Мор мечей

– Это и есть ийаги, – сказал он странным высоким голосом.

Аткинс, вооруженный тяжелым топором, подошел к капитану сзади. По его знаку два матроса вылили на капитана ведро воды. Тот выругался, но ему тут же показали дыру в кирасе величиной с ладонь.

Берега Иберии приближались. Слева высилась белая Орлиная голова, справа виднелись розовые от закатного света горы Ифрикуа, на берегу горели огни.

– Быстрее! – велел Парменио магу.

– Марселя и фок-мачта не выдержат, – возразил Аткинс. – Когда змея напала, мачта треснула.

Парменио побежал на корму. Кронмир подумал, что с тем же успехом они могли бы говорить на другом языке, и снова стал смотреть на воду.

Море за кормой вдруг почернело.

– Берегись! – крикнул Кронмир.

Треугольная голова снова выскочила из воды, закачалась на длинной шее. Кронмир выстрелил в огромный глаз, блестящий черный шар, горящий злобой.

У него остановилось сердце.

Голова как будто упала на него. И тут прямо из-под нее, с такой силой, что весь корабль вздрогнул, взмыл вверх могучий кит, мордой ударив змею туда, где полная острых зубов нижняя челюсть крепилась к длинному тулову, покрытому чешуей. От звука удара Кронмир чуть не оглох. Твари ушли под воду, как тонущие корабли, и огромная волна снова обрушилась на палубу, сорвав одного матроса с борта и прижав Кронмира к мачте с такой силой, что у него помутилось в глазах.

Со всех сторон снова полезли ийаги. Они вопили и плевались кислотой.

Лукка встал над Кронмиром. Арбалетным болтом разорвал одну тварь в черные лоскутья, потом схватил арбалет Кронмира и выстрелил в другую. Кронмир дрожащими руками взялся за балестрино. Лукка, Парменио и десяток матросов отбивались от тварей палками и копьями, пока наконечники не начинали плавиться. Ийаги схватили одного матроса и сожрали его ноги, но и сами они страдали от яда, который заставлял их сохнуть, гнить и слабнуть – а выживших сводил с ума.

«Это месть? – лениво подумал Кронмир. – Чувствуют ли они что-то? Мыслят ли?» Состав этого зелья, придуманного пришедшими из-за Стены, он вызнал в Ливиаполисе. Люди и лошади от него умирали мучительной смертью. Ийаги тоже. Он стрелял из балестрино, понимая, что руки слушаются плохо, что круг людей, защищающих его, все сужается.

Белая молния ударила в ближайший блестящий ком плоти. Тварь застыла, а потом разлетелась на куски, залив ют кислотой. Лукка упал, прижимая руки к лицу, и Кронмир с трудом заставил себя сделать шаг влево и схватить ведро с морской водой, из которого обливали Парменио. Там еще оставалась половина, и Кронмир выплеснул воду на Лукку, тот немедленно выругался и закашлялся. Но кислоту удалось смыть, хотя от соли, попавшей в рану, Лукка закричал. Потом заскулил, приподнялся, посмотрел на Кронмира здоровым глазом и потерял сознание, с грохотом упав на палубу.

Доспехи Парменио покрылись оплавленными дырами, но он продолжал отдавать приказы. Грот, разъеденный кислотой, уже снимали с рея, несли другой. Погодный маг старался изо всех сил. Кронмир увидел, что кит снова напал на змею. Посланная ими волна развернула корабль. Матросы попадали на палубу – или за борт.

Парменио смотрел куда-то мимо двух чудовищ и странно, неприятно улыбался.

– Берегись! – крикнул он.

Матросы поднимали новый парус. Они закончили меньше чем за две минуты. Несмотря на потерю грота, корабль не прерывал поворот. Если раньше он шел на северо-восток, а ветер дул справа и сзади, то теперь он постепенно перевалил на юго-восточный курс, где его толкало прямо в борт, – и направился дальше, к югу. Все паруса задрожали, наполняясь. Корабль прошел уже половину розы ветров. Теперь дуло в нос, полотнища захлопали, прижались к мачтам, но поворот продолжался, и две огромные морские твари оказались в сотне шагов справа. Маг довольно умело удерживал ветер в передних парусах, помогал изорванному гроту, пока тот не спустили, да еще и успевал бросать заклинания в змею, когда та поднималась на поверхность.

Аткинс распоряжался в районе миделя.

– Стреляй в змею, парни! Кит за нас!

Десяток тяжелых болтов вошел в зеленую чешую. Вода вокруг забурлила. Кирон свесился с вант, с руки его сорвалась алая молния и ударила змее в голову. Черный глаз завертелся в орбите, змея прянула вперед, разинув пасть…

Израненный, истекающий кровью кит выскочил из моря, как обессиленный боец, который все еще не сдался, и ударил змею, сбивая ее в воду. Кирон послал вслед еще одну алую молнию.

Кронмир плохо понимал, что происходит, но стоял на ногах, цепляясь за копье. Матросы толпились у борта.

Корабль шел почти ровно на север, повернув на двести семьдесят градусов. Когда ветер ударил в нос, судно еще сохраняло скорость. Странный круглый корпус и острый нос отлично держались в бурном море. Волшебный ветер Кирона помогал, и корабль завершал разворот, почти не потеряв скорости.

Пузыри, единственное свидетельство боя между китом и змеей, остались позади. Матросы складывали арбалеты на палубу. Кронмир посмотрел на Парменио, который внимательно изучал воду, осторожно перекладывая руль.

– Невероятно, – сказал он.

Аткинс замахал руками.

В какой-то момент Кронмир понял, что безумный капитан пытался вернуться за матросом, выпавшим за борт.

В этом безумии было что-то величественное. Матрос яростно греб, а прямо под ним ворочались чудовища, создавая течение мощными телами. Человек плыл к кораблю, Парменио держал руль, Аткинс стоял наготове с багром. Змеиная голова опять высунулась на расстоянии лошадиного корпуса от вытянутой руки Аткинса, но тот и глазом не моргнул. Он потянулся вперед… матрос схватился за багор, два человека помогли Аткинсу выдернуть его из воды. Четвертый матрос поднял арбалет, из которого целился в человека, упавшего за борт.

– Если бы мы его не достали, – пояснил Парменио, – Альберто бы его пристрелил. Куда милосерднее, чем оставлять человека в этих водах.

Альберто все равно выстрелил: в голову змеи, снова показавшуюся с правого борта.

Израненный, окровавленный кит всплыл на поверхность. Ребра торчали наружу из развороченного бока. Кронмир потянул из медной шкатулки свой черный кувшинчик.

Змее тоже досталось. Теперь она плыла боком, а голова перестала быть треугольной. Многих зубов не хватало. Но змея опять бросилась на корабль, раскрыв пасть.

Кронмир изо всех сил швырнул в нее черный кувшинчик. Кирон выбросил паутину пламени, которая почти нежно опустила кувшинчик на огромный темный язык морской змеи. Алая молния заставила чудовище захлопнуть пасть.

Ветер дул сильный, новый грот наполнился целиком. Парменио налег на руль, Кронмир помог ему, и корабль снова повернулся, завершив круг, и лег на первоначальный курс, почти точно на восток. Ветер дул сзади и слева. Корабль пересекал набегающие волны, Кирон направлял ветер в паруса почти над самой палубой, так что матросам пришлось лечь.

Треугольная голова затряслась, черные глаза закрылись, и змея рухнула в море, подняв фонтан брызг.

Еще в воздухе ее вырвало черным.

– Господи Иисусе! – взревел капитан.

Через пятнадцать минут они оказались в проливе, опередив ветер. Чудовищ вокруг не было – ни обычных, ни Диких. Теперь о столкновении напоминали только чайки, усевшиеся на труп кита далеко за кормой, и черная слизь, все еще матово отсвечивавшая на поверхности воды.

В черном пятне плавали сотни мертвых рыб.