Моритур

Тьма была сильна, ведь Дарк не помогал парню обуздать ее и подчинить, а наоборот подпитывал. Он вырастил ее до невероятных размеров, что затмили разум Тенакса, выведя зло на главенствующие позиции. А за годы, проведенные в клетке, обезумевшая от заточения Тьма еще больше обозлилась. Она терзала парня изнутри, не имея возможности проявляться наружу. Убивала своего носителя, не имея возможности убивать других. Она превратила Тенакса в живой труп. У Ириды ушло несколько лет на то, чтобы привести истощенного парня в спокойное и стабильное состояние, а у Метуса больше года на то, чтобы помочь Тенаксу наконец обуздать и приструнить его верумскую Тьму.

Тенакс прошел длинный и сложный путь. И пусть он и вернул себе былую форму, он не вернул себе главного — возлюбленную. Главная ценность его жизни была безвозвратно утеряна десятки лет назад. Ника была мертва, а он был все еще жив снаружи, хотя все-так же мертв внутри. Главная ценность жизни Тенакса была утеряна, но не была утеряна главная цель — месть Дарку, для которой открылись новые возможности.

Пришедший в себя после заточения тресфасьем влился в коллектив заговорщиков. Пылающий ненавистью к главе малумов парень стал отличным помощником, обладающим не только багажом тайных знаний, но и багажом необычных навыков, который он постоянно пополнял. У оружейников Тенакс быстро обучился их ремеслу, у Ириды легко научился усиленной темной магии, а у Метуса тактикам ведения боя. Парень стал незаменимым помощником, который все схватывал на лету и брался за любое дело.

После того, как члены Союза убедились в том, что Тенакс — один из них, Метус раскрыл ему правду о его происхождении. Парень наконец-то узнал, кто же его отец. А после узнал и о том, что его новообретенный родственник собирается переделать мир с его помощью, устроив для начала обряд «Отай Жрети», где ему, как тресфасьему, отведена ключевая роль. А наконец отыграв ту роль, ради которой его и создали, он будет списан не только со счетов. Хотя смерть будет милосердней жизни в том мире, где люди станут домашними зверушками темных тварей, которых сначала будут окармливать на убой, а потом забивать.

Несколько дней после этого судьбоносного разговора Тенакс ходил с опущенной головой, переваривая столь шокирующую информацию. А обдумав все, переговорив с провидцами и Иридой, разработав детальный план мести Дарку, Тенакс обратился к новым друзьям и попросил их об одолжении.

Очень серьезном одолжении, заставляющем членов Союза Оружейников переступить через нормы морали. О трудном одолжении, ведь предстояло сплести воедино сотни разрозненных нитей и провести обряд, считавшийся выдумкой. О важном одолжении, в котором трудно было отказать, потому что взамен Тенакс предлагал то, чего все заговорщики жаждали больше всего на свете. И это была не месть Дарку. Это было возрождение всех тех, кого так сильно любили члены союза. Возрождение всех тех, кого они потеряли по вине Дарка. И ради этого все они были готовы пожертвовать чужими жизнями. Жизнями тех, кому провидцы и ведьмы и без того прочили смерть в самом ближайшем будущем.

Глава 23

Секреты. Они отравляют. Тянут на дно. Ломают жизни. Оставляют раны. Разбивают сердца. Разъедают хлеще серной кислоты. Но каждый хранит парочку. Парочку десятков. Лиза не была исключением, но главный секрет хранила по чужой просьбе. По просьбе главы бонумов.

Михаил придумал рискованный план, который пришлось скрывать даже от Гадриэля. Для претворения его в жизнь нужна была Лиза (которую и в Заставу пускать нельзя было, не то, что в союзники брать) и эффект неожиданности. Девушка была непредсказуема и Михаилу оставалось только верить, что она сможет выполнить возложенную на нее миссию, потому что занятия им давались с трудом.

Глава бонумов понимал, что девушка, хоть и такая необычная и помеченная Тьмой как Лиза, не сможет легко и просто приручить древний меч. Этот артефакт признавал далеко не всех. Чего уж далеко ходить, самого Михаила меч Михаила подобной чести не удостоил. И ради того, чтобы древний артефакт начал относиться к девушке как к своей, глава бонумов наносил ей специальные знаки на правую руку. Фактически, он насильно привязал к Лизе меч и за это приходилось расплачиваться. Расплачиваться БОЛЬЮ.

Занятия с Михаилом проходили для Лизы ежедневно в 9:00 и 16:00, чтобы не вызвать подозрений и лишних вопросов у Селены с Варом, которые с утра были на занятиях в институте, а после обеда были на занятиях в Заставе. К вечеру, когда они приходили домой, Лиза уже ждала их с ужином, правда приготовленным не ей, а Бенедиктом — личным поваром Михаила, что любил потчевать главу варенными в мешочке яйцами на завтрак. Но влюбленные поверили как в неожиданно прокачавшиеся кулинарные навыки Лизы, так и в большой ожог на правой руке, из-за которого девушка постоянно носила повязку. Ингвар с Селеной были так увлечены друг другом, занятиями, обучением, видениями и разгадками тайн дарованного девушке Кольца Времени, что не придавали особого значения изменениям, происходящим с их подругой. Проще было считать, что Лиза ушла в себя и грустит из-за гибели Мэша. Это легче, чем узнавать, что у нее на душе, переживать, что у нее едет крыша из-за пробудившейся внутри Тьмы, еще и есть ежедневные тайные занятия с Михаилом ради приручения древнего меча.

Лиза снова не винила своих друзей за такую отстраненность по отношению к ней, как не винила в том, что по выходным они старались сбежать на весь день из коттеджа. То в ближайший город за продуктами, то на прогулку, то в кино, то в театр, то на каток и далее по списку. Она просто приняла этот как факт, который не может изменить, как бы ей не хотелось. А в сложившейся ситуации это было ей на руку, как и то, что Гадриэль не покидал Заставы, готовясь к обряду. Благодаря этому все выходные Лиза проводила в компании двух Михаилов. Одного бонума, второго меча. Но до сих пор не знала, кто же из них доставляет ей большую боль — опасный меч или лживый кустодиам.

Первые занятия у Лизы с Михаилом закончились так и не начавшись. Как только девушка попыталась призвать меч, древняя руна насильного призыва на правой ладони «активизировалась», и Лиза тут же упала в обморок от болевого шока. А молчаливый и преданный Михаилу лекарь вернул девушку в чувства и залечил истекающую кровью руку.

Лиза оказалась куда более упорной и куда более сильной, чем думал Михаил. На пятом занятии она впервые не упала в обморок сразу же после призыва. На восьмом, накачанная до отказа обезболивающими травами, смогла призвать лежащий в метре от нее меч, и он даже немного сдвинулся вперед. На двенадцатом уже дотащила артефакт до своей руки. На семнадцатом переместила в соседнюю комнату и удержала в течении одиннадцати секунд. А на двадцать третьем призвала меч в суперзащищенный Дом Стратеры, удержала в руках на протяжении одной минуты и четырех секунд и даже после этого не упала в обморок.

Именно на двадцать третьем занятии Михаил не удержался и захлопал в ладоши, а телефон Лизы самостоятельно включил песню группы Queen со словами «We are the champions my frieds», что ушедший в свои мысли глава бонумов даже не заметил и чему уже не удивилась девушка, с которой музыка с недавних пор «разговаривала».

Но сама Лиза, «отправив» меч обратно в Заставу, последовать примеру Михаилу и от радости похлопать в ладоши не могла. Для начала ей требовалось остановить кровотечение из одной из ладошек, потом нанести на раны специальную мазь, а затем сделать перевязку. И каждый раз, когда Лизе наносили мазь на покалеченную руку, она вздрагивала. Не от боли, а из-за запаха.

Запаха этой гадской мази, который возвращал ее в тот день, когда она наносила такую же на синяки Мэшера, полученные в драке с Гадриэлем. Тот день, когда они с Мэшем сломали разделяющую их стену. Тот день, когда она призналась ему в чувствах, лежа в его кровати. Тот день, после которого он после написал ей многообещающую записку, намекающую на настоящую семью. Тот день, после которого он исчез.

Лиза старалась не думать ни о том дне, ни об исчезновении любимого мужчины, ни о своих страхах, и уж тем более ни о том, что все давно считали Мэша мертвым. Но мазь призывала эти мысли так же, как она призвала древний меч. И за оба эти призыва Лизе приходилось платить болью. Болью физической и болью душевной.

Лизу держала на плаву только подаренная Гадриэлем вера. Вера в то, что Мэш может быть жив. Всего лишь «может быть», но оно было для Лизы ценней всего на свете. Она слепо верила в то, что на пресловутом финале обряда «Отай Жрети» не только снова увидит Мэша, но и спасет его от тресфасьема. Только желание спасти любимого, ведь другие точно не окажут ему такой чести, двигало Лизой. Она проходила через все мучения не ради Михаила, который не доверял ей настолько, что даже не позволял самой «активировать» метку на руке и призывать меч. Притянуть к себе древний артефакт девушка могла только с разрешения Михаила. Именно он «зажигал» древнюю руну на ее ладони, что и звала меч. Так что все это Лиза делала не ради кустодиамов и уж тем более не ради их главы.