Монстры на орбите [= Чудовище на орбите]

– Да, – сказал Лайонелл. – Я снова дома… И прошу вышвырнуть весь этот хлам.

Джин глядела на банковскую книжку. На пластике, почти на всю ширину ленты горели цифры: 2.000.000.

Майкрофт смотрел в окно и курил трубку.

– Вам надо обдумать один вопрос, – сказал он наконец. – Как пристроить ваши деньги? Вы не можете сделать это сами, другие стороны будут настаивать на том, чтобы иметь дело с дееспособной личностью, то есть с опекуном или попечителем.

– Я мало знаю о таких вещах, – сказала Джин. – Я… предложила бы, чтобы об этом позаботились вы.

Майкрофт потянулся к пепельнице и выбил трубку.

– Вы не хотите? – спросила Джин.

Майкрофт с перекошенной отстраненной улыбкой произнес:

– Да, я хочу… Я буду просто счастлив управлять состоянием в два миллиона долларов. Тогда фактически я становлюсь вашим законным попечителем, пока вы не достигнете определенного возраста. Нам надо добиться постановление суда. Оно будет состоять в том, что контроль над деньгами уходит из ваших рук, однако мы можем включить в договор пункты, которые гарантируют вам доход с капитала. Я думаю, это то, что вам нужно. Он составит… ну, скажем, пятьдесят тысяч в год после уплаты налогов.

– Это меня удовлетворяет, – произнесла Джин апатично. – Я не слишком-то чем-либо сейчас интересуюсь… Что-то вроде разочарования.

Майкрофт кивнул:

– Это вполне возможно, я знаю.

Джин продолжала:

– У меня есть деньги. Я всегда хотела их иметь, и вот имею. И теперь… – она вытянула руки и приподняла брови, – это всего лишь цифра в банковской книжке… Завтра утром я встану и скажу себе: «Что я хочу сделать? Хочу купить дом? Хочу набрать на тысячу долларов одежды? Хочу отправиться в двухлетний тур?» И ответ будет: «Нет, черт с ним со всем».

– То, что вам нужно, – сказал Майкрофт, – это друзья, хорошие девушки вашего возраста.

Рот Джин шевельнулся в улыбке, скорее болезненной.

– Боюсь, у нас не окажется никаких общих интересов… Мысль, наверное, хороша, но работать она не будет, – Джин сидела неподвижно в кресле, опустив глаза и приоткрыв рот.

Майкрофт заметил, что когда обстановка была непринужденной, рот этот казался очень приятным, даже благородным.

Она сказала низким голосом:

– Я не могу отделаться от мысли, что где-то во Вселенной у меня должны быть отец и мать…

Майкрофт потеребил подбородок:

– Люди, которые бросают ребенка, не стоят того, чтобы о них думать, Джин.

– Я знаю, – сказала она унылым голосом. – О, мистер Майкрофт, я так чертовски одинока… – Джин заплакала, уткнув лицо в ладони.

Майкрофт нерешительно положил руку на ее плечо, потрепал неловко.

Через мгновение девушка произнесла:

– Вы, наверное, подумали, что я ужасная дура.

– Нет, – ответил Майкрофт подчеркнуто грубовато, – я ни о чем подобном не думал. Я хотел, чтобы… – он не мог найти слова.

Джин собралась с духом и встала.

– Хватит этого, – она повернула его голову к себе и поцеловала в подбородок. – Вы на самом деле очень хороший, мистер Майкрофт… Но я не хочу сочувствия. Я ненавижу его. Я привыкла сама за собой смотреть.

Майкрофт вернулся к своему креслу и, чтобы занять пальцы, набил трубку табаком. Джин взяла свою сумочку.

– Сейчас у меня свидание с портным по имени Анри. Он собирается одевать меня до конца жизни. А затем я пойду… – она осеклась. – Лучше я ничего вам говорить не стану. Вы будете встревожены и даже шокированы.

Майкрофт прокашлялся:

– Полагаю, что буду.

Девушка кивнула, полная жизни.

– Пока! – и вышла из кабинета.

Адвокат снова прочистил горло, подтянул брюки, поправил жилетку и вернулся к работе… К монотонной, тупой, серой работе. Болела голова. Он сказал себе: «Я чувствую, что надо пойти и напиться». Прошло десять минут. Дверь открылась. Заглянула Джин.

– Привет, мистер Майкрофт.

– Привет, Джин.

– Я передумала. Знаете, будет лучше, если я приглашу вас отобедать со мной, а затем мы можем пойти на спектакль… Вам это нравится?

– Очень, – сказал Майкрофт.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Мистер Майкрофт провел рукой по серым волосам и сказал искаженным голосом:

– Я не претендую на то, чтобы понимать вас.

В большом кожаном кресле, рассчитанном на легковозбудимых клиентов Майкрофта беспокойно ворочалась Джин. Она теребила пальцы, переворачивала ладони и смотрела на них.

– Я сама себя не понимаю.

В окне, в синем апрельском небе она видела томатно-красный маршалловский «Мунчейзер».

– Деньги повлияли на меня совсем не так, как я ожидала… Я всегда хотела иметь маленькую воздушную лодку, такую, как эта. Я могу купить дюжину их, если пожелаю, но… – она покачала головой.

Майкрофт вспомнил, какой была эта девушка при первой встрече: осмотрительная и дикая, не по годам жестокая, безрассудная. Обычные женщины рядом с ней казались пресными, нарисованными пастелью. Майкрофт угрюмо улыбнулся. Он едва ли мог сказать, что Джин становится ленивой. В ней еще была порывистость, нервирующее очарование. Она была черной со слоновой костью, с широким и гибким ртом, с аккуратными маленькими зубками, белыми и острыми. Вела она себя с шальной горячностью, но что-то все-таки ушло, и не так уж плохо, что ушло.

– Ничего похожего на то, что я думала, – говорила Джин. – Одежда… – девушка поглядела на свои темно-зеленые брюки, черный пуловер. – Она достаточно хороша… Мужчины… – Майкрофт внимательно наблюдал за ней. – Они все одинаковы, простодушные болваны.

Лицо Майкрофта невольно перекосилось, он заворочался в кресле. Ему было пятьдесят лет – в три раза больше, чем его подопечной.

– Те, кто влюбился, плохи, – сказала Джин, – но я привыкла к ним. Я никогда не страдала от их отсутствия. Но другие – финансисты, жулики – выводят меня из равновесия. Как пауки.