже моего достоинства! Я – талантливый актер, пять лет подряд симулировавший приближающийся 3,14здец перед ВТЭКом, просто не хотел размениваться на имитацию сколиоза и плоскостопия перед военкомовскими докторами.
А ещё мне было просто интересно, найдут ли врачи мои болезни сами…
Понеслось!
Сначала был хирург.
– Проходите. Жалобы есть?
– На что именно жалобы?
– Спина болит? Ходить тяжело? Невралгии? Застарелые переломы?
– Нет.
– Годен. Следующий.
У меня выпал глаз. Кажется, левый.
– А осматривать вы меня не будете?
– Так ты ж ни на что не жалуешься.
– Ну… А вдруг я чего-то о себе не знаю?
– Ладно, раздевайся.
Меня нагнули вперед, попросив достать пальцами рук до пальцев ног. Я дотянулся только до колена… Мне провели пальцем по позвоночнику, погнули влево и вправо.
– Одевайся. Годен. Следующий.
В карточке стояло гордое "здоров". Моего сколиоза хирург не заметил вообще, как будто его и не было. Не сказать, чтоб я прямо горбун из Нотр-Дама, но ведь есть же сколиоз! Есть, и не маленький.
Следующим был психиатр.
– Присаживайся… Как твои дела?
– Хреново…
– А почему так депрессивно?
– Не знаю. Просто хреново.
– Может, тебе развеяться, пообщаться с друзьями?
– У меня нет друзей.
– А почему?
– Я-то откуда знаю? Не любят меня люди. Говорят, что я странный, чудаковатый, многие считают опасным психом. Вы – психиатр, вы и расскажите мне, почему у меня нет друзей. Мне ведь самому это очень интересно…
Опять же, я не косил и не врал. Лет так как раз до 16-ти я был замкнутым и странным пареньком. Впрочем, странным я остался и до сей поры… Но в то время людей я подразделял на две категории: "ненавижу" и "терплю". Это лет с 20-ти добавилась ещё одна категория, постепенно становившаяся все более многочисленной. "Люблю".
– Странно, странно… – почесал подбородок психиатр, – Почему же у тебя нет друзей? Ладно. Годен. Следующий!
Помните анекдот о лучшем способе закосить от армии по психиатрии?