Морок
Шрифт:
— Губа! Я тебя не слышу! Ты паровоз или кто?!
— Чух-чух-чух-чух! — Важно запыхтел паровоз. — Ту-ту-ту! Ту-ту-ту-у!
— Музыкант, даёшь соло!
Послышались первые аккорды. Надо было отдать должное пацану. Несмотря на жуткую тряску, он ухитрялся балансировать и брать верные аккорды. А ещё предстояло петь…
— …не стучите, колёса… Кондуктор нажми на…
— Громче, бля! — Заорали с верхних ярусов.
— Не слышно!
— …с последним приветом! Спешу показаться на глаза-а! — Прибавил горлом Музыкант.
«Паровоз» делал вираж на четвёртый круг, когда не запланировано, расцепился один из вагонов. Нарушенная инерция движения привела к общему торможению всей цепочки. Кто-то припал на колено, получился волнообразный крен и Музыкант вместе со своим «вагоном» завалился на бок, сбившись с ног и не успев рассказать
— Ту-ту-у! Ту-ту-у!!! Чух-чух-чух… — Губа явно вошёл в образ. Важно пыхтел и надувал щёки; энергично вращал локтями и не догадывался, что секундой назад растерял весь состав.
— Губа! — орали ему. — У тебя позади крушение… А ты в х… не дуешь…
— Авария, бля, на седьмом пути… — Продолжали стебаться дедушки. — Машинист, куда смотришь?
— Да нет, это кондуктор нажал на тормоза… Резко получилось…
— Точно! Ха-ха-ха… О чём просили, то и сделал…
Губа, обозрев масштаб катастрофы, всё ещё пыхтя, вернулся к месту происшествия со своим верным «вагоном» и, развернувшись задком, продолжил движение на месте, в ожидании, что расстроенный локомотив автономно восстановится. Неожиданно, «театральный капустник» прервался вторжением извне, а вернее из тамбура. Выставленный в дозор гусь, влетел в казарму как пуля и выпуча глаза, заорал:
— Шуба-а!!!
— А ну, быстро, по кроватям! — Заторопил гусей Дождь. — Живо, живо…
Койки скрипнули, принимая разгорячённые тела солдат. Не успел дежурный по взводу убрать гитару и восстановить поваленные табуретки, в помещение вошёл офицер, дежуривший этой ночью по базе.
— Дежурный по взводу на выход! — Заученно крикнул дневальный.
— Отставить! — Устало произнёс проверяющий. К нему, рапортуя, подлетел старший из наряда.
— Товарищ капитан! За время несения дежурства никаких происшествий не случилось. Количество личного состава тридцать три человека. Из них — десять в карауле, двое в наряде. Один в госпитале. На текущий момент, во взводе — двадцать человек. Дежурный по взводу ефрейтор Мажо…
— Достаточно! — Сухо прервал капитан. — Всё нормально у вас?
— Так точно!
— Ладно тогда… — Офицер вышел.
— Один! На шубу! — Распорядился Змей. — Проследить куда пойдёт и доложить!
Дежурный капитан заскочил ненадолго в роту. Не найдя там никаких отклонений, пошёл в сторону штаба. Там у него был кабинет, с телевизором и тахтой. Проверка здесь носила исключительно формальный характер.
Спустя немного, ночь вернулась к прерванным игрищам, но уже без претензий на актёрский изыск. Молодые брали «полосу препятствий» (коллективно ползали под кроватями), исполняли акробатический этюд, водили «танки», «самолёты», и «пугали» дедушек. Последнее задание представляло конкурс на состряпывание самой страшной морды. Выиграл в этой причуде Хохол, который умел шевелить ушами и закатывать глаза как настоящий зомби. Старики по достоинству оценили кошмарную морду, поощрительно ущипнули Хохла за щёку и как победителя отправили до койки — спать. Остальных ещё мутожили добрых сорок минут. Наконец. Во втором часу, дедушки утомились от столь насыщенной культурно-воспитательной программы (всё-таки возраст), и уже итогово «отбили» молодняк. Не «отбитым» на покой остался Губа, который борясь с зевотой, рассказывал дембелю Яше сказку на день грядущий:
— …Масло съели, день прошёл,
Старшина домой ушёл.
Спи, старик, спокойной ночи!
Дембель на день стал короче
Пусть приснится дом родной
Баба с пышною пи…дой…
— Не части! — Перебил Яша. — Рассказывай с чувством и выражением! Давай, заново… И перестань зевать! Ещё раз зевнёшь… До утра будешь пересказывать…
В обволакивающее, первой дымкой сна, сознание влетело громкое и требовательное:
— Гуси! День прошёл!
— Слава богу, не уби-или-и-и-! — Выдохнул кое-как, хор измождённых гусей.
Последующие дни Головного были серы, одноцветны и похожи друг на друга. Он не «летал» и не «припахивался» как его призыв. Однако, при всех плюсах жизнью это назвать было нельзя. Нести крест гуся он отказался, стало быть, перечеркнул со своими начисто. По этому поводу, он
нисколько не жалел и не парился. Хотят «летать», пусть летают… Предъявить ему они не смогут, ни сейчас, ни через год, когда станут сами «дедами». Он всегда будет выше их на голову. А вот с нынешним «старичьём» был пока нерешённый ребус. Олег играл в открытую и дерзил напоказ. Запрещённые понты для гусей, он давно себе разрешил: ходил с расстегнутым крючком и верхней пуговицей, так же как и старые, расслаблял ремень до висячего положения и со временем подумывал ушиться по фигуре. Все эти мелочи вовсе не являлись пустяками в той социальной иерархии, что культивировала армия. За один только расстёгнутый крючок, «гусь» мог быть нещадно избит, а сам крючок был бы на нём, немедленно застёгнут и пережат пассатижами. Но Олег выпал в исключение… Его не трогали ровно, как и не общались с ним. Это не было откровенным игнором, поскольку он не был и не с гусями и не с дедами. Бурый, как его прозвали, шёл отдельной темой. По нему ничего не решили… И решение почему-то откладывали в долгий ящик. Олег начал уставать от этой ситуации. Быть между Небом и Землёй не входило в его планы. Неопределённость и ожидание удара в спину — всё это давило и нервировало его. Требовался ещё один шаг, ещё одна движуха, чтобы выйти на новый качественный уровень. Только, какой должен быть этот следующий шаг, Головной понятия не имел. Бить морду ещё кому-нибудь из «старых»? Но те его предупредительно обходили… А самому задирать дедов был бы явный край. Тогда бы его обоснованно опустили. Потому как псих, не может претендовать на авторитетность. Всякая бурота должна идти в ногу со здравием. И Олег, закусив губу, решил ждать. Он по-прежнему садился за тот самый элитный столик в столовой, чтобы оставаться последовательным во всём. Этот столик стал его собственностью, так как деды к нему не подходили, а для гусей это было бы дерзостью. Но однажды, все же, к нему подошли…— Можно к тебе? — Подошедший с подносом, был не кто иной, как Яша, тот самый дембель кому травил стишки по ночам Артур Губа. Тон его был вопросительный, без какой-либо издёвки или агрессии. Олег молча, сдвинулся вправо, давая понять, что не против. Некоторое время они обедали, молча каждый в своих мыслях. Затем Яша не поворачивая головы, произнёс:
— Молодец! Хорошо держишься!
Олег поглядел на дембеля. Тот увлечённо хлебал рассольник и даже не ответил на его взгляд. На провокацию, это было не похоже. Сказал как бы искренне.
— Да?! — Олег вновь уткнулся в свою тарелку. — А что мне это даёт? Завтра, послезавтра твои дружбаны накинут на меня спящего одеяло и перебьют мне руки, ноги… Гусям в назидание. Вот что бывает с бурыми в армии, да?!
Яша еле заметно усмехнулся, подвинул к себе второе, и не замедлил ответить, глядя впрочем, только перед собой:
— Беспределом тебя «решать» не будут… Это ты в рембате наслушался страшилок? Что бурых калечат, выбивают зубы и даже трахают… Да? — Яша, потешаясь, качнул головой. — Нет, братишка, здесь более тонко. Деды, да… Здесь много таких, которые к тебе говном дышат. Но заметь! Много и таких дедушек, которым ты симпатичен. В хорошем понимании слова… В роте таких не мало и во взводе есть. Это значит, что всё будет решаться по честноку. Придёт час, тебя позовут… Не боись! Я сам не знаю, как это будет выглядеть. Скорее всего, будешь драться с одним или двумя. Не знаю… Но при любых раскладах ты в бонусе. К гусям уже не вернёшься. Точняк!
Головной уже закончил трапезу, и медленно потягивая компот, внимательно слушал собеседника.
— И когда придёт этот час? — спросил он.
— Не знаю, Бурый. Не знаю! — Яша, впервые за время разговора, повернул голову и посмотрел Олегу в глаза. — К тебе присматриваются пока… Ты главное косяков не наделай до этого! А то минусуют и весь твой авторитет сдуется!
— Например?
— Ну… Не кради…
Тут пришла очередь Головному усмехаться.
— Мог бы это детдомовцу не говорить.
— Хорошо, тогда… Что ещё? За гусей не врубайся! Ты выбиваешь себе место под солнцем, а они… Пусть «стареют» своим ходом. Дальше что… Дерись только по ответке! В случае наезда или когда напрягают. Понял о чём? В смысле сам не обижай дедушек. — Яша засмеялся. — А то, с тебя станется… Только по ответке! Иначе перебор, зачтут в минус.
Олег кивнул. Всё это он уже прокручивал в голове.
— Ну, в общем-то, и всё! — Яша допил залпом компот, вытер салфеткой губы и поднялся из-за стола. — Ладно, Бурый, держись красавцем до конца!