Монстр

Я не была уверена, кого она имела в виду; её сына или мужчину, прикованного наручниками к трубке. За закрытой дверью я слышала шаги, грохочущие по коридору; тяжёлые удары всё ближе и ближе. Я вздохнула с облегчением, когда они прошли прямо в следующую за моей комнатой дверь.

Моя комната?

Я подпрыгнула снова, когда захлопнулась ещё одна дверь. Я хотела что-то сказать, но старуха успокоила меня, прежде чем у меня появилась возможность. Через секунду заиграла классическая музыка.

Она улыбнулась:

– Он всегда слушает это, когда расстроен.

– Кто это был?
– спросила я.

– Кто его расстроил? Ещё один гость?

– Ещё один гость? О, Боже, нет, у нас их вполне достаточно.

– Тогда кто это?
– я хотела знать.

Если я собиралась быть здесь в плену, тогда мне нужно было знать, что происходит. Я этого заслужила.

– Не повышай на меня голос, юная леди. Возможно, ты ему нравишься, но поверь мне, я к тебе совершенно безразлична, - она поставила поднос на пол рядом с кроватью и снова повернулась к двери.

Она протянула руку и повернула ручку.

– Подождите, - сказал я.
– Пожалуйста. Мне нужно в туалет.

Она поколебалась и снова захлопнула дверь. Она медленно повернулась ко мне лицом:

– А теперь слушай внимательно, если попробуешь что-нибудь... Если ты испортишь эту вечеринку... Тебе никогда не выбраться отсюда. Мы также будем вынуждены пригласить кого-нибудь в качестве почётного гостя. Кого-то, скажем, вроде твоей дочери. Ты понимаешь меня?

Я кивнула.

– Хорошо, - она сунула руку под кровать и вытащила металлическое помятое ведро.

Она поставила его в углу комнаты и вернулась к кровати. Грубыми руками она начала развязывать верёвки на моих запястьях.

Первая рука свободна.

Мои запястья сильно болели. Я медленно опустила руку на бок, вытягивая пальцы при этом. Намного удобнее. Интересно, позволит ли она привязать меня к бокам кровати, если заставит меня снова быть привязанной?

Вторая рука свободна.

Я сделала то же самое снова со своей второй рукой; словно булавки и иголки пощипывали обе руки.

– Быстрее, - сказала старуxа, кивая на ведро.

– Вы хотите, чтобы я сходила туда?
– спросила я.

Я не знала, что можно было ещё ожидать.

– Ну, если тебе действительно нужно сходить.

– Я схожу, - я подошла к ведру и начала расстёгивать джинсы. Старуxа просто стояла и смотрела на меня.
– Не могли бы вы хотя бы отвернуться?
– спросила я.

Она скрестила руки и приподняла бровь. Я вздохнула и расстегнула джинсы, стягивая их до щиколоток вместе с нижним бельём. Я присела над ведром. Несмотря на необходимость пописать, я не могла. Не тогда, когда она наблюдает за мной. Она склонила голову набок, глядя между моих ног, с улыбкой на лице.

– Опрятная, - сказала она.
– Он будет очень впечатлён.

От её слов у меня по спине пробежала холодная дрожь. Я повернулась к ведру так, чтобы она видела меня только сбоку. Чувствуя себя униженной, я ощутила, как моё лицо покраснело, когда моча с шумом начала стекать в ведро.

– Я полагаю, у вас нет салфетки?
– спросила я, закончив свои дела. Она не двигалась.
– Я так и думала, - я натянула джинсы и нижнее бельё; небольшая часть меня желала, чтобы земля просто раскололась и поглотила меня.
– Что мне делать с ведром?
– спросила я.

– Я уверена, что когда-нибудь оно тебе понадобится снова, просто оставь его здесь.

Мы стояли друг напротив друга. У неё всё ещё были скрещены руки перед собой, в то время как мои свободно висели вдоль тела. Я знала, что она ожидала, что я вернусь в кровать, но я не хотела. На двери был замок; не могла она просто запереть меня здесь? Я не смогу выбраться отсюда.

– Снова на кровать, - сказала старуxа, разбивая мои надежды на то, что меня оставят бродить по комнате.

– Мужчина - тот, кому вы устраиваете вечеринку - кто он для вас? Он действительно ваш сын?
– спросила я в надежде выиграть немного больше времени, не будучи привязанной.

– Ты знаешь, кто он. Я говорила тебе.

– Что случилось с ним?
– спросила я.

Спина старуxи напряглась, когда она выпрямилась.

– Что с тобой не так?
– прошипела она.

– Нет, я не имела в виду... мне очень жаль. Я не хотела вас обидеть.

Отлично сработано!

– Возвращайся на кровать и будь благодарна, что моего мужа не было здесь, чтобы услышать это.

– Он просто кажется очень нервным среди людей, - сказала я, пытаясь сделать так, чтобы это прозвучало не так плохо, как казалось.

– Возвращайся на кровать!
– снова прошипела старуxа.

Неохотно я прошла несколько шагов через комнату к кровати и устроилась на ней как можно удобнее; зная, что матраса не было, было непросто. Старушка схватила меня за запястья и снова подняла руки над моей головой. Я не стала просить её привязать их рядом со мной - к одной из деревянных планок. Учитывая её настроение, я знала ответ. Кроме того, с этой позиции я не смогла бы разорвать путы - то, что я собираюсь сделать в тот момент, когда мне дадут тишину и покой. Я лежала совершенно неподвижно - и тихо, как мышь, - когда старуxа снова начала привязывать мои запястья к изголовью кровати. Она что-то бормотала себе под нос. Я не могла понять, но это было как-то связано с её сыном. Что-то вроде «конечно, он нервничает, он всегда здесь, один внизу». Она закончила то, что делала, и выпрямилась, в последний раз дёрнув верёвки, чтобы убедиться, что они достаточно натянуты (так и было).

– Извините, - сказала я ей, - я не хотела вас обидеть.

Мне всё равно. Я хорошо играю.

– Я не подумала, - продолжила я.

Старушка ничего не сказала. Она просто смотрела на меня мгновение, а затем вышла из комнаты, открыв дверь, оставив поднос на полу.

– Эй?!
– мужчина кричал из коридора.

Старушка покачала головой и захлопнула дверь, оставив меня наедине со своими дурацкими мыслями.

Что ты сделала сейчас, глупая женщина?

Мои глаза снова начали мокреть, когда в голову закрались мысли о дочери. Я была уверена, что больше не увижу ни её, ни Грега. Мой мозг отчаянно пытался вернуться к тому моменту, когда я в последний раз говорила им, что люблю их. Я не могла вспомнить. Почему я не могу вспомнить? Всё, что я помню, это саркастические комментарии, которые я делала им после того, как они говорили что-то особенно глупое. Почему мне всегда приходилось быть такой саркастичной? Почему я не могла более открыто выразить свои истинные чувства? Я бы отдала всё, чтобы ещё раз поговорить с ними. Всего пять минут по телефону - или что-то в этом роде - чтобы я могла сказать им обоим, как сильно я их люблю. Пять минут, чтобы сказать им не беспокоиться обо мне; мне не страшно там, где я сейчас нахожусь.