Моногамия

Я смотрю на него, прикрыв рот рукой, честно говоря, я сама в ужасе от того, что сделала. Можно было обойтись просто пощёчиной, но я не знаю, как это вышло. Как будто это не я, а моя рука сама по себе оторвалась от меня со своей карой.

А он продолжает:

— Мне нужны были эти три месяца, чтобы развестись и не остаться на улице. Ханна подготовилась уже очень хорошо: тех фоток, которые она наклепала, хватило бы для суда любого пола, чтобы оставить меня голым совершенно. Ты стала бы жить со мной в шалаше?

Я молчала, я была в ужасе и шоке. Он мог позвонить, написать, объяснить всё. Я могла сказать ему это, но не хотела. У меня не было ни сил, ни желания выяснять отношения. Я только прошептала, очень тихо, но так, чтобы он слышал:

— А ты думаешь, нет?…

Я стала сама вытирать ему кровь шарфом, а он смотрел мне в глаза своим пронзительным взглядом, смотрел и думал, наверное, какая же я дура…

{Don't Deserve You — Plumb}

Дальше всё развивалось так быстро, что я не успевала осознавать происходящее. Мне казалось, я мчусь на бешеной скорости по шоссе своей жизни в кабриолете, и у меня вот-вот сдует голову.

Алекс развёл нас с Артёмом за три дня через суд, который длится у обычных людей месяцами или даже годами. На четвёртый день мы зарегистрировали брак с ним, и я взяла его фамилию. Всё это нужно было для того, чтобы моим детям открыли визы. Я знаю, что на всё это ушла уйма денег, и мне показалось, Алекс их вообще не считает. Ему называли суммы, а он только спрашивал сроки и уполовинивал их. С ним не спорили, с ним боялись спорить. Я была в ужасе от того, как быстро решаются вопросы при наличии особенно больших денег — можно купить всё: и честь, и достоинство, и правосудие, и семью.

Но самый мерзкий отпечаток остался на моём сердце от того, как мой новый муж обошёлся с Артёмом. Алекс забрал у него детей, надавив на все кнопки одновременно: он сказал, что всё равно найдёт способ вывезти детей без его согласия, и что Артём прекрасно это знает. Вопрос в цене и во времени, из двух этих факторов Алекса интересует только время. Но, если Артём не станет сопротивляться, ему будет обеспечена виза, работа и жильё в Штатах, в Сиэтле, поблизости от нас, чтобы он мог беспрепятственно видеть детей. Затем Алекс добавил, что дети получат лучшее в мире образование и самые широкие возможности. Это окончательно уничтожило моего бывшего супруга, он был таким жалким, что мне хотелось убиться от угрызений совести. Хотя этот их разговор состоялся не при мне, знала я о нём практически сразу — Артём сам мне рассказал, он был в ужасе от того, какого человека я выбрала себе. Алекс прошёлся танком по нашей семье, по чувствам моим и моих близких, а я казалась себе заспиртованной лягушкой в банке: могла лишь наблюдать со стороны, изменить что-либо была не в силах, все решения принимались за меня и без меня, я только ставила свою подпись в нужном месте. Алекс оказался по-настоящему деловым человеком, он решал вопросы максимально быстро и эффективно. Неудивительно, что ему удалось так разбогатеть: люди вели себя иначе с ним — строптивые быстро соглашались, смелые трусили, нерешительные решались.

Всего через неделю визы были в паспортах у всех троих. Алекс приказал взять только необходимые вещи, одежду и остальное можно купить и в Штатах. Я, как зомби, просто делала, что он говорил.

Прямо перед нашим отъездом мы заехали к моим родителям, я должна была познакомить их со своим новым мужем. Когда моя мама увидела его, она сказала лишь одну фразу мне:

— Теперь только я понимаю тебя, дочь…

Алекс вёл себя в высшей степени галантно и почтительно, он покорил моих близких с первой же встречи, с первого взгляда, точно так же, как покорял всех и всегда…

Наш самолёт поднялся в воздух около 8 вечера, салон залило розовым светом заходящего солнца, Алекс сидел у окна, склонившись над своим планшетом, он весь полет работал и слушал музыку. В такой позе теперь я буду видеть его очень часто, практически постоянно. Его силуэт против солнечного света был поэтично красивым, я любовалась им и думала о том, какую гигантскую, роковую ошибку я совершаю. Я сама себе делала ставки, как долго всё это продлится, сколько он продержится рядом со мной. Я всё понимала, но остановиться уже не могла…

Глава 21

{Kings Of Leon — WALLS}

Мы прилетели в полдень, и в доме на берегу нас встретила обедом Эстела. Эстела — мексиканка лет 50-ти, несколько раз в неделю она приходила убирать дом, когда Алекс болел. Теперь, как я поняла, она будет жить у нас постоянно. Эстела приятная, пухлая, добрая. Она встретила меня улыбкой и объятиями, сказала, что молила деву Марию, чтобы я вернулась. Мне показалось, Эстела была рада видеть меня больше, чем сам Алекс, который вёл себя так, будто мы чужие. Я считала, он не может простить мне своё разбитое лицо, но причина была в другом, и я узнаю об этом нескоро. Оказалось, всё что он сделал, далось ему с большим надрывом, он наступил на свои принципы и на свою совесть. Алекс считал, что выполнил мою работу за меня, что я сама должна была сделать правильный выбор (то есть, выбрать его) и просто жить с ним. Поскольку он понял, что я не сделаю этого никогда, ему пришлось пожертвовать своей честью и сделать всё за меня. За это он и злился. Ну и совсем чуть-чуть за своё лицо. Так он скажет мне потом.

Ну а пока он не замечает меня. Сразу же, как выгрузил нас дома, позволил детям выбрать себе комнаты, а мне сказал, что я, в принципе, знаю, где моя комната, и что могу сама распределить свои и его территории, его устроит любой вариант. Потом добавил, что у него есть несколько срочных деловых встреч, и что вернётся сразу, как освободится.

Освободился он около 10 вечера, дети уже спали, так и не дождавшись его. Алекс вскоре станет их кумиром, впрочем, и взрослые, все, кого я знала, охотно видели в нём объект обожания, он покорял абсолютно всех. Алекс общался с детьми на равных, то есть так, как если бы они были взрослыми, он внимательно выслушивал их, он всегда находил для них время, они разговаривали с ним больше даже, чем со мной. Ну и конечно игрушки, дорогие, сложные игровые приставки для сына, кукольные дома, наряды и ещё много чего для дочки. Он покорил их своими беседами ещё в самолёте, а дом его стал для них родным с первого же дня. Я не переставала удивляться: если бы у меня всё так легко получалось в жизни!

В тот вечер я притворилась спящей в теперь уже не его, а нашей постели. Он долго работал внизу, потом просто пришёл и лёг рядом.

{Lana De lRey — Music To Watch Boys To}

Я проснулась посреди ночи, лунный свет заливал белоснежную комнату, перемычки между стёкол отбрасывали длинные тени, делая её невероятной, неестественной, похожей на космическую станцию на орбите далёкой планеты. На нашей огромной белой постели можно было читать книгу без света. Алекс спал, и его тело было повернуто той частью, где теперь красовалась гигантская татуировка на половину спины и заходила сбоку небольшим краем на живот. Рисунок в этом освещении сложно было разобрать из-за его сложности и замысловатости, он переливался причудливыми мелкими узорами Кельтской тематики, но было ясно, что Алекс закрыл им свои шрамы. Мне стало жаль тех шрамов, они напоминали, как дорого он стоил мне…

Я не видела лица своего нового мужа, оно было повёрнуто в противоположную сторону. Изгибы его тела волновали меня как осеннее море… Как же он был красив, мужественен! Настоящая, здоровая сила растекалась по волнам мышц, одетых идеальной кожей. Его тело и раньше было восхитительно развито физически, но с оттенком женственности: в линиях и очертаниях талии, шеи, бёдер, длинных рук с довольно узкими запястьями проявлялась женственная грациозность. Теперь его мышцы были грубее и больше, ведь он был взрослее и крепче, а татуировки делали его брутальнее, без намёка на женственность. За эти месяцы, что я не видела его, он окреп так сильно, я едва сама могла поверить в то, что совсем недавно он так страдал от своей слабости и беспомощности, стыдился их…

Моя рука потянула легонько тонкую шёлковую простынь, которая едва прикрывала его бёдра, чтобы обнажить ягодицы: очень хотелось посмотреть на него полностью голого. Внезапно он развернулся на спину и натянул простынь обратно во сне, не просыпаясь. Теперь мне открылось его лицо… Красивое! Он спал, и я могла спокойно, не прячась и не смущаясь любоваться им. Да… Алекс был настолько восхитительным, соблазнительным, сексуальным, что мне в голову полезли совершенно ненормальные мысли. Я подумала, что это конечно хорошо, теперь он мой муж, и каждую ночь я смогу наслаждаться им в этой постели, но, с другой стороны, как несправедливо, что такое тело достанется только мне одной. Только я смогу видеть и ценить его красоту сполна, ведь он же не ходит по улице голым! Мне стало смешно от того, какие глупости рождаются в моей голове, я улыбнулась и, счастливая, легла спать дальше.