Монстр из прошлого тысячелетия

— Дело не в том, что я понимаю, а чего не понимаю, — медленно начал Павел. — Просто знай, что если подобное случится ещё раз, то я приложу все свои и подчинённые мне силы, чтобы даже тебе это просто так с рук не сошло, — князь резко перешел на «ты», его колючий взгляд словно метал в Молота ледяные ножи из-под кустистых бровей.

— Справедливо, — спокойно пожал плечами Михаил. Впрочем, не давая на этот счёт никаких обещаний. Где-то внутри он даже немного завидовал такой черте семьи Митрофановых, которая позволяла им между всем миром и роднёй выбирать именно последнее. В редкие моменты Молоту хотелось иметь хотя бы тень такой семьи, однако он прекрасно понимал, что это лишь усложняет жизнь.

Михаил отвёл взгляд, рассматривая нехитрые ранние весенние пейзажи за окном, и вдруг нахмурился, понимая, что едут они отнюдь не в том направлении, которое паладин мысленно предполагал.

— Княже, — протянул Молот, используя прозвище Митрофанова. — А не подскажешь, почему мы не едем в штаб? — паладин приподнял бровь, вновь взглянув на собеседника.

— А потому что нет у тебя больше ни штаба, ни гильдии, ни звания, — отрезал Павел.

Молот на пару секунд опустил веки, просчитывая варианты, приведшие к такому развитию событий, открыл глаза и с уверенностью произнёс одну единственную фамилию:

— Стародубцев?

— Он самый, — кивнул Митрофанов, барабаня длинными бледными пальцами по сидению, выдавая своё напряжение. Было заметно, что старик принял сложившиеся обстоятельства близко к сердцу. — Всё, что у нас осталось сейчас — это горстка моих людей и те немногие, кто не повёлся на сладкие речи бывшего ректора. А он хорошо имеет убеждать.

— Пустослов, — отмахнулся Молот.

Некоторое время оба молчали, смотря каждый в своё окно. Машина неслась по пустым улицам в сторону выделенного для семьи Митрофановых дома. Когда броневик замер перед крыльцом, Молот грузно выбрался из машины и нарушил молчание.

— В целом рискованная поездка увенчалась успехом, наши ряды существенно пополнились, но имеет ли это смысл в текущих обстоятельствах, — он вздохнул и как-то ссутулился на мгновение, словно ощущая всю тяжесть сложившейся ситуации на своих плечах. Но тут же выпрямил спину, проходя мимо поста охраны.

Зайдя в особняк, Михаил удивился тому, как женщины семьи Митрофановых смогли привнести почти домашний уют в это серое убогое канцелярское здание: холл, где раньше посетители ждали приёма у очередного чиновника, сейчас был похож на обычную гостиную.

Но разглядывать убранство было некогда, мужчины прошли дальше, углубились по коридору и зашли в один из кабинетов, где обосновался старший Митрофанов.

Молот быстро осмотрелся, окинул взглядом неспособное похвастаться удобством гостевое кресло, прошёл до небольшого кожаного диванчика и тяжело опустился на него, ощущая, что всё-таки усталость его догоняет. Павел занял своё место за массивным деревянным столом, на котором всё ещё красовалась табличка старого владельца кабинета — заместителя директора департамента Афанасьева С. С.

Первым делом Митрофанов вынул из верхнего ящика стола вскрытый конверт, протянул его паладину. Тот с некоторым удивлением посмотрел на сломанную императорскую печать. Не водилось как-то за князем лишнего любопытства.

— При вручении требовалось сразу прочесть. Не тебе, так доверенному лицу, которым ты указал меня, — напомнил Павел, видя непонимание в глазах Молота.

Михаил кивнул, припоминая что-то подобное. Вынул из конверта сложенный лист бумаги, развернул. Глаза сами по себе в первую очередь зацепились за большую императорскую печать и уж потом побежали по тексту с приказом о том, что он отстранён от руководства орденом и освобождён от занимаемой должности исполняющего обязанности главы гильдии.

Лицо Молота перекосило, он откинул бумагу на стоящий рядом низкий журнальный столик.

— Даже когда этот бренный мир превратится в радиоактивный пепел и его разметает по глубинам космоса, найдётся какая-нибудь канцелярская сволочь, чтобы склепать очередную писульку. Весь мир в труху, а бюрократия живуча, как чёрная плесень! — проворчал он, тяжело выдыхая и запрокидывая голову на спинку диванчика.

— И что мы будем делать дальше, Михаил Анатольевич? — в голосе Митрофанова продолжало сквозить сдерживаемое напряжение. Старик не обладал выдержкой и прожитыми годами паладина.

— Будем продолжать в том же духе, Павел Матвеевич, — с усмешкой отозвался Молот. — Мы должны приспособиться к жизни в новом мире, сделать для этого всё возможное.

Возникла пауза, которую оборвал Митрофанов:

— А как же победа? — мрачно заметил Павел. — Речь не может идти только о выживании.

— Победа будет, но до неё надо дожить, — Михаил скривил губы, прекратил созерцать полоток и выпрямился. — Какие ещё новости вы припасли для меня? Вряд ли это исчерпывающий список.

— Не исчерпывающий, — Митрофанов почти проскрежетал последние слова, что насторожило паладина. — Увы, боюсь, с выживанием у нас будут большие проблемы, — старик протянул Молоту ещё одну бумагу с той же императорской печатью. — Есть одна мятежная область, в которой нам придётся разобраться с внутренними врагами империи.

Михаил нахмурился, принялся изучать врученный документ. И чем дольше читал, тем темнее становилось его лицо.

— А что, противники из другого мира уже закончились, раз нас посылают воевать со своими? — спросил он, не поднимая глаз от текста. — Я думал, что в ссылку на север уже лет так триста не принято отправлять неугодных солнцеликому.

— Всё новое — хорошо забытое старое, — видя относительно спокойную реакцию паладина, Митрофанов слегка расслабился.

— И с чего вдруг именно Новосибирск? — склонил голову набок Михаил, тщетно пытаясь вспомнить, кто там сидел на должности главы области.

— Бакунин решил, что сейчас самое время попытаться отделиться от империи и провозгласил отдельное государство, — Митрофанов пожал плечами. — Его армия не так потрёпана, как имперская, поток беженцев небольшой, как и процент разрушений.

— Думает, что раз имперские войска поистрепались, то он легко сможет провернуть свой план?

Старик только развёл руками, показывая, что понятия не имеет, что у Бакунина в голове и какая тварь его укусила.

— Что у нас в итоге с людскими ресурсами? — сощурился Молот.

— Всего в гильдии до всего этого спектакля оставалось около трёхсот человек из постоянного состава и ещё около ста вольнонаёмных, — начал Павел.

— А теперь? Что у нас есть? — поторопил его Михаил.

— Двадцать пять, — снова послышался тяжёлый вздох Митрофанова. — Это те, кто не согласился ходить под Стародубцевым. Их пока что отпустили с миром, но при условии работы с тобой. Новый приказ распространяется и на них. А также люди, — тут старик почему-то запнулся. — Люди Олега Вячеславовича числом в три сотни.