Морфы

– Это я, Ольга!
– рявкнула я на него, едва не слетев с мостика.
– Ты не видишь что ли?!

– Неправда!
– проорал в ответ Андрей, но отползать прекратил и наоборот, придвинулся к пропасти. Видимо, чтобы разглядеть, что я — это я.
– Ольга красивая, а ты чудовище! Змея!

Я сама удивилась, насколько сильно меня это задело. Нет, я прекрасно понимала, что змеиный хвост вместо нижней части туловища и волосы в виде постоянно ругающихся между собой змей меня, вероятно, не красят. Но до сих пор никто не смотрел на меня как на уродливое чудовище. Даже Вест со всеми его смешками и попытками подсунуть молоко или мышку, относился ко мне точно также, как и всегда. Словно я вырядилась в не очень удачный костюм или меня измазали пастой. Забавно, но не более того. Ну, а Жюль... Мы с ним негласно договорились больше никогда не вспоминать тот поцелуй, но тот факт, что он решился на него, разве не указывает на то, что он не считает меня уродливой змеей?

Наверное, всё дело было в том, что Андрей мне казался совсем другим. Довольно глупо, если учесть, как мало мы были знакомы. Впрочем, это знакомство могло стать еще короче — Андрей не просто так подобрался ближе к мосту, и он определенно не собирался помогать мне перебраться через пропасть. А я ведь только успела подумать, что порядком устала висеть вот так, уцепившись хвостом и обеими руками и не имея возможности сдвинуться ни на шаг. Если можно назвать шагами мой способ передвижения.

Андрей же, бросая на меня опасливые взгляды, достал из-за пояса нож и принялся пилить веревки, удерживающие шаткую конструкцию и меня, между прочим, тоже, над мостом.

– Ты что творишь!
– возмутилась я, с тоской поглядывая на острые камни внизу — этот способ смерти мне совершенно не нравился.

– Замолчи, тварь!
– выкрикнул Андрей, даже не глядя на меня и продолжая пилить.

Это стало последней каплей, и я разревелась. Сквозь слезы я видела, как скала за спиной Андрея оживает, ворочается и — я не успела его предупредить даже об опасности, как скала снова замерла, лишь пара камешков скатилось к подножью, ничуть не задев сновидца. Почему-то меня не покидало ощущение, что, выберись я с моста, эта скала снова ожила бы. Глупость, конечно — я даже не знакома с этим Андреем на самом деле, с чего его снам целенаправленно меня убивать? Вот до чего доводит обида!

Так, продолжая всхлипывать, я и полетела вниз. Мне повезло там, где уже не ждала ничего хорошего. Как оказалось, не только я плохо видела дно этой расщелины, Андрей, похоже довольствовался самим фактом моего падения, потому как до дна я долететь не успела — сон свернулся раньше. И я очнулась на том же диване, где заснула, только с нормальными, чуть растрепанными волосами и своими собственными ногами — прошу заметить, всё в тех же джинсах! Ну и зареванная как не знаю кто.

– Ну и где ты хвост потеряла?
– недовольным голосом спросил Вест, хотя было видно, что мое очередное исчезновение не прошло для него спокойно. Жюль тоже выглядел взволнованным, но молчал.
– С ним тебе было куда лучше!

И я снова разревелась, но уже от облегчения.

14 глава

– Просто представьте, что вы попали в фильм ужасов, - я была рада на каникулах увидеться с подругами, но просто обсуждать проведение праздника не могла. С того памятного сна я просто боялась спать и видеть собственные сны, стараясь не засыпать в снах и как можно больше работать и учиться, не позволяя себе скользнуть даже к колодцам мало ли где мен могла ждать новая встреча с Андреем! А мне не очень-то хотелось его видеть после прошлой встречи. Света взглянула сначала на Ваську, а потом уже на меня. Это и понятно. Если Васька скривится, мол, что за глупости приходят в голову, то и Света даже думать об этом не будет. Выбросит из головы быстрее, чем я моргнуть успею.

Но Василиса задумчиво уставилась в потолок, и я уверенно продолжила свое «если бы».

– В этом фильме есть главный герой и вы...ну как получше объяснить... его подружка, - кажется, я немного покраснела. Хотя я заметно охладела к Андрею, но не настолько, чтобы не алеть щеками от одной только мысли о том, что я могла быть для него подружкой. С другой стороны, он же вроде бы говорил о любви, когда пытался спасти меня. Раз за разом неудачно, конечно, а в последний раз вовсе не узнал и обругал, но у каждого свои недостатки. Мы с ним не так хорошо знакомы.

– Обычное дело, - кивнула Василиса.
– У главного героя или подружка или лучший друг постоянно умирают первым. Я угадала?

Повезло мне с подругой. Сразу с порога разложила все по полочкам, и объяснения уже особо никакого не надо. А ведь это она мне всегда в укор ставит, что я всё сортирую и анализирую. Сама-то недалеко ушла! А главное, как вовремя. Как раз, когда моя голова совершенно отказывается соображать!

– Совершенно верно, - со слишком явным облегчением воскликнула я, но подруги вроде бы ничего не заметили.
– И вот как сделать, чтобы не умереть?

– Можно попробовать стать главным героем и выжить, - предположила Васька задумчиво.
– Хотя это довольно сложно.

Мысленно я с ней согласилась. По существу, не просто сложно, если говорить о моей реальности, а невозможно. Сон снится Андрею, а не мне. Я, конечно, могу ему отомстить и попытаться увидеть сон с ним. Но мне это мало чем поможет.

– Куда лучше убить главного героя. И съесть, чтобы уже наверняка, - с совершенно серьезным лицом закончила Васька.
– Это разом весь фильм сведет на нет.

И непонятно даже, шутит она или и впрямь так думает!

И вот тут Света сказала неожиданно гениальную вещь. С ней иногда такое случается, но всё равно никто никогда не ждет гениальное — и от неё. Она вроде как приложение к нам с Васькой, и только я одна знаю, что не к нам, а к одной Ваське. И вот очередное её откровение.

– На самом деле, ничего не поможет, если сценарист или режиссер фильма решил, что ты должна умереть.

Вот так просто, да. Осталось понять, кто режиссер снов Андрея. Потому как поверить в то, что он сам их такими себе снит — это значило для меня разочароваться слишком во многом.

И вот разбираться почему-то не хотелось. Я окончательно поняла, что интриги и расследования — это не для меня. Хотелось понятного. Хоть на факультет теоретиков переходи! И как назло, с новым полугодием всё становилось еще более далеким от понятного.

Например, вместо занятий по звукам у нас проводили факультатив по снам-минуткам. Отвечать за их логичность, живучесть и прочие качества было не нужно. Критерием оценки результата становилось от противного полная абсурдность этого сна. Варить горы в огромной кастрюле, водить хоровод вокруг лося-пельменя, наматывать на шею радугу — в этих сна было возможно всё. Минусы были тоже — эти минутки хоть и были хрупкие как снежинки, невероятно стремились закрепиться в реальности снов, отчего иногда слипались в ком, перемешивались, и если за ними не уследить, то лось-пельмень мог варить горы в десятках снов, что было совершенно недопустимо.

Так что нас учили распознавать такие слипающиеся сны и разбирать их на составляющие. И пусть это было почти также весело как Золушке отделять пшено от проса, но куда лучше, чем попадать в кошмары и умирать оригинальными и совсем нескучными способами.

Я теперь держалась подальше от библиотеки и комнаты отдыха, подсознательно не желая услышать от Ники или Веста, что ничего сделать с моим случаем нельзя. Одно, когда тебе это говорит взрослый, и совсем другое — услышать это от кого-то близкого по возрасту. Так что я неожиданно стало много времени проводить со своей группой, чем несказанно их удивила.