Мор мечей

Бланш стояла посередине маленького зала, прислушиваясь к музыке. Глаза она прикрыла, губы у нее шевелились. Казалось, что она вот-вот пустится в пляс. Она делала это неосознанно, и Габриэль находил ее очаровательной. Он заметил, что обе старшие дамы притопывали в такт сложному ритму.

Габриэль ощутил нечто, что самому ему показалось ревностью, – он видел, как она слушает «неверного». Но Павало заметил его и просиял, и Бланш повернулась.

Она действовала на него точно так же, как при первой встрече. Когда она улыбнулась, узнав его, у него чуть не разорвалось сердце. Раздражение, усталость, страх перед будущим, мор – все пропало.

Он взял ее за руку и поцеловал в губы, не успев понять, что делает и где находится. Юная Элоиза отвернулась и покраснела. Ее мать улыбнулась. Леди Наталия тоже. Габриэль решил, что он дурак.

Ему было все равно.

Они сели на скамью, тесно прижимаясь друг к другу. Пайам сыграл другую мелодию, очень быструю. Когда ифрикуанец закончил, все захлопали в ладоши. Он отвесил поклон.

– Нашел ее здесь. Сразу подумал, это что-то из моего дома. Так и оказалось. У меня ушло четыре дня, чтобы вспомнить, как на ней играют, но это очень хороший инструмент. Думаю, он очутился здесь, чтобы я мог доставить вам удовольствие. В последнее время было слишком много войны и мало танцев.

– Вы имеете на это право, – улыбнулся Габриэль. – А где Гармодий?

– Работает, – дернул плечом рыцарь. – Он велел мне идти веселиться в другое место и оказался хорошим пророком.

– Вот хорошего альбанского тебе немного не хватает, – заметил Габриэль.

– Мой учитель всегда говорил мне, что я быстро учусь, – улыбнулся Пайам. – Но мастер Гармодий знает меня с детства, и он пришел в мою голову и начал учить меня. Очень быстро. – Слова Пайам подбирал неплохо, но произносил их слишком медленно. Это даже казалось изящным.

Габриэль подергал себя за бороду, которая уже отросла куда длиннее, чем обычно.

– Это он умеет.

– Мой собственный учитель также. Если что-то важно, он приходит в мою голову и учит меня. Если бы учителя в медресе умели так, я бы стал имамом, а не простым воином.

– Но вы не простой воин, – радостно сказала Бланш. – Вы дважды спасли меня. И королеву, и маленького короля. А танцуете вы не хуже, чем сражаетесь.

Габриэль снова почувствовал укол в сердце.

– Благодарю, госпожа Бланш. Я ценю ваши слова не меньше драгоценного ожерелья, оставленного мне матерью. Но я только выполнял свой долг. И теперь он снова зовет меня. Я должен посмотреть, не нуждается ли в чем-то мастер Гармодий.

Пока он говорил, Габриэль почувствовал приток энергии, который мгновенно переродился в силу.

– Не открывай дверь, – велел он.

Пайам посмотрел на него озадаченно, но подчинился.

Габриэль чувствовал выход силы – как будто прорвало плотину и поток ринулся куда-то в ночь, разбрызгивая во все стороны капли и искры энергии. Одна задела Бланш по носу, вторая села на лоб Габриэлю, третья – на Пайама. Габриэль видел язычки пламени на каждом присутствовавшем в комнате, а герметическое зрение сказало ему, что искры нашли всех людей в замке, хотя само заклинание стремилось куда-то на восток.

Габриэль не терпел, когда его касалась чужая сила. Он посмотрел на крошечное заклинание, изучил его, вскрыл и прочел. Узнав, что это, он рассказал остальным.

– Мастер Гармодий создал диагностический инструмент. С помощью мастера Мортирмира, полагаю. И теперь он отправил это заклинание в полет, а мастер Мортирмир получил его схему.

Гармодий возник в дверях, усталый, но довольный собой.

– И ты прочел это все по моей маленькой пчелке? Молодец, мальчик.

Он протянул руку, и Бланш подала ему кубок с вином. Гармодий сразу же его осушил, и леди Наталия долила ему еще. Габриэль смотрел на это и думал, чем стал его отряд. Как тесно теперь связано все вокруг.

– Я всегда любил твою лютню, Пайам. Сыграй еще. Что-нибудь старое. А потом, умоляю, расходитесь все по комнатам и дайте мне поспать.

Старик – на самом деле он был куда старше, чем его нынешнее тело – тело пожилого мужчины с заостренной черной бородкой и побитыми сединой волосами, – выпил второй кубок, пока Пайам осторожно трогал струны.

– Расскажи о Брогате, – тихо попросил Габриэль. Бланш подвинулась, и он теперь сидел рядом с Гармодием.

– Там все плохо. Мы ничего не контролируем. Люди умирают к югу от реки уже два или три дня.

Габриэль ожидал совсем других новостей, и эти показались ударом под дых.

– А армия?

– Глубоко в Эднакрэгах. Без припасов. Как я сказал королеве, мы должны спасать армию. Прошу прощения за черствость, но потеря ста рыцарей… Сейчас я выложился полностью. Завтра я пройду путем Змея и сделаю все, что в моих силах.

– Я полечу. Заодно посмотрим, сколько я смогу взять провианта.

– Неплохая мысль. Теперь ты понимаешь, что это была ловушка?

– Да. – Габриэль отвел взгляд.

– Эшу не было дела до того, выиграет ли его армия или проиграет. Выживших – всех – убил бы мор. Болезней две или даже больше. И они опасны для боглинов так же, как и для людей.

– Господи Иисусе, – с трудом пробормотал Габриэль. В его речь потихоньку возвращались религиозные образы.

– Есть здесь и хорошая сторона. Я оценил все произошедшее. Армия очень хорошо защищена. Множество магистров, заклинаний, амулетов… чуму людей удалось отбросить или даже ослабить. Может быть, это все щиты Мэг. Не знаю. Эш не всемогущ, и он не предвидел такого. Он не думал, что Мортирмир сумеет справиться с лошадиной чумой.

У старого магистра закрывались глаза. Габриэлю и самому приходилось плести заклинания до полного опустошения. Он знал, что чувствует Гармодий. Так что Габриэль встал, легко поднял магистра на руки и понес в спальню, как невесту.

– Спасибо, мальчик, – пробормотал Гармодий.

Габриэль положил его в постель и накрыл двумя толстыми одеялами.

Вернувшись в маленький зал, он увидел там только Пайама – тот сразу ускользнул в свою комнату – и Бланш, которая неловко расчесывала волосы.

Габриэль поймал ее за руку. Они поднялись на несколько ступенек, а потом она заставила его сесть.

Он потянулся ее поцеловать. Она вытерпела поцелуй, но отвечала не слишком страстно. Поначалу. Потом поцелуй стал многообещающим.

– Я не была с тобой две недели, – сказала она. – Я вся горю.

Она смотрела в сторону. Даже в темноте он чувствовал, что она покраснела. Щека ее стала горячей.

– Я велел Тоби перенести твои вещи…

– Я сказала ему оставить вещи у королевы. Я не твоя шлюха, Габриэль. Или шлюха, но, ради пресвятой Троицы, это не моя работа. Я фрейлина королевы, и мне нравится мое положение. Если я должна согревать твою постель, то хотя бы по собственной воле.