Моргейн

— Ты человек? — спросил его Арунден.

— Да, милорд.

— Ты говоришь так же странно, как и она.

— Это возможно, милорд. Я научился языку кел от нее. Я сомневаюсь, что вы сможете понять мой собственный язык.

— Ты из какого клана?

— Нхи. Я из Карша. Но скорее всего вы не знаете моего мира, милорд. Там тоже были ворота — пока госпожа не запечатала их. И было еще много других. Много было и тех, кто нападал на мою госпожу. Очень много. А оназдесь, с вами.

Его слова, возможно, произвели впечатление на некоторых из них. И совершенно точно на Арундена, который нахмурился, внезапно успокоился и, возможно, задумался, не было ли в его словах какого-нибудь оскорбления.

— Ха, — наконец сказал Арунден. — Ха. — Он поднял бокал и осушил его. — так. Гостеприимство.

— Да, это то, что мы просим, — терпеливо повторила Моргейн.

— Оружие.

— У нас оно есть, милорд.

— Люди. Тебе нужны люди — по меньшей мере три тысячи человек, чтобы напасть на Мант. — Четыре тысячи!

— Мне нужен только один. И он у меня есть. Это все, милорд. А урожай получите вы — здесь. А три тысячи человек понадобятся вам здесь, в этих холмах, чтобы дождаться того времени, когда кел предадутся отчаянию. Вот то, что вы должны будете сделать.

— Ты опять говоришь мнео стратегии?

— Ну что вы, милорд, как я могу! Никто не может, кроме вас.

— Ха, — сказал Арунден. — Ха! Мудрая женщина. Ведьма! Эй, она ведьма? — Он толкнул локтем священника. — Она ведьма, а?

— Милорд, — пробормотал священник, — она кел.

— Да, есть путь из этих холмов. Есть путь победить все это проклятое племя! Кел против кел! Ведьма-кел — вот что они послали в кровать Скаррина — и как же ты сделаешь это?

— Моя госпожа очень устала, — сказал Вейни. — Мы уже несколько дней в пути, и почти не отдыхали. Она благодарит вас за ваше гостеприимство; и я благодарю вас. Я хотел бы найти здесь место, где можно отдохнуть, прежде чем мы уйдем, милорд.

— Слишком много питья, а?

— Путешествия и питья, милорд, — Вейни быстрым и плавным движением поднялся на ноги: опьянение схлынуло, гнев рассеялся. Он протянул руку и помог Моргейн встать, решив взять дело в свои руки и не дожидаться помощи он пьяного Арундена, почти не способного распоряжаться. — Доброй ночи, благородный лорд.

— Присмотри за ними, — крикнул Арунден, махнув пустым бокалом, женщина прыгнула на ноги и подбежала к ним, а сидящие люди подвинулись, разрывая круг и открывая им дорогу. Послышались новые крики, вино полилось в бокалы.

Чи тоже вскочил на ноги, и Брон. Вейни проводил Моргейн к лошадям через толчею, Чи шел по пятам; и тут юная женщина заступила им дорогу, обращаясь не к ним, но к Чи. — Сюда, — сказала она, — скажи им, что надо идти сюда.

— Наши лошади, — сказал Вейни, и, не обращая внимания на ее слова, он и Моргейн пошли туда, где стояли Сиптах и Эрхин, а толпа за ними перешептывалась в пьяном недоумении. — Лио, разреши мне заняться ними, — сказал Вейни. — Они не должны видеть, что ты тоже делаешь такую работу.

— Один из них может поухаживать за лошадями, — коротко бросила Моргейн. — Пусть только не касается вещей.

— Да, — сказал он, понимая ее слова как приказ оставаться поближе к ней; глубоко вздохнул и быстрым шагом пошел перед ней, встал между лошадями, ослабил ремни и быстро снял с них седельные сумки и одеяла; женские руки уже были слишком готовы взять все то, что лучше было держать от них подальше, а Сиптах начал волноваться и мог стать опасным. — Возьми их, — сказал он и бросил поводья брату Чи, который яростно прихромал сюда. — Найти кого-нибудь, кто почистит их — обоих; если что случится — позови меня. — Сиптах едва сдерживал себя, и Вейни не был уверен, что в лагере найдется достаточно трезвый человек, которому можно доверить двадцатилетнюю вьючную лошадь, не говоря уже о боевом жеребце из Бейна.

— Они готовят жилье для леди, — сказал Чи, появившийся около его локтя.

О Небеса, подумал Вейни, избавь нас от этого. И вслух: — Чи, Брон, я надеюсь на вас, присмотрите, чтобы лошади были привязаны рядом с нами. И все наши вещи пускай будут около нас.

— Да, конечно, — согласился Чи.

Вейни повернулся и пошел вслед за Моргейн и женщиной, который шли от света костра к теням леса, а тем временем крики вокруг пламени стали какими-то необузданными и дикими.

Пока они шли к плохо пахнувшей маленькой хижине, образованной согнутыми молодыми деревьями, суматоха только нарастала. Сплетенные циновки лежали внутри, прямо на земле. Женщины предложили одеяла, воду, хлеб и мех с ликером. — Нет, — коротко сказал он и, отбросив в сторону шерстяной клапан, вошел в хижину, где его ждала Моргейн. Свет костра сочился через дыры в тростниковых стенах. Через два вздоха его глаза привыкли к полутьме, и он разглядел бледные волосы, серебряной волной упавшие на ее плечи, когда она сбросила плащ, очертания лица и глаза, глядевшие на него.

— Я убью его, — сказал Вейни. Напряжение схлынуло, его всего трясло.

Моргейн подошла и обняла его, ее щека на мгновение прижалась к его, руки легли на выпирающие ребра, потом она охватила ладонями его лицо. — Ты был восхитителен, — улыбаясь сказала она и коснулась губами его губ, сбив его с толку тем, как она это сделала. Возможно виноват ликер с наркотиком, которые все еще бродил внутри. Но он не воспринял это как обычный вежливый жест, обнял ее, впился губами в ее полные губы, и — он не был уверен — она сама тоже прижалась к нему посильнее, и он хотел только одного: чтобы она не отстранялась, была рядом, не прогоняла его, и это мгновение длилось вечно, пока мир крутится.

— Вейни, — голос Чи пришел из-за соломенных стен хижины, и Вейни, резко выдохнув, отшатнулся от нее с приглушенным ругательством; рука Моргейн нашла его руку и слегка коснулась ее, потом скользнула к пальцам—

— Что случилось? — спросил он, быть может слишком грубо, откидывая дверь-клапан.

Возможно в его глазах было убийство; возможно его бурное дыхание что-то сказало Чи; а возможно свет костра падал на него не под тем углом, но выражение лицо юноши мгновенно изменилось: удивление перешло в страх.