Моргейн

— Если они признают меня — только Бог знает. Они ведь могут убить меня, без всяких разговоров. Но скорее всего они захотят узнать, кто мы такие. — Его голос дрожал, зубы клацали и он тяжело дышал. — Леди, если мы сейчас вернемся на тот берег, то попадем в засаду и они поднимут против нас все холмы. Нечего делать, надо идти и говорить с ними! Разрешите мне!

— Ты думаешь, что мы поедем вместе тобой, — сказала Моргейн.

— Леди, я ничего не думаю, — прошептал Чи, — почти ничего. Только одно: нас слишком мало, чтобы угрожать им, чтобы они испугались нас. Только поэтому они еще не напали на нас. Я могу поговорить с ними, объяснить, что мы не друзья Гаулту — леди, дайте мне попробовать. Это единственный способ. У них луки, и они очень хорошо стреляют из них. Если они начнут охотиться на нас — считайте, что мы покойники.

— Он достаточно храбр, — сказал Вейни на родном языке.

— Да, не спорю, — ответила Моргейн. — И накликал на нас беду, проклятие на его голову.

Это могло быть правдой. Слишком храбрый и честный, Моргейн предупреждала его.

— Что будем делать? — спросил Вейни с упавшим сердцем, — что стоит меньше?

— Попробуй, — сказала Моргейн Чи.

— Стой. — Вейни подвел Эрхин к мерину, и развязал завязки на тюке с броней Чи, висевшем на боку гнедого среди остальных седельных сумок. Он вынул из мешка кольчугу и протянул юноше. — Одень.

В таком случае, подумал он, Чи будет на их стороне.

Чи не стал спорить. Он наклонил голову и, с помощью Вейни, скользнул головой в кольчугу, но пояс застегивать не стал.

Потом взял поводья и заставил мерина спокойно идти вперед, поднялся на берег и доехал до опушки леса.

В этот момент из леса раздался свист, низкий и странный, Сиптах тряхнул головой и Моргейн резко осадила его.

Их положение посреди реки было хуже некуда. Вейни слегка переместился вперед, поставив лошадь между ней и лесом, но за низким берегом укрыться невозможно, а спину защищать вообще нечем.

Вокруг не было ничего, кроме темноты, бурлящего потока и вздоха листьев.

Еще один звук, на этот раз от них: Моргейн расстегнула кольцо, державшее Подменышна боку, и положила меч в ножнах перед собой, поперек седла.

Все, конец света. Его рука рефлекторно пошла к коробочке, которую он хранил под броней, и он почувствовал ее как уголек рядом с сердцем.

Уничтожение.

Если она сейчас вынет меч, здесь никогда не будет мира. А будут только мертвые тела, громоздящие одно на другое, без числа и счета.

Он спокойно сидел на лошади, думая о лучниках за деревьями, и о том, что сейчас Чи упадет, убитый неведомым убийцей, или найдет союзников, которых приведет к ним, с неведомо какой целью.

Чи ехал не говоря ни слова, погруженный в ватную тишину, и только ветки шуршали, когда он натыкался на них, а листья облепили все тело. Мерин дергался, фыркал и бил копытами, ломая кусты и даже немного грыз удила; Чи все время приходилось сдерживать его.

— Ты кто? — спросил голос, больше похожий на шепот ветра.

— Человек, мужчина, — ответил Чи нормальным голосом, не поворачивая головы. — Ап Кантори. Чи ап Кантори просит разрешения проехать. Нас всего трое, двое остальных остались посреди ручья. Один из нас кел.

Долгое молчание, очень долгое. Он услышал шепот, потом другой, слов было не разобрать. Он по-прежнему не поворачивал голову.

— Сойди с лошади, — приказал шепот.

Он так и сделал, и вздохнул воздух полной грудью, хотя ноги собирались задрожать. «Один из нас кел», сказал он им. Это загадка, способная смутить кого угодно, и заставить их спрашивать дальше. Он полностью беззащитен, и приехал к ним совершенно открыто, не скрываясь. Поэтому еще жив. Он прошел немного вперед, на маленькую полянку, и остановился, крепко натянув поводья, потому что знал, что произойдет. Конь нервно задергался, когда ветки зашевелились и из кустов на поляну скользнула тень, в слабом свете звезд мало чем отличавшаяся от лесного мрака.

Тень подошла к нему, взяла поводья лошади и увела ее прочь. Чи не сопротивлялся.

Он не сопротивлялся и тогда, когда за его спиной появились другие тени и больно схватили его за руки.

— Я прошу безопасного прохода, — сказал он приглушенным голосом. — Со мной леди-кел и еще один мужчина, человек. Они враги Гаулта, который охотится на нас.

На плечо опустилась что-то не очень тяжелое и заскользило к шее, пока холодный острый кончик меча не уткнулся в горло. — Откуда вы пришли?

Шевельнуться означало смерть. И неправильный ответ тоже, и на какое-то время он вообще потерял способность соображать, лесной воздух показался слишком разреженным, а сознание захотело убежать от него, как если бы мир опять сдвинулся, и он вернулся на вершину холма, и все то, что он собирался рассказать им стало кошмарным сном, бредом. Голова закружилась, на какое-то мгновение он даже решил, что те двое, которых он оставил на середине потока, ему померещились, и с ним за все это время вообще ничего не произошло; он вернулся обратно, к людям, вот и все.

Кончик меча посильнее уперся в горло.

— Я все еще человек, — сказал Чи. — И с ней еще один человек. У нее собственные дела, и я тоже хотел бы знать, что это такое. Они сказали мне кое-что — вполне достаточно, чтобы привести их сюда. Я клянусь, что никогда не видел никого, похожего на нее. Как и похожего на него, хотя он точно Человек, но я не знаю откуда. Дайте мне вернуться назад к ним и я приведу их к водопаду. Из этого места нет пути, только назад. Вы сам знаете, что нет. Мы разобьем здесь лагерь и будем ждать, а вы сможете спросить у нее все, что хотите.

Еще одно долгое мгновение тишины. Потом: — Ап Кантори, — сказал шепчущий голос перед ним, — с нами твой брат.

Сердце Чи стукнуло. Обман, слишком жестокий. — Мой брат погиб у ручья Гиллина. Ичандрен убит в Морунде. Я последний из тех, кто выжил.

— Брон ап Кантори жив, — сказал шепот. — Он с Арунденом. В нашем лагере.

Чи не понял, как сумел удержаться на ногах. Он застыл и почувствовал, что не может вздохнуть и ничего не видит, гнев и надежда сменяли друг друга, он никак не мог выбрать между убеждением, что они врут, и надеждой — самой слабой и пугающей надеждой, что это может оказаться правдой.

— Кто они, — продолжал спрашивать тот же голос, — с которыми ты едешь?

Чи не мог говорить. Он забыл, как это делается. Он чувствовал себя лучше, когда люди Гаулта привели его на верхушку холма. Он чувствовал себя лучше, когда сидел в камере под Морундом, зная, что Ичандрен мертв. Все его чувства пришли и ушли, как если бы он собирался потерять сознание, внутри все бушевало.

— Ты думаешь, что можешь сделать это? — продолжал шепчущий голос. — Обмануть нас?