Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме

В связи с этим постмодернизм поставил под сомнение сами основы традиционного научного познания, указывая на то обстоятельство, что за его методологией стоят недоказуемые и даже неадекватные допущения.

Первое из таких допущений – вера в объективность научного познания. Если в области естественных наук такое допущение может быть оправдано, то в обществознании ценностная составляющая, связанная с местом субъекта познания в социальном мире, исключительно важна. Своими предшественниками в этой критике постмодернисты считают марксизм и феминистские течения [34] . В этих направлениях мысли признается существование различных методологий познания у представителей различных социальных групп.

34

Следует отметить, что еще в XVI в. образовательные установки иезуитов предполагали, что «объективное знание о мире и о себе должно быть ценностно окрашенным, вследствие чего отношение к миру у носителя такого знания будет волевым и активным». Котельников В. Пламенный реакционер // Жозеф де Местр. Сочинения / Пер. с фр. А. П. Шурбелева. СПб.: «Владимир Даль», 2007. С. 11.

У классиков (Гоббса, Локка, Руссо, Смита, Миля и др.) мир познавал отдельный человек (ученый) как представитель всего человечества. Это было прямое заимствование методологического объективизма естественных наук, в соответствии с которым не имело значения, кто открыл закономерности движения небесных тел или размножения мухи дрозофилы – немец или русский, богатый или бедный, мужчина или женщина. Однако К. Маркс показал, что при изучении социального мира это не так, и разработал политическую экономию, сознательно ориентированную на интересы пролетариата. А радикальный феминизм 60–80-х годов XX века объявил всю предшествующую цивилизацию «цивилизацией самца» и призвал избавиться от мужского господства. Поэтому ученый должен сознательно выбирать угол зрения на социальную реальность, исходя из классового или гендерного деления общества.

Постмодернизм доводит эти взгляды до логического конца, утверждая, что не группы людей, а отдельные личности являются носителями специфических методологий познания. По большому счету у каждого человека есть своя философия, своя экономика и своя социология. Это означает, что знания и идеи не могут анализироваться или встраиваться в некую более общую структуру без учета индивидуальностей их создателей.

Второй постулат традиционного научного сознания, критикуемый постмодернистами, – рациональность познания, т. е. сознательное удаление учеными из этого весьма сложного процесса не только ценностных ориентаций, но и эмоций, стереотипов, предрассудков. Реальный же образ мира, имеющийся у каждого конкретного человека, изобилует иррациональными элементами. При этом, например, эмоция может заменить тысячи бит содержательной информации. Поэтому рационально выстроенная иерархия идей является неадекватной ментальной моделью представления мира; ею должна стать обобщенная ценностно и эмоционально насыщенная картина индивидуальных сознаний. Язык для ее отражения должен принципиально отличаться от традиционного языка, которым пишутся научные трактаты, претендующие на объективность и рациональность. Это должен быть язык близкий к художественному, язык, отражающий различные точки зрения и способный передавать, наряду с рациональными, иррациональные аспекты познаваемого. «Постмодерн возвращает человеку множество миров, но это его собственное множество миров, которое ему не навязано ни богом, ни природой. Божий мир, также как и объективный мир модерна, – лишь элементы этого множества» [35] .

35

Ионин Л. Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие: Учеб. пособие для студентов вузов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 2000. С. 410.

В качестве третьего объекта критики постмодернисты избрали категорию истины в ее традиционном понимании – как соответствие мысли своему предмету. Вера в единство истины (хотя бы она и имела множество проявлений) являет собой и силу, и слабость традиционного научного познания. С одной стороны, она предоставляет возможность до конца раскрыть потенциал логических умозаключений и вывести максимум полезных для человечества следствий. С другой стороны, она резко сужает горизонт исследования, отсылая в случае сомнений и споров к одной единственной максиме, а ее фальсификация, по мнению Т. Куна, с необходимостью приводит к научным революциям [36] .

36

См.: Кун Т. Структура научных революций. М.: «АСТ», 2003.

Модернистское представление о единстве истины является базовой предпосылкой для существования иерархий, в том числе и в обществе: обладая истиной, вышестоящие подчиняют себе нижестоящих. Постмодернистский процесс познания представляет собой вечный поиск истины на основе столкновения различных идей. Аналогией этого процесса может служить функционирование рынка. Истина на рынке предстает в виде того самого равновесия, к которому рынок постоянно стремится, но которого никогда не достигает. Истина не абсолютна, она имеет временные границы и обусловлена ее носителем. Поэтому, по сути, постмодернизм мыслит по рыночным законам.

В связи с этим постмодернисты утверждают, что истин бесконечно много – их столько же, сколько и людей. Фактически, это следствие первого критического постулата: если у каждого человека есть своя философия, то должна быть и своя истина. Истина не есть стабильная точка, это некое зыбкое пространство, в которое может попасть отдельное сознание, сравнивая точки зрения различных людей, их образы мира. Истина заключается в столкновении идей, а не в доминировании одной из них. Если традиционная наука стремится показать, что все возможные ситуации ей известны или со временем будут известны, поскольку она владеет истинами, лежащими в основании мира, то постмодернизм исходит из непредсказуемости «завтра», которое, однако, позволяет использовать открывающиеся благоприятные возможности.

Критикуют постмодернисты и практическую направленность традиционной науки, вполне резонно обращая внимание на негативные аспекты реализации научно обоснованных социальных проектов. Пожалуй, наибольшей критике подвергается теория и практика менеджмента, который, по мнению постмодернистов, воплотил в себе все недостатки, возникающие при использовании традиционных научных методов для воздействия на человека и социальную реальность. Менеджмент признается ярчайшим воплощением того, что Ю. Хабермас называл «верой, вдохновленной модернистской наукой, в бесконечный прогресс знания и бесконечное продвижение к социальному и моральному усовершенствованию» [37] . Постмодернисты не только выражают сомнение в полезности управленческой теории, но и вообще отказывают ей в праве называться наукой. Основная причина этого – частный характер ее теоретических положений и рекомендаций. Однако сегодня управленческое образование и консалтинговые фирмы преподносят эти положения так, как если бы они были универсальными инструментами, аналогичными законам естественных наук, открытие которых под силу только компетентным ученым [38] .

37

Habermas J. Modernity versus Postmodernity // New German Critique, 1981. № 22. P. 4–5.

38

См.: Cunnigham I. Beyond Modernity Is Post-Modernism Relevant to Management Development // Management Education and Development Conference (paper abstracts), 1990. Vol.21. № 3. P. 207–218.

Идейной (философской) предтечей постмодернизма является постструктурализм, в котором отразилось разочарование в науке, социальном прогрессе и массовой культуре второй половины XX века. Постструктурализм акцентировал внимание на текстуальности социальности, «классовости» ее восприятия, ее ризомности [39] (нелинейности и неиерархичности), неразделимости означаемого и означающего (содержательной и чувственно воспринимаемой сторон знака), игровом отношении к логосу. Родство постструктурализма и постмодернизма настолько близко, что большинство их крупных представителей невозможно однозначно отнести к тому или иному лагерю.

39

Ризома (фр. rhizome – корневище) у Ж. Делеза и Ф. Гваттари – клубнеобразное корневище или грибница как метафора реальности.

Наиболее общей методологической установкой постмодернизма является предельный либерализм, который проявляется в максимальной свободе самовыражения авторов, отрицающих любые каноны. Постмодернизм выступает против любой упорядоченности и за оригинальность любого текста как результата индивидуальных самовыражений его создателей (авторов и читателей). Вследствие этого постмодернистская социальная теория не обладает цельностью, а представляет собой нечто подобное зонтичному бренду или интеллектуальной тенденции. Разноплановость идей и отсутствие единой терминологии приводит к тому, что исследователям приходится анализировать не постмодернизм в целом, а его наиболее заметные персоналии [40] . В лучшем случае делаются более или менее удачные попытки типологизации постмодернистских теорий, но попытки не частые [41] . Тем не менее, постараемся показать, что, несмотря на оригинальность работ постмодернистских авторов, они руководствуются вполне согласованной системой методологических принципов.

40

Однако и на этом пути возникают немалые трудности. Например, такие крупные фигуры, как Ж. Бодрийяр и М. Фуко, не говоря уже о менее заметных, не относят себя к постмодернистскому направлению, хотя их тексты и имеют все его основополагающие признаки.

41

См., например: Чудова И. А. Постмодернизм в социологической теории: теоретико-методологический анализ. Дис. … канд. социол. наук. М., 2015.

Их рассмотрение следует начать с принципа агностицизма, который может трактоваться в очень широком диапазоне значений – от принципиальной непознаваемости мира в философии до непризнания данных, не подтвержденных опытом, в науке. В данном случае агностицизм выступает в форме фаллибилизма. Само это понятие еще в позапрошлом веке было введено в научный оборот Ч. С. Пирсом. После Второй мировой войны оно активно разрабатывалось К. Поппером, а затем в 1960-е годы постпозитивистами. Содержание слова «фаллибилизм» (от лат. fallibilis – подверженный ошибкам, погрешностям, «погрешимый») можно передать крылатой фразой: «Человеку свойственно ошибаться» [42] . Применительно к науке это означает, что «связь между явлениями жизни никогда до конца не будет доступна пониманию, а, следовательно, и рационализации» [43] . Поэтому научная деятельность представляет собой бесконечный процесс приближения к истине, и его результаты, какими бы они не были очевидными, устоявшимися или широко разделяемыми, абсолютизировать не следует. Любое научное знание принципиально не является окончательным (или является принципиально частичным) – оно есть лишь промежуточная интерпретация истины, за которой последуют ее новые интерпретации, вероятно, более адекватные. По К. Попперу, хотя наука и «принципиально погрешима», но она, тем не менее, дает основания оценивать теории с точки зрения их близости к истине.

42

Существует и более широкое понятие – «пробабилизм» (от лат. probabilis – вероятный) как вероятностный стиль мышления, находящийся в оппозиции к его детерминистскому стилю.

43

Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 тт. / Пер. с англ. под общ. ред. В. Н. Садовского. М.: Культурная инициатива; Феникс, 1992. Т.2. С. 427.

Один из наиболее радикальных взглядов на познаваемость мира, вернее, на его непознаваемость, принадлежит Ж.-Ф. Лиотару, по мнению которого, социальная жизнь, включая научную – это совокупность дискурсов, являющихся социально обусловленными речевыми практиками. По форме дискурсы представляют собой гетерогенные языковые игры, правила которых различны для различных языковых ситуаций и в результате перекодировок и взаимных провокаций постоянно изменяются. Поскольку дискурсы не подчиняются никакому «метапредписанию», научный дискурс направлен не на поиск и нахождение консенсуса (аналога истины), а на спор различных точек зрения. Локальный консенсус в принципе возможен, но только как определенный момент дискурса вследствие временного согласия носителей точек зрения относительно правил, по которым производится знание. Результатом научного дискурса являются паралогия (заблуждение), а также – и это главное – новые точки зрения [44] .

44

См.: Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. Н. А. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. С. 156.