Морока (сборник)
Шрифт:
Из многочисленных забытых нами героев мы оставили одного в весьма неприличном для него положении: мы говорим об Иване. Мы оставили его убегающим во все лопатки от столь нестрашных врагов, как Ефрем и Нефед – сторожа шокоровского сада – и притом он бежал, напуганный каким-то несуществующим привидением, и вдобавок бросил на произвол судьбы совращенного им на это дело товарища.
– Чертовщина! Старому дураку простительно – а мне? Привидение! Да я голову даю – у этого привидения можно было нащупать кости.
Иван сжимал кулаки, представляя
– Только как он попал туда?
Иван шел по дороге на станцию. Уже медленный поднимался рассвет, над болотом и лесом стоял белый полупрозрачный туман, зеленело небо и веяло тонким холодком. Вот уже недалеко семафор, протянувший вверх единственную руку. Громыхает поезд.
– Опоздал.
Следующий через пять часов. Идти на вокзал? Но Иван не любил чаще, чем надо, встречаться с некоторыми лицами, которые по долгу службы обязаны присутствовать на вокзалах. Он предпочел отдохнуть в стогу, спокойно проспал все эти пять часов, и только перед приходом поезда явился на станцию.
Он уже взял билет, он уже вышел на платформу – как заметил одинокую фигуру, спокойно прогуливающуюся по этой платформе.
– Он. Несомненно, он.
Что-то не уловимое словами подтверждало странное сходство этой прогуливающейся по платформе фигуры с той фигурой, что только на миг мелькнула в подземелье.
– Вот так штука!
Если бы Иван мог знать, какая кутерьма поднялась в Шокорове из-за этого привидения, он, может быть, не побоялся бы и подойти к нему. Но где он еще мог встречать этого человека?
Где? Да, чемодан. Иван вспомнил – но это профессиональная тайна. И чтобы странный незнакомец не узнал по каким-либо признакам его, Ивана, обычной профессии – Иван не решился подойти ближе и удовлетворился только подробным осмотром костюма: клетчатый широкий сюртук, такие же брюки. Впрочем, описание это нам так знакомо.
На вокзале Иван не видал, куда исчез незнакомец, – он спешил в Кривой переулок в дом Петра Степановича Бахрушина.
– Плохие дела, хозяин.
Старик был взволнован.
– Плохие? Ты был там? Ты сделал все, как я говорил? Ну?
– Ну и ничего, – угрюмо отвечал Иван, – раньше нашего догадались.
– Раньше нашего! Ты обманываешь, подлец! Я тебе как сыну доверил. А ты!
– Бог видит, не виноват, Петр Степаныч.
Старик внимательно посмотрел в глаза Ивану.
«Да. Меня не так-то легко провести, – пожалуй, он и не виноват».
Потом вслух:
– Не отпирайся! Куда ты пойдешь с такими вещами! Ты и десятой доли не выручишь! А я. Ты знаешь, что я тебе обещал…
Иван все это великолепно понимал. Он и не думал обманывать. Торопливо рассказывал все – о Кузьме, о привидении, о бегстве. Старик слушал и покачивал головой.
– Кто ж это мог быть? Василий? Василий не может знать. Никого тогда не было в Шокорове… Дмитрий? Но он далеко. Николай? Вернее всего, – но что известно о Николае? Он, наверно, убит.
Старик и забыл, что надо отпустить Ивана. В дверь
постучали.– Кто там?
Минута нерешительности – стук еще громче. Старик посмотрел на Ивана. Иван на старика. Старик открыл дверь и, не давая ни слова сказать пришедшему:
– Are you, mr. Bridge!
Василий понял, что ему надо выдавать себя за англичанина. Но Иван – Иван, увидев Василия, застыл на месте и долго пялил на него удивленные узкие глаза. Наконец, выйдя из столбняка, он оттянул старика за рукав и прошептал;
– Он. Этот самый.
– Потом. Придешь после, – тихо прошептал старик – Иди.
– Ушел? Я тебе деньги принес, дядя.
Старика удивило: что-то новое в тоне Василия. Нет прежней заносчивости. Может быть, он виноват? Чувствует это и скрывает?
Василий небрежно отсчитывал деньги. Старик подхватывал их на лету и прятал.
– Ты думал, я обману!.. Нет, Василий Бахрушин не обманет…
Откуда у него деньги? Конечно, он был там… Выпытать? Может быть, он сам сознается?
– Садитесь, Василий, поговорим.
Молчание.
– Ты, может быть, хочешь спросить о чем, дядя?
Опять в тоне Василия чуждая нотка. Он как бы одряхлел за этот день. Усталый тон.
Старик вытер вспотевший лоб.
– Да. Скажи мне по правде – ты был в Шокорове?
– Я? В Шокорове? Зачем? Как тебе могла прийти в голову такая мысль? Не был, не буду, и завтра же я уеду. Совсем.
Конечно, он говорит правду. Да и как он мог успеть? Так кто же тогда? Кто?
– Завтра уедешь? Я не спрашиваю тебя ни о чем. Ты только скажи мне – Николай жив?
– Где твой брат, Каин? Да, это, может быть, пятно на моей совести. Тебе интересно знать? Мы были в одном полку – ты помнишь, я уехал на юг – там нашел Николая. Армия отступала. Мы не знали, что делать. Я прихожу к Николаю накануне. Он решил остаться в городе и явиться с повинной – всем обещали прощение.
«Я не знаю, где настоящая Россия, – говорил он. – Но только не здесь. Мне все больше и больше начинает казаться, что настоящая Россия там – и мы убежали от нее. – Да, не только убежали – мы предали… Большевики? Но я ведь хорошенько не знаю, что такое большевики. Мы видели их только в сражении.»
Так было, дядя. Я, может быть, тоже остался бы в городе, хотя мне это было не по нутру. Но вдруг приказ от полковника:
«Защищать порт до последнего момента и – за границу!»
Нам обещают пароход.
Николай ожил при мысли о загранице. Лондон! Быть может, там отец. Если нет – мы устроимся там хотя бы в качестве клерков. Ведь мы оба хорошо говорим по-английски!
– Пойдем!
Мы пошли. Конечно, нас обманули. Мы стояли до последней минуты. Последний свисток последнего парохода – и мы брошены на произвол судьбы. Мы лицом к лицу с врагом, который нас не пощадит!
– Прорвемся, – сказал я. Мы поодиночке пробирались через неприятельские посты. И вот нескольких наших, в том числе Николая, остановили.